– Давай, – киваю я, чтобы хоть немного загладить вину. – Кино посмотрим твое любимое?

– Хорошо, – соглашается она, улыбнувшись.

– А сейчас мне пора на работу, – говорю вдруг, словно это решение пришло ниоткуда.

– Мне поехать с тобой?

– Не надо, я справлюсь.

Мне нужно побыть одному, разобраться в себе.

***

Работа занимает каждую свободную минуту. Я сижу в офисе в инвалидном кресле, глядя на своего подчиненного, который стоит передо мной с видом провинившегося школьника. Его сбивчивый доклад о задержках в поставках вызывает у меня прилив злости.

– Ты хочешь сказать, что контракт с партнерами из Дубая сорвется из-за твоей некомпетентности? – Мой голос звучит низко и резко. – У нас есть сутки, чтобы исправить этот бардак. Все должно быть сделано в срок. Я не потерплю оправданий.

Мужчина бормочет извинения, но я перебиваю:

– Если до утра ситуация не выровняется, ищи себе другую работу. Свободен.

Элина, моя ассистентка, молча подталкивает кресло с одного конца кабинета на другой. Она бросает на меня взгляд, полный укоризны, но ничего не говорит. Только тихо шепчет:

– Баха, не стоит так с людьми. Но ты прав, он не справляется.

Я киваю, но внутри все кипит. Слишком много стоит на кону, чтобы терпеть чью-то халатность. Пока не доведу это до конца, покоя не будет. Я беру планшет, чтобы свериться с отчетами. В этот момент дверь открывается, и на пороге появляется Марат. Его уверенная походка и чуть насмешливый взгляд выдают старую привычку держать все под контролем.

– Здорово, Баха, – говорит он и расплывается в улыбке. – Надеюсь, не отвлекаю от твоих «глобальных дел»?

– Марат, проходи, – киваю я, махнув рукой на кресло напротив. – У нас тут всегда весело.

Элина бросает на него быстрый взгляд, слегка улыбается и, не дожидаясь просьбы, выходит, оставляя нас вдвоем.

– Как ты? – спрашивает Марат, садясь и выпрямляя спину. – Хотел позвать тебя в одно злачное место и узнал, что ты слегка не в форме. Авария – это серьезно.

Он отталкивается и чуть нагибается, изучая мое средство передвижения.

– Это временная меря. Я держусь, – отвечаю сухо. – Но есть вещи, которые не дают покоя.

– Например? – Его бровь вопросительно дергается, а голос становится серьезнее.

– Я не уверен, что это была случайность, – признаюсь, напряженно глядя в глаза. – Все выглядит слишком странно.

Марат кивает и чуть прищуривается, его взгляд становится внимательным.

– Рассказывай все, что помнишь. Я проверю по своим каналам. Если что-то не так, мы это выясним.

– Я помню только момент, когда увидел грузовик. Он взялся из ниоткуда, – говорю я, сжимая кулаки. – Но за несколько дней до этого были странности. Мне кажется, я видел знакомую машину у дома. А может, это просто паранойя.

Марат отрицательно качает головой.

– В таких делах нет места «просто». Если тебе кажется, что что-то не так, значит, нужно копать. Я займусь этим лично.

– Спасибо, Мар. – Чувствую, как внутри становится немного легче. – На тебя, как всегда, можно положиться.

Он ухмыляется и кивает на дверь.

– Шпилишь ее?

– Конечно нет, – хмыкаю с улыбкой. – Ты забыл, что я женат?

– Одно другому не мешает.

А я лишь снисходительно закатываю глаза.

– Ладно, мне пора. – Марат поднимается и протягивает руку. – Если появится какая-то информация…

– Я к Каму хотел заехать, составишь компанию?

– Докину, погнали.

Марат терпеливо ждет, пока я выключаю ноутбук, помогает упаковать его в сумку и берется за поручни. Везет меня к выходу.

– Ой, а вы куда? – Элина едва не врезается в нас.

– Лин, я уезжаю. Больше сегодня не вернусь, – отдаю распоряжения ровным голосом. – Если есть какие-то встречи, перенеси на попозже куда-нибудь.

– Хорошо, – невозмутимо отвечает. – До завтра.

Спускаемся в подземный паркинг. Мар помогает мне сесть в машину, а кресло закидывает в багажник. Пока едем, забрасывает наводящими вопросами. Видимо, все же проверяя мою адекватность. Делюсь с другом только той информацией, которая дается мне безболезненно.

Поездка до дома Камала занимает не меньше часа. Непривычно, но лучше, чем ничего. Остаток пути мы едем почти в полной тишине, лишь шуршание шин по снегу заполняет пространство. У дома Камала уже припаркованы машины. Опять вся кодла в сборе?

Брат помогает мне выбраться и везет по тропинке к дому. Марат уезжает. В гостиной шумно. Там собрались Зейн с женой и дочкой, жена и сын Камала. Атмосфера теплая, уютная, но мне не до этого. Я здороваюсь, ощущая на себе внимательные взгляды. Камал везет меня в кабинет, Зейн идет следом.

– Рассказывай, – говорит Камал, закрывая за нами дверь. Его голос ровный и бесстрастный. Как и всегда. Но я знаю, что за этим спокойствием скрывается тревога.

– Все странно, – начинаю я, чувствуя, как слова даются с трудом. Как объяснить братьям, что это не бред, а моя новая реальность? Но я попробую. Иначе сойду с ума. – Рада изменилась. Слишком изменилась. Она не такая, как раньше. Словно… это не она.

Братья переглядываются. Камал хмурится, Зейн чуть подается вперед.

– Ты думаешь, это из-за потери ребенка? – осторожно спрашивает Кам, зная, как болезненно я реагирую.

– Может быть, – отвечаю. – Но почему я чувствую себя так, будто рядом со мной кто-то чужой?

Зейн складывает руки на груди, его взгляд становится еще более напряженным.

– Это звучит странно, Баха, – говорит он. – Ты говорил с ее врачом?

– Еще нет. Думаю, это следующий шаг. Но скажите… Почему ее здесь нет? – киваю на закрытую дверь. – Девочки всегда собирались вместе. Почему они не позвали Раду? – задаю вопрос, который вертится у меня в голове весь вечер, и он повисает в воздухе.

Камал и Зейн снова переглядываются. Тишина затягивается, и я понимаю, что ответов у них тоже нет. Это только усиливает мою тревогу.

Зейн кладет руку мне на плечо и несильно сжимает.

– Баха, ты сам не свой. Но если что-то чувствуешь, это не просто так. Надо разобраться.

Я киваю, ощущая, как внутри нарастает холод.

– Значит, разберемся, – довольно скалится Камал и дразнит Зейна. – Давно у нас не было траблов с близняхами.

– У Рады нет близняшки, – уверенно отвечаю я. Эта информация стопроцентная и неоспоримая.

– Тем интереснее, – пожимает плечами брат.

Глава 6. Бахтияр

Зейн везет меня домой. Ночь укутала город, и уличные фонари едва рассекают густую темноту. Мы молчим и думаем каждый о своем. Мысли бьются, как птица о стекло. Разговор с братьями оставил странное послевкусие – глухую тревогу, которая никак не уходит. Но молчание не длится долго.

– Баха, мне нужно с тобой поговорить, – говорит Зейн, нарушая тишину. Его голос звучит осторожно, но я чувствую, что разговор будет серьезным.

– О чем? – отвечаю я, отрывая взгляд от темноты за окном.

– У меня есть сделка, которую нужно провести, но она… непростая, – начинает он, немного нервно. – Партнеры требуют наличные и быстро. Банковские переводы могут привлечь внимание, а я не хочу рисковать.

Я бросаю на него быстрый взгляд. Его руки крепко сжимают руль, а челюсть напряжена.

– Ты хочешь, чтобы я помог в обход семьи? – уточняю на всякий случай.

– Да, – отвечает, не глядя на меня. – Ты ведь умеешь такие вещи организовывать. У тебя есть связи, схемы. Мне нужно немного – просто обеспечить перевод без лишних вопросов.

Я хмыкаю, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

– Зейн, ты понимаешь, что это риск? Если что-то пойдет не так, мы без страховки, и последствия будут для всех.

– Понимаю, – он уверенно кивает. – Но дело серьезное. Клиент – Махмуд Коц.

Эти два слова заставляют меня напрячься. Я слышал о Коце. Он владеет сетью клубов с боями без правил, а его репутация… мягко говоря, отвратительная.

– Коц? – уточняю я, сжав кулаки. – Зейн, зачем тебе связываться с этим ублюдком?

– Алинур просит поддержки. Деньги нужны, чтобы подставить Коца. Параллельно наши люди смогут собрать информацию и передать ее тем, кто заинтересован убрать его с пути. Это шанс, Баха. Если мы не сделаем это сейчас, второго шанса может не быть.

Я провожу рукой по лицу, пытаясь унять нарастающее беспокойство.

– Почему ты не рассказал об этом раньше?

– Думал, что справлюсь сам, – честно отвечает он. – Но времени мало. Я не успеваю.

Я тяжело выдыхаю, чувствуя, как злость и решимость смешиваются внутри.

– Хорошо, – говорю после паузы. – Завтра свяжусь с Элиной, она подготовит все, что нужно. Но если что-то пойдет не так, я тебя не прикрою. У меня сейчас нет ресурса.

– Я знаю. Кам подстрахует, – быстро отвечает он. – Спасибо, Баха. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Машина мягко глохнет у дома, охрана помогает мне выйти, точнее, пересесть в кресло. Пожимаю руку Зейну и решительно толкаю колеса в направлении дома. Бесит эта вынужденная ограниченность движений, но я терпеливо сдерживаюсь и форсирую восстановление.

Рада встречает меня в прихожей, улыбка натянута, словно она с трудом держит ее на лице. Я смотрю на нее, пытаясь найти знакомое, родное, но глаза снова ловят лишь что-то чужое. Бесит.

– Как братья? – спрашивает она, помогая мне снять пальто.

– Нормально, – отвечаю коротко, стараясь сдержать волну раздражения. – Все в порядке. Они и девочки передают привет.

– Хорошо, – кивает Рада, но ее интонация не меняется. Раньше в ее словах всегда было что-то большее: насмешка, лукавство, игра. Сейчас… пустота. Я все больше схожу с ума…

После легкого ужина мы садимся смотреть фильм. Жена выбирает ванильную мелодраму, и это снова настораживает. Моя Рада терпеть не могла подобное. Ее выбор – всегда триллеры или что-то психоделическое, чтобы после просмотра мозг кипел. А сейчас? Безликие улыбки, банальные сцены. Может, она просто издевается? Наказывает меня за что-то?

– Тебе нравится? – спрашивает она, повернувшись ко мне.

– Неплохо, – отвечаю, соврав. – А тебе?

– Хороший фильм, – говорит она. Ее взгляд теплый, но не живой. Словно кто-то рисует эту картину, но не знает, как оживить ее полностью.

Я пытаюсь сосредоточиться на фильме, но мысли вновь и вновь возвращаются к ее словам. В машине она говорила, что не хочет больше пытаться завести ребенка. Она рыдала, говорила, что это слишком больно. А потом передумала. Почему? Это гормоны? Или что-то гораздо глубже? Как в этом разобраться?

Когда фильм заканчивается, Рада уже спит, ее дыхание ровное, спокойное. Выключаю телевизор и обнимаю жену, прижимаясь теснее. Я лежу рядом, но глаза не смыкаются. Каждая деталь всплывает в голове и оставляет вопросы без ответов.

Утром возвращаюсь в свой распорядок и еду в клинику, где прохожу реабилитацию. Ноги я чувствую, но еще неуверенно, каждый шаг дается с трудом. Тренер, мужик лет сорока с грубым лицом и тихим голосом, внимательно следит и заставляет меня поднимать гантели сидя. Это не то, к чему я привык, но приходится подчиняться. Я привык двигаться, чувствовать силу в теле, а не балансировать с тяжестями, которые кажутся бессмысленными.

– Терпение, Баха, – говорит он, когда я с трудом поднимаю гантели. – Все вернется, если будешь работать.

После силовой разминки я перехожу к тренировке на специальных аппаратах. Механические движения ног, которые поддерживаются ремнями, дают иллюзию движения, но не приносят удовольствия. Я злюсь на этот процесс, но продолжаю.

– Ты справляешься лучше, чем многие, – добавляет тренер, внимательно следя за моими движениями. – Еще месяц, и ты вернешься к нормальному ритму. Но не торопись.

Слова его не успокаивают. Я думаю только о том, что должен встать на ноги. Я не могу позволить себе зависеть от кого-то. Мое тело – это моя сила, и я верну ее. Каждая деталь их разговора с женой всплывает в голове и оставляет вопросы без ответов.