– Да, Чарли необыкновенная женщина, – Бакстер задумчиво усмехнулся. – А еще она умеет задавать такие задачи, ответ на которые можно никогда не найти. И в этом, при всем очаровании, кроется большая проблема.

– Думаешь, мы не сможем выяснить про эту искру жизни?

– А ты думаешь, у нас есть малейшая возможность узнать хоть что-то из тайн смертников? Кто интересно, по-твоему, должен поделиться с нами информацией?

– Не знаю, – Алисия нахмурилась. – Но, возможно, если я напишу ректору Амосу, он сможет нам помочь. Братство одаренных…

– Да-да, всегда помогает своим. Только, Алисия, тебя не смущает, что Чарли узнала про такую деталь нашего существования как искра далеко за пределами академии, хотя от туда вышла в звании магистра?

На долгое время в кэбе повисла тишина, только на полпути к ГУБу Алисия заговорила снова:

– И что мы будем делать?

– Если бы я знал, – вздохнув, Бакстер растер ладонями лицо. – Когда у нас встреча с советниками?

– Завтра утром. И я сомневаюсь, что им стоит рассказывать про теории чародейки, которая даже не подписывала договор о неразглашении как временный участник следствия.

– Ты забыла, Алисия. Следствия как такового и нет. Мы просто все, как болванчики, пытаемся обезопасить Алрун от их повального желания распрощаться с жизнью. Сейчас проводится проверка причин смерти леди Юнис. Но все закончится, я уверен, так же как и при смерти леди Клоуз – ввиду отсутствия события преступления.

– Все демоны Ада, как же меня бесит все это! – неожиданно вспылила Алисия.

– О да, в этом я тебя полностью поддерживаю! Особенно меня «вдохновляет» завтрашняя встреча с советниками. Кто у нас на повестке?

– Айвор Лютер Стоун. Глас империи жаждет встречи с представителями следственной группы. Но ходят слухи, что при встрече будут присутствовать едва ли не все семеро советников.

– Слухи?

– Весьма из надежного источника.

– Проклятье! А у нас опять практически нет никакой информации. Это дело войдет в историю, я тебе точно говорю. И всем причастным никогда не дадут забыть о главном провале в их карьере.

– Что-то мне не нравится твое настроение.

– Проблема в том, Бартон, что, если нам даже удастся выяснить, возможно ли каким-то образом погасить в человеке искру, то каким образом мы будем это доказывать, я даже не могу предположить. Но ректору вашей убийственной академии все же напиши, может, он сможет подсказать что-то. Хотя бы того, к кому можно обратиться за помощью. Видят Боги, без нее нам не справиться. Игра ведется на недоступном простому детективу уровне.

– А ваш штатный посмертник? – вскинулась Алисия, вспомнив, что гораздо ближе, чем ректор есть и другой вероятный источник информации.

– Поговорю с ним. Но думаю, что ответ не получу.

– Но почему? Он же был первым, кто сказал нам, что тени самоубийц найти за гранью не может.

– Да, но на вопрос «почему?» так ответ и не дал.

– Бакстер, ты, возможно, еще не в курсе, но одаренные вообще не любят рассказывать про особенности своего дара. И тем более, делиться знаниями.

– Поверь мне, я это крепко усвоил. Только…

– Только твоя магистр Хилл так же, как и ты, любит нарушать всевозможные правила. А ты понимаешь, что, если кому-то из консерваторов среди одаренных станет известно, как легко она посвящает обычного человека в некоторые тонкости работы чародеев, как и нашего обучения, то она станет парией в обществе?

Острый взгляд из-под полей шляпы и голос, от которого Алисия заледенела, почувствовала как напряжение сковывает ее.

– Ты не посмеешь отплатить Шарлотте за ее помощь таким образом.

Мисс Бартон испугалась. Действительно испугалась. Потому что во взгляде Бакстера проступило что-то слишком уж чудовищное. Жесткое. Даже жестокое.

Алисия плохо знала напарника, как, в общем-то, и сотрудники главного ГУБИ империи. Ведь таким «Брамондский губошлеп» позволял себе быть лишь с преступниками в Брамонде. Именно такой его взгляд заставлял закоренелых убийц пасовать перед детективом. Ведь они видели, в этом мужчине в шляпе что-то, что каждый из них видит в зеркале каждый день. Жажду крови.

Бакстер и сам знал, что при определенных обстоятельствах в его жизни он мог бы строить свою карьеру по другую сторону закона. И лишь воспитание, обещание родителям, упрямство и доброе отношение бывшего начальника уберегли Бакса от первого шага на скользкий путь преступности.

– Бакстер?!

Алисия и сама не понимала, это была попытка возмутиться или писк задушенной мыши, выдающий ее страх. Но прямая спина и гордо вскинутый подбородок оставляли ей иллюзорную надежду, что детектив не увидит ее страха перед ним.

– Ты услышала.

Картер Бакстер Ли закрыл глаза и отвернулся от напарницы. Сжав кулаки, он на несколько минут сосредоточился на дыхании. Чертовы имперцы! Проклятые пауки со своими паутинами интриг, привычкой шантажа и грязных игр. Как же он все это не любил. Бакс искренне проклинал тот день, когда в ГУБИ Брамонда пришел приказ о его повышении и переводе в Клауден. Уже тогда он знал, что здесь ему будет слишком тяжело прижиться. И еще труднее найти свое место. Он не ошибся. И это был не тот случай, когда мужчина мог бы порадоваться своей прозорливости. Иногда ему казалось, что было бы куда проще, если бы его определили в соседнюю камеру с Фредди Ричардсом в душегубке. Со старым знакомым ему всегда было бы о чем поговорить. А там, как знать, возможно, одна безумная чародейка и смогла бы вытащить детектива, в очередной раз рискуя головой. За что и получила бы потом привычный выговор от недовольного, но свободного Бакстера.

Мысли, такие нелепые и глупые, помогли взять себя в руки. Настолько, что детектив Ли даже нашел в себе силы проскрипеть охрипшим голосом:

– Извини.

– Ты очень меня обидел, – Алисия отвернулась к окну. – И испугал.

Еще раз просить прощения мужчина не стал. Так и не дождавшись реакции на свои слова, Алисия все же призналась:

– Я тебя поняла. С моей стороны можешь не опасаться подстав леди Шарлотты. Я, как никто, знаю, как сложно заработать репутацию надежного специалиста среди мужчин. А она определенно пользуется уважением и доверием многих мужчин. Не только тебя. Так что я ей не угроза.

Едва заметный кивок – вот и все, что Алисия получила на свои заверения.

***

– Ну и как тебе эта Селестия? – леди Эллен чинно шла по коридору старого дворца в компании Шарлотты и Гомера.

Ворон сидел на плече чародейки и нагло изображал неразумную птицу. Ему в принципе понравилось развлекаться таким образом за счет новой участницы избрания, которая сменила «Внезапно заболевшую леди Юнис Готвиль. Мы, конечно, все очень переживаем за нее и молимся о скорейшем выздоровлении, но наше избрание Алрун не может ждать возвращения леди. Вы же это понимаете?».

Знакомство состоялось прошлым вечером во время ужина. Когда всех девушек наконец-то выпустили с их этажа, и все леди устремились в столовую, сверкая глазами. Им было интересно узнать причину такого странного распоряжения. Представительницы аристократических семей не привыкли, чтобы кто-то вот так ограничивал их передвижения. Точнее ограничивал сверх тех правил, что были приняты обществом для молодых леди.

А в столовой их уже ждал Лифан. Распорядитель широко улыбался, сложив руки на животе. За столом сидела незнакомая всем девушка. Прямая спина. Безмятежное выражение лица. Дорогое вечернее платье, изысканные украшения и сложная прическа.

Темноволосая Селестия Одри Эшдаун встретила взгляды всех шести Алрун со спокойствием скалы. Она просто была. А все, что происходит вокруг, ее никоим образом не касается.

Единственный мужчина в этом цветнике представил леди Эшдаун, посетовал, что болезнь леди Юнис несколько изменила ход избрания, улыбнулся всем присутствующим еще шире, чем до этого, и всплеснул руками:

– Ну что, знакомство состоялось? Чудненько! Бабочки мои, я вас оставлю. Очень много работы. Но мы с вами скоро встретимся. Обещаю!

От его очередного «чудненько» у Чарли свело скулы. Так и хотелось ему ответить. Но Лифан и без ее саркастичных комментариев старался лишний раз даже не смотреть на чародейку. Так что магистр ограничилась лишь тем, что громко хлопнула салфеткой, расправляя ее перед тем, как изящно положить на колени.

Эллен, напротив, сидела задумчивая и все бросала искоса взгляды на Селестию. Некоторые девушки пытались завести непринужденную светскую беседу. Но несмотря на это в столовой витало напряжение. Ровно до тех пор, пока туда не залетел Гомер и не уселся на спинке стула Шарлотты.

– Ворон? – у леди Эшдаун дрогнула рука, и вилка звонко упала в тарелку. – Что делает грязная птица в столовой?! Стража! Что за безобразие!

Истерики в голосе новенькой не было. Лишь холодное возмущение и уверенность, что по щелчку ее пальцев кто-то из стражи придет и, как минимум, изгонит птицу прочь.

Пять пар глаз скромно прикрыли ресницы. Тонкие улыбки на губах участниц избрания послужили для Гомера как сигнал к действию. И он, переступив на месте, громко хлопнул крыльями и выдал нетривиальное:

– Кар-р!

– Кышь! – махнула в его сторону белым платочком Селестия. – Кто допустил такое безобразие? Стража!

В столовую вошли двое мужчин в форме. Увидев их, леди Эшдаун в третий раз потребовала убрать птицу из замка.

– А лучше всего – сверните ему шею!

Шарлотта, скромно сложив перед собой ладони, повернулась к стражам и выжидательно выгнула бровь. Будто спрашивая: «Ну, господа? Что будем делать?».

Мужчины, переглянувшись, попытались объяснить новоиспеченной Алруне, что это не просто ворон, а проводник, принадлежащий чародейке. Да не абы какой, а магистру посмертия. И вообще, птица весьма даже разумная.

Гомер не нашел ничего умнее, как еще несколько раз щелкнуть клювом и снова громко заявить:

– Кар-р!

В общем, в тот момент стало понятно, что отношения как с Гомером, так и с Шарлоттой у леди Эшдаун не сложатся. Ворон не спешил подтверждать, что весьма и весьма разумен. Чарли равнодушно сообщила Селестии, что ее питомца никто не выгонит, а его присутствие в этом дворце согласовано самим Императором. После чего, возмущенная таким попранием правил и этикета, леди Эшдаун отложила салфетку и удалилась в свои покои, предпочитая ужинать в одиночестве.

В тот момент все распри между Алрунами были временно забыты и, оставшись без общества новенькой, девушки принялись бурно обсуждать сложившуюся ситуацию.

Кто-то ругался на очередную замену участниц, кто-то возмущался, что несмотря на уже второй случай серьезного заболевания, им, оставшимся во дворце, не спешат привести медика для обследования. Кто-то кипятился из-за поведения Селестии.