Корпорация Vallen'ок (страница 9)
“Эх, Штирлиц никогда не был так близок к провалу,” – усмехнулся я про себя, вспомнив мемную фразу из отечественного фильма.
Не хочется думать, что то чувство, что я сейчас испытываю, называется злорадством, но удовлетворение от сегодняшнего дня я точно испытал. Придя домой, я заключил Момо в объятия, и расцеловал ее шершавый носик. Она явно была в недоумении, но в глазах читалась радость, что я наконец дома, и мы идем гулять.
Глава 6
Утро началось с того, что Момо, свернувшись калачиком на моей груди, принялась храпеть так, будто тренировалась для чемпионата мира по имитации бензопилы. Я попытался пошевелиться, но ребра снова напомнили о себе тупой болью, а голова закружилась.
– Персик, – прошипел я, осторожно сталкивая её на пол. – Ты же не хочешь, чтобы твой хозяин умер от удушья в собственной постели?
Собака фыркнула, явно обидевшись, и гордо удалилась грызть очередную игрушку. Я потянулся за поводком, предвкушая спокойную утреннюю прогулку, но судьба, как всегда, приготовила сюрприз.
На лестничной площадке нас уже ждал очередной наш сосед, кажется, господин Танака – пенсионер с лицом, напоминающим сморщенный лимон, и выражением вечного недовольством ко всему живому. Он стоял, вцепившись в трость так, что костяшки пальцев побелели, словно мрамор. Его лицо, покрытое сеткой вздувшихся вен, пылало багровым румянцем, а и без того узкие глаза сузились до тонюсеньких щелочек, излучая лютую ненависть ко всему живому. Увидев Момо, он замер, словно перед ним возникла не бульдожка, а изрыгающий пламя и яд цербер.
– Э-эта… тварь! – выкрикнул он, и слюна брызнула из перекошенного рта. – Опять воняет псиной! Вы же знаете, что в доме нельзя держать собак! Вытравить бы вас отсюда!
Момо прижала уши, забившись за мои ноги, её дрожь передалась мне через поводок. Я ощутил, как горячая волна гнева подкатила к горлу, но сглотнул его, сделав шаг вперёд:
– Доброе утро, Танака-сан, – я поклонился, изображая учтивость. – Момо – не тварь, а совершенно мирное домашнее животное. И, кажется, её регистрация по месту жительства вас не касается.
– Не касается?! – он побагровел. – Она вчера обгадила мой коврик!
– Сомневаюсь. У неё вкус лучше, – я указал на коврик с надписью «Добро пожаловать» в стиле 80-х. Судя по его состоянию, он примерно тогда и был произведён. – Но, если хотите, могу подарить вам специальные пакеты. Для следующего раза.
Пока Момо обнюхивала коврик, я заметил, как дрожит трость в руках Танаки, будто в ней зажат не деревянный штырь, а живая гадюка. Его губы, синие от гипертонии и цистерны саке в молодости, шевелились беззвучно, словно он повторял заклинание уничтожения вселенной. Но, когда он хлопнул дверью, звук был не громовым ударом, а каким-то пустым. Как хлопок книгой, которую сто раз перечитывал в одиночестве.
Момо, довольная своей победой, гордо спустилась по ступенькам, оставив на том самом коврике очередной «подарок».
– Что, коврик пахнет нафталином и злобой, Момо? Пытаешься его освежить? – рассмеялся я, но все-таки убрал ее кучку в пакет, решив, что усугублять данную ситуацию не стоит.
У почтовых ящиков нас ждала вторая встреча – пожилая миссис, видимо тоже какая-то наша соседка. Её пальцы, похожие на скрюченные узловатые веточки, судорожно сжали пачку квитанций. И тут один из квиточков выскользнул из рук, как живой, и приземлился мне под ноги. Я наклонился за ним, чтобы помочь старушке. “Сато Кийоко, квартира семьдесят один” – значилось на листке.
– Пожалуйста, Сато-сан, – произнес я, протягивая ей ею потерю.
– Всё, э-эх, всё выпадает из рук, – её шёпот был похож на шелест высохших листьев. Внезапно она вздрогнула, заметив Момо, и лицо её преобразилось: морщинки вокруг глаз сложились в лучики, а губы дрогнули в улыбке, полной щемящей нежности.
– Ой, какая прелесть! Как зовут эту маленькую прекрасную радость?
– Момо. Она любит комплименты, – ответил я, пока собака кокетливо виляла подобием хвоста, понимая, что о ней сказали что-то очень хорошее.
– Ах, Момо, – женщина протянула руку, и бульдожка тут же перевернулась на спину, требуя почесать ей пузико. – У меня когда-то был пекинес.
Сато ненадолго замолчала, с умилением глядя на бульдожку.
– Золотце, – протянула она дрожащую ладонь, и Момо тут же ткнулась в неё мокрым носом. – Ты совсем как мой Хару.
После последней фразы голос женщины сорвался, став тоненьким, как паутинка. Она резко отвернулась, смахивая ладонью что-то со щеки, но я успел заметить блеск слезы.
– Спасибо за помощь, молодой человек. И берегите эту прелесть, это больше, чем друг.
Она исчезла в лифте, оставив меня гадать о причинах её внезапной грусти и столь нежного отношения к моей собаке.
Наконец-то мы на улице. Прекрасный солнечный день, лёгкий ветерок шелестел начинающими распускаться листьями деревьев и не давал перегреться под прямыми солнечными лучами. Момо, довольная прогулкой, уже бежала к уличному лотку с тайяки – пирожками в виде рыбок. Торговец, пожилой мужчина в заляпанном фартуке, махал половником, отгоняя её.
– Прочь, животное! Не для тебя готовлю!
– Она считает иначе, – я потянул поводок, но Момо устроила «мертвую хватку», уставившись на пирожки с видом голодного самурая. Пришлось купить два – один ей, один себе. Пирожок оказался начинён бобами, что Момо явно одобрила. Главное, чтобы её пузико своим дальнейшим поведением не заставило меня дома жалеть об этой мимолетной слабости.
Придя домой, я решил еще раз просмотреть все вещи, что мне достались в наследство от моего предшественника. В конечном счете, должен же я понимать, кто я по жизни и что из себя представляю. Пока мои знания о моей биографии напоминают карту материков времен Америго Веспуччи – одни белые пятна. Существовать по принципу ёжика в тумане – не мой профиль. В шкаф я залазить уже не стал, разбирая там вещи, я не наткнулся ни на что интересное. Остается прочее пространство, которого в моем микрокосме катастрофически мало. Момо видимо передалось мое рвение, и она также с удовольствием ходила за мной по пятам, больше мешая, нежели помогая.
– Милая, ну ляг пожалуйста, я же тебя сейчас раздавлю, – обратился я к ней. Мой ушастый колобок плюхнулся на попку и уставился на меня. Вид сверху был забавным, она напоминала инопланетного гостя из детского мультфильма. Кажется его звали Стич, и он был такой же как она – маленький демон разрушений. Ну хотя бы теперь Момо перестала мешаться под ногами, и я продолжил разговаривать с ней. Странно, но пока я к ней обращаюсь, она спокойно сидит на попе и внимает, следя за мной своими глазками навыкате.
– Итак, Персик, – продолжал я, чтобы она не пошла снова за мной, – Куда прежний я мог убрать свои личные вещи? Давай рассуждать. В квартире места практически нет, шкаф я уже осматривал, на кухне нормальный человек прятать ничего не будет, да и все шкафчики я осмотрел в первый день своего “приключения”, когда искал, что поесть, так ведь? – я повернулся к Момо, хотя ответить она мне вряд ли бы смогла.
– Что же у нас остается? Столик с ноутом? Так там тоже пусто, пара полок с какими-то мелочами, ну не может же ничего не быть. Момо, ты в конце концов планируешь мне помогать? – в сердцах произнес я.
Булочка поднялась с пола, почесалась и полезла под диван. Промежуток между ним и полом был гораздо уже, чем ее голова, и залезть туда она не могла. Чистотой там тоже и не пахло, потому что Момо начала чихать не переставая. После десятого чиха она подошла ко мне, снова плюхнулась на пятую точку и пристально уставилась на меня. Её глазки навыкате пронзительно буравили меня, как будто хотели что-то мне сказать.
– Твою же мать, – хлопнул я себя по лбу. – И правда, девочка моя, как я не мог сразу догадаться, под диваном я еще не смотрел.
Отодвинув мохнатую булочку в сторону, я на карачках полез под диван. Изначально я повторил судьбу своей бульдожки, расчихавшись так, что меня должны были услышать все мои соседи. С краю не было ничего, кроме толстого слоя пыли и клубов из черной шерсти (чьей интересно?). Но посветив телефоном, вдали я увидел картонную коробку, задвинутую почти к стене.
Решив, что негоже убираться частями, я сначала взял мокрую тряпку и принялся уничтожать бардак на отдельной выделенной мне территории. Судя по толщине пылевого покрова (даже не знаю, было ли раньше такое выражение или я его первооткрыватель?) сюда очень давно никто не заглядывал.
– Бинго, девочка моя, – произнес я, обращаясь к Момо, и целуя ее шершавый носик. – Благодаря тебе мы сейчас возможно многое узнаем.
Достав коробку, я поставил ее на стол, и незамедлительно открыл. Мне крайне важно узнать больше о себе, тогда мне будет проще понимать, как выстраивать свое дальнейшее будущее. В коробке оказались пара фотоальбомов, несколько конвертов с какими-то бумагами, ежедневник, непонятные документы в файле. На самом дне коробки лежал конверт из крафт-бумаги большого формата, с которого я и решил начать. И каково же было мое удивление, когда из него я извлек диплом на мое имя. Университет Цукуба, бакалавр, направление социальные науки и управление.
– Персик, раз уж ты меня знаешь очень давно, – снова обратился я к собаке, которая сидела сейчас рядом с мной на диване, – объясни мне, а какого лешего я после окончания вуза забыл на каком-то складе в должности старшего помощника младшего дворника?
– Вуф, – ответила мне Момо, и плюхнулась рядом со мной.
– Очень информативно, спасибо за разъяснения, – улыбнулся я, и почесал ей пузико.
Надо спросить об этом кого-то, кто меня знал. Единственный, кто приходит мне на ум, это наш домоправитель. Когда я его видел последний раз (в моем случае так вообще первый раз в жизни), он обмолвился о том, что знал мою семью. Определенно, стоит с ним пообщаться, кажется, он давал мне свой номер телефона. Но сначала посмотрим, что еще у нас есть.