– Кого видел? – фыркнул король.

– Герцога Аквитанского, сир. А ныне Ричарда, короля английского.

Напряженная тишина повисла в комнате. Мы обменялись встревоженными взглядами. Стоявший рядом со мной Рис стиснул рукоятку кинжала так, что его пальцы побелели. Я коснулся собственного клинка, с тяжкой душой прикидывая, как полоснуть Роже по горлу. Ведь следующий приказ короля должен быть именно таким, поскольку этот человек, наверняка посланный Мейнардом, не должен уйти живым.

– Ты заблуждаешься, – напряженным голосом заявил Ричард.

– Вам нет нужды лгать, сир!

Прежде чем он успел произнести еще хоть слово, я уткнул ему острие кинжала под подбородок.

– Еще раз оскорбишь моего хозяина, и это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни, – предупредил я.

Глаза Роже, расширенные, но не испуганные, обратились на меня.

– Королю не нужно меня бояться, – сказал он. – Я нормандец, от рождения и навсегда. Ричард – мой сюзерен, я никогда не причиню ему вреда и не подвергну его жизнь опасности.

Король не давал мне приказа опустить клинок.

– Может, ты и норманн, Роже из Аржантана, – сказал он. – Но здесь, в Удине, ты служишь…

– Предстателю Аквилеи, сир. Графу Мейнарду Второму.

– Мейнард – племянник Конрада Монферратского, которого убили якобы по приказу короля Ричарда. А еще граф – союзник Генриха, главы Священной Римской империи.

– Все равно, сир.

– С какой стати я должен верить хоть единому твоему слову? – спросил король. – Я склоняюсь к тому, чтобы покончить с тобой по-быстрому!

– Поступайте, как вам угодно, сир. Я ваш слуга, – ответил Роже покорно. – Но вы не находите странным, что я не явился с солдатами, как сделал бы, если бы хотел задержать вас? Я пришел один, чтобы предупредить вас.

Ричард посмотрел на него с прищуром. Я тоже считал, что Роже говорит правду. Человек, окруживший гостиницу с отрядом вооруженных людей, не стал бы пробираться внутрь в одиночку.

– Руфус, опусти кинжал. Роже, встань, – сказал король. – Говори, зачем пришел.

С опаской глядя на меня, Роже подчинился. Он пояснил, что его отправил в Удине Мейнард, посланцы которого выехали и в другие города края. Им предписывалось опросить всех хозяев гостиниц, собрав сведения о каждой ватаге путников. Особое внимание следовало уделить большим отрядам, если их члены говорят по-французски и не стесняются в тратах.

Ричард нахмурился. Не вспомнил ли он, как гневно потребовал подать лучшего вина?

– Я обошел все таверны и приюты в Удине, сир. И заподозрил ваших людей, разместившихся в другой гостинице. – Заметив вопросительный взгляд короля, Роже пояснил: – Слуга из конюшни слышал, как они говорят по-французски.

– Божьи ноги! – выругался Ричард. – Есть где спрятаться?

– Только не в Удине, сир, – с сожалением ответил Роже. – Из разговора с хозяином таверны стало ясно, что среди вас есть важная особа. Стоило мне услышать, как вас описывают, и я сразу понял, о ком речь. Мне не составило труда догадаться, кто это, а значит, другие тоже поймут. Если не хотите попасть в плен, уезжайте поутру.

Мы с Рисом обменялись мрачными взглядами. Трудно было удержаться от мысли, что мы находимся в ловушке и петля медленно затягивается.

Глава 3

Встали мы задолго до того, как наступил рассвет и на соседском дворе пропели первые петухи. Мы молча оделись и приготовили снаряжение. Судя по лицам моих спутников, никто из них толком не спал. Хуже того – у Ричарда был болезненный вид. Лицо его пылало, он потел. Я спросил, хорошо ли он себя чувствует и не стоит ли послать за лекарем. Последовало резкое возражение: он не младенец, нуждающийся в няньке, и единственное, что сейчас важно, – покинуть Удине.

Он был в таком настроении, что я не осмелился напомнить о том, как важно его здоровье, с учетом прошлых приступов владевшего им недуга. Вместо этого я посовещался с Гийомом де л’Этаном, Робертом де Тернхемом и Ансельмом. Мы согласились, что король, кажется, способен путешествовать, но, если его состояние переменится к худшему, нужно будет подыскать безопасное место и дать ему отдохнуть. Ансельм упомянул о бенедиктинском аббатстве в Моджо, в нескольких днях пути. Тамошние монахи, уверял он, охотно приютят короля, столько сделавшего в Утремере. Никто из нас не заикнулся вслух о том, что будет, если приступ начнется раньше.

Я решил держать в уме этот обнадеживающий выход. Если проделывать наше путешествие шаг за шагом, оно покажется более сносным и, быть может, даже станет осуществимым.

Мы с Рисом и с Генри Тьютоном спустились по лестнице. Накануне вечером мы распорядились, чтобы лошади были готовы к рассвету. Но, как гласит пословица, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Нам повезло, что мы вышли полностью вооруженными. У дверей гостиницы собралось более дюжины местных с топорами и вилами. При нашем появлении они оторопели. С минуту никто ничего не говорил, люди с обеих сторон только смотрели друг на друга. За спинами горожан я заметил одного из конюхов. Он выглядывал из сенного сарая: под глазом синяк, губа разбита.

Нетрудно было сообразить, что случилось. Вдохновленные мыслью о пленении короля, удинцы столпились у гостиницы, где столкнулись с суровой действительностью: им предстояло сразиться с опытными воинами, охранявшими короля. Чтобы набраться храбрости, горожане задали трепку несчастному конюху. Теперь же они пытались раззадорить друг друга для того, чтобы подняться по лестнице в комнату. Обменявшись парой слов с Рисом и Генри, я убедился, что мы едины во мнении: с этим сбродом нужно разделаться немедленно, не дожидаясь, пока подойдет подкрепление.

Мы обнажили мечи и, выкрикивая «Дезе!»^[6], боевой клич королей Англии, ринулись на толпу. Схватка троих с пятнадцатью кажется безумием, но мы были закалены в боях, а противостояли нам сугубо мирные, знавшие разве что пьяные потасовки в таверне. Горожане тут же показали спины и убежали, поскальзываясь на обледенелых камнях мостовой. Только Рису, самому молодому и проворному из нас, удалось подобраться к ним достаточно близко, и он нанес удар плашмя. Противник рухнул, ударившись головой о землю. Рис дал ему подняться. Дородный, крепкий мужчина так перепугался, что даже не сделал попытки убежать.

– Пошел! – Рис указал мечом вдоль по улице. Тот не пошевелился. Рис подошел на шаг ближе. – Бу-у! – взревел он, как делают дети, пугая друг друга.

Горожанин побежал, вопя так, что мог бы разбудить мертвого.

Мы трое хохотали, пока не заболели животы. Гийома, все еще прыскавшего от смеха, я оставил с лошадьми. Рис с одним из конюхов в качестве проводника направился к гостинице, где заночевал де Бетюн, а сам пошел к королю с докладом о случившемся. Ричарда рассказ позабавил, но опасность нашего положения была очевидна.

Следовало без промедления уезжать.

Мы уже седлали последнюю лошадь, когда прибыли де Бетюн и еще один человек из его отряда. Они ворвались на конюшенный двор под стук копыт, их кони тяжело дышали. Как выяснилась, другая толпа, более многочисленная, осадила их гостиницу, и им пришлось с боем прокладывать себе путь. Пролилась кровь – слава богу, не наша, – но восемь человек попали в плен.

Ричард решил тут же ринуться на выручку.

– Нельзя оставлять их здесь!

– Риск слишком велик, сир, – сказал я. Де Бетюн вслух сказал то же самое.

Король не уступал. Не находя себе места, он расхаживал и чертыхался.

– Я не могу бросить их! Не хочу!

– Нас тут тринадцать, сир, включая вас, – сказал я. – А насколько велика толпа, Балдуин?

– Человек сто по меньшей мере.

– При всей вашей храбрости, сир, и нашей заодно нет уверенности, что нам удастся освободить товарищей, – заметил я. – Скорее всего, и вас тоже схватят.

– Этого никак нельзя допустить, сир, – вмешался де Бетюн.

Ледяной взгляд Ричарда обратился на остальных членов отряда, потом вновь на нас.

– Ладно, – рявкнул он. – Будь по-вашему, хоть я и чувствую себя негодяем. Да простит меня Господь.

На лице де Бетюна отразилось такое же облегчение, как на моем. Мы расселись по седлам, готовые выступить в любой миг.

– Слушайте! – воскликнул король.

На некотором расстоянии от нас ударил церковный колокол. Час первый^[7] минул недавно, и час третий явно еще не наступил.

– Набат, – сказал я.

– Так. – Ричард выглядел мрачным. – Поехали, или наверняка попадем в капкан.

Когда мы выезжали со двора, признаков приближения толпы не было. Король повернул направо, направляясь к воротам, противоположным тем, через которые мы накануне попали в город. Десять верховых ехали впереди, Рис и еще двое пеших жандармов держались за нами. Из пекарни доносился соблазнительный запах; я провожал жадным взглядом пирожки и караваи, но действовать, как в Гориции, было не время.

Мы почти добрались до ворот. Я начал уже верить, что предупреждение Роже оказалось своевременным, что отряду де Бетюна просто не повезло и нам удастся беспрепятственно покинуть Удине. Так думал не я один – Ричард разговаривал с де Бетюном о переходе через Альпы, Генри Тьютон развернулся в седле, пытаясь учить Риса немецкому.

Мы обогнули угол последнего дома.

– Ублюдки! – вырвалось у меня. Де Бетюн тоже выругался.

Король хмыкнул:

– С нами явно не готовы распрощаться.

Шагах в полутораста лежал опрокинутый фургон, почти полностью перегородив улицу. Слева от него оставалось свободное пространство, достаточное, чтобы протиснулся пешеход, но не конник. Позади устроенной на скорую руку преграды виднелись люди, они указывали на нас и кричали – что именно, я разобрать не мог. Стайка самых дерзких, из числа молодежи, естественно, расположилась перед фургоном. Они тоже горланили и жестикулировали. Я разобрал только одно слово: «König».

– Давайте попробуем другие ворота, сир, – предложил де Бетюн, трезвая голова. – Доберемся до них и выйдем из города без помех.

– Что, если они тоже перекрыты? – спросил король.

– Я пошлю пару человек, чтобы проверить, – сказал де Бетюн.

– Нет! – отрезал Ричард.

Я угадал, к чему он клонит. Это было безумие, замешанное на риске. И, однако, всякий раз, когда он врывался в гущу схватки и тащил меня за собой, я испытывал прилив восторга.

– Тогда в этот проулок, сир. Нам следует найти обходной путь к воротам.

Де Бетюн посмотрел на меня в поисках поддержки, но не дождался.

– Мы остаемся здесь!

Глаза Ричарда блестели, и не от лихорадки.

Де Бетюн начал понимать намерения нашего господина.

– Сир, опасность слишком велика.

– Атакуем немедленно, парами, – произнес король глухо и властно. – Наши лошади, пусть и клячи, сумеют перепрыгнуть через фургон.

Я ликовал. Тяготы нашего путешествия, метания от города к городу померкли. Мне вовсе не улыбалось попасть в плен, как это случилось с нашими товарищами. Еще мне хотелось забыть о зарезанном в переулке мальчишке. Лица моих спутников тоже сияли – мы были рыцарями, а не какими-нибудь купцами. Бой являлся смыслом нашей жизни.

– Бейте мечами плашмя, – предупредил король. – Не причиняйте вреда, насколько возможно. Пешие, спешите за замыкающими конниками так, словно все демоны ада наступают вам на пятки. Толпа быстро рассеется, вам останется только обогнуть преграду и присоединиться к нам на той стороне. – Он расхохотался, свирепо и безудержно. – Если этот сброд каким-то чудом останется на месте, окажете нам посильную помощь.

Рис ухмыльнулся. Такой подход был ему по душе. Остальные жандармы выказывали такую же решимость.

На лице де Бетюна от беспокойства прорезались морщины. Нет, он не был трусом, просто безопасность короля заботила его больше всего остального.

– Сир… – начал он.

– Не трать попусту силы, Балдуин, – посоветовал Ричард. – Если ты любишь меня, следуй за мной.