– Маша, – улыбаюсь. – У нее все дополнительные занятия проходят в детском саду.

– Ну золото, а не ребенок. Ощущение, что с ней в лотерею выиграл, – ворчит Влад, потирая подбородок.

– Вы ей тоже, кажется, понравились.

– Я все понял, – поднимается.

– Расписание я оформлю и отправлю вам…

– Не надо. Запомнил.

– Точно?

– Как в аптеке!..

– Ну смотрите… Да, утром приходит моя помощница по хозяйству. Она убирает, готовит еду и занимается садом. Мулан – филиппинка и не понимает по-русски, имейте в виду.

– Мулан? Да уж… Будто в Диснейленде обосновался.

После того как обхожу все три детские, загружаю стирку с сушкой. Из приоткрытого в режиме проветривания окна по лицу бьет холодный воздух.

Ночи пока теплом не радуют.

Поразмыслив чуть меньше минуты, киваю сама себе, закрываю кабинет, где спокойно спит Джес, и иду к входной двери.

– Ну, пойдем… – зову Пушистого за собой.

Подняв голову, смотрит сонно, а потом плетется в дом. Коридор, лестница, холл на втором этаже.

Остановившись у двери в комнату Маши, пес опускается и растягивается на полу. Решаю оставить так. По ночам дочка давно не просыпается, поэтому мне будет даже спокойнее знать, что она под такой охраной.

После душа спонтанно отправляю ночную рубашку из плотного трикотажа в стирку и достаю шелковую. Просто… на всякий случай. Ощущение, что в доме посторонний мужчина, странное и отчего-то волнующее. Главное, не привыкнуть.

 Обнимая подушку перед сном, прислушиваюсь к тишине.

И в первый раз за долгое время спокойно засыпаю…

Глава 9. Влад

Стою у санузла в шортах и майке, активно разминая шею.

– Долго еще, твою мать?.. – бурчу под нос.

На этих словах из соседней комнаты выруливает моя начальница. Вместо уже привычных рубашек и строгих пиджаков на ней короткий шелковый халат поверх ночной сорочки.

Последняя – с тонким черным кружевом, обрамляющим грудь.

И снова без лифчика, то есть абсолютно не по уставу.

Переваливаюсь с ноги на ногу и прикрываю полотенцем стратегически важный объект Х. Мы с ним такой красоты по утрам давно не видели, с самого развода. Есть у меня зазноба, Женечка, но на ночь я у нее не остаюсь.

Это как бы закон.

В прошлый раз так на семнадцать лет остался. Ну на хрен эти ночевки. Спать надо дома. Максимум вот – на рабочем месте.

– Доброе утро, Владислав. Там опять Эльза?.. – начальница понимающе кивает на дверь. – Это надолго, поверьте. Можете умыться в моей ванной.

– Повезло: своя ванная! – Иду в святая святых – спальню самой королевы-матери, чтобы попасть к свободному от ее отпрысков источнику воды и жидкого мыла.

Собираемся быстро. Пацан без конца канючит и сопли на кулак наматывает, сатанистка с черными губами подозрительно молчит, а Маша?..

А Маша молодец. Машка в своем розовом пальто и белой беретке просто красивая.

Что уж тут скажешь?

– Эта машина вообще на ходу? – нагло спрашивает объект А, пока я застегиваю Машу в кресле.

– Щас увидишь.

Мажор, блядь. У меня вполне приличный внедорожник, на который я собственным здоровьем заработал. Уже хочу запрыгнуть на водительское кресло, но слышу:

– Владислав! – Стоит на крыльце. Кружева свои проветривает. Зовет: – Можно вас на секундочку? Пожалуйста.

– Пожалуйста, – возвращаюсь, сунув ладони в задние карманы джинсов.

– Вы с Машей поаккуратнее, – наклоняется ко мне, будто тайну разбалтывает. – Она по утрам капризничает часто.

– Кто? Маша? – оборачиваюсь. Малая машет рукой и приветливо улыбается. – Вы шутите?..

– А я похожа на шутницу? – опасно хмурится.

Блядь…

Тут уж не сдерживаюсь. Сама спросила. Тоже мужика включаю. Ей можно, а мне нет? С особой тщательностью рассматриваю аккуратный педикюр, стройные ноги, пояс халата, скрывающий все остальное, и лицо в обрамлении светлых коротких волос.

– Нет, не похожи, – тоном эксперта заявляю, глядя в глаза.

На женщину она похожа. Симпатичную. Лады-лады, красивую женщину. Но, что примечательно, с яйцами. Я таких обычно по объездной объезжаю.

– Я вас просто предупредила. Тогда до вечера. – Теодоровна строго мне кивает, расплывается в улыбке, чтобы помахать детям, и скрывается за дверью.

– До вечера, – отправляю ей вслед.

До школы добираемся без происшествий. Старшие без особого энтузиазма сваливают. Спустя пять минут мы уже у детского сада. По факту – просто огибаем территорию школы и останавливаемся у ярко-желтого здания.

Маша – сказка. Едет молча: не огрызается, дьявола не вызывает.

Это не ребенок. Это кешбэк!..

– Ну пока, – разворачиваюсь, поглядывая на белого зайца в маленьких руках, и тянусь к ручке на ее двери.

Цешка хмурит смешные брови.

– Не пока, Владь, – назидательно мне говорит и грозит пальцем. – Тебе еще надо в глуппу зайти, ласписаться. И меня пелеодеть.

– А без этого никак? – морщусь, поглядывая на часы.

Серега с утра попросил заехать, а ждать Серега долго не будет.

– Никак, – вздыхает Маша, отдавая мне своего плюшевого зайца и выбираясь наружу.

Разглядываю пластмассовые глаза и пожеванный ревнивой собакой нос.

– Ну пойдем. Раз никак, – тоже вздыхаю.

На улице мелкая тут же тянется за своим зайцем и поправляет милипиздрическую сумку, перекинутую через плечо.

Деловая какая.

Вся в мать.

– Пойдем, Владь. Я тебе ласскажу здесь все, – заходит в свои владения. – Это плащадка, мы здесь гульяем.

– Ясно, – иду следом.

– А зимой с голок катаемся, зопу молозим.

– Чего? – усмехаюсь.

– Ой, – она поворачивается и зажимает рот крохотными пальцами. – Так няня говолила.

Господи, с кем ребенку приходилось работать?..

У двери останавливается. Ждет. Открываю перед ее кнопкой-носом, куда деваться?

– Здесь надо обувь снять. – Снова сует мне зайца. – А тебе можно бахилы.

Вставляю по очереди ноги в специальный аппарат. Вот до чего техника дошла! Помню, обувь снимал, когда еще за дочкой в детский сад приходил. Случилось это, правда, раза два за все время. Вечно то в наряде, то в командировке – не до того обычно было. Служба.

Пахнет здесь, кстати, вкусно. Детством и котлетами.

По светлому коридору в нашу сторону направляется женщина. Вроде бы приятной наружности. Только макияж отталкивающий, но, может, у них тут сегодня утренник?.. И она играет водяного, к примеру.

– Здравствуйте. – Если бы у нее было сорок зубов, я бы лицезрел все без стоматологического зеркала – вот такая у нее широченная улыбка. – Эм…

– Владислав, – сухо представляюсь.

Она сканирует мой внешний вид и особое внимание уделяет зайцу в руках. Будто бы умиляется.

– Разделась? – спрашиваю у Маши.

– Дя. Здлавствуйте, Валвала Серлгеевна.

– Здравствуй, Машенька. Ты… сегодня с кем? – играет черными тонкими бровями.

– Это мой Владь. Сейчас с ним буду ходить… Воспитатальньица, – шепчет мне, когда та скрывается за дверью группы. – У-у-у… Глымза.

– Маша! – пытаюсь быть строгим.

Там шумно – пиздец. Уши закладывает.

Осматриваюсь на предмет безопасности. На входе в детский сад сидит охранник, который даже документы мои не спросил. И хоть повсюду камеры, а на стене замечаю тревожную кнопку – этого вовсе недостаточно.

– Вот мой. С киской. – Маша в отличном настроении идет к шкафчику. – Я сейчас пелеоденусь. Ты пока ласпишись там, – кивает на письменный стол, расстегивая пуговицы пальто.

– Как скажешь.

Рассудительная какая.

Нахожу в списке Побединскую Машу, расписываюсь, а затем слежу, как она, сидя на полу, аккуратно складывает кофту и надевает белые колготки с вишенками. Мать явно на нее наговаривает, заработалась совсем, не видит дальше своего носа.

Расслабляюсь окончательно и складываю руки на груди.

– Застегни, пажалста, – Маша поворачивается ко мне спиной и убирает кудри.

Сажусь на корточки и тянусь к собачке на платье. Следом волосы поправляю.

– Спасибо, Владь. – Снова идет к шкафчику, шмыгая носом. – Сейчас еще ласчешусь.

Я заглядываю в группу. Там штук десять таких же, как наша, головорезов. Носятся по кругу, словно им механизм в одном месте завели.

– Нравится тебе тут, Маш?.. – скучающе спрашиваю.

– Да. Только меня Ломик обижает.

– Ломик? Это какой?

– У него волъосы темные, – Маша шумно дышит, пока застегивает лакированные сандалии с бантами. – И синяк на щеке. Это я поставила, – гордо вытягивается.

Разглядываю детей повнимательнее, пока не нахожу побитого.

– Очкарик?

– Оч-ка-лик, – Маша медленно повторяет, словно пополняя свой словарный запас.

Твою мать. Ну нет.

– В смысле тот, который в очках? – исправляюсь, но поздно. – Так давай поговорю…

– Не надо. – Маша закрывает шкафчик и разворачивается ко мне. Смотрит на меня глазами своей матери. – Я уже взлослая. Сама лазбелусь.

Задирает четырехлетний подбородок чуть ли не выше лба.

– Ну смотри. Давай тогда, до вечера, – прощаюсь как со взрослой.

Свобода!.. – вот что чувствую.

Одинокий хнык звучит как спусковой крючок.

– Владь!!! – слышу крик сзади и… следом такой силы трехэтажный рев, будто где-то неподалеку плотину прорвало.

Обернувшись, изумленно смотрю на Машу, заливающую раздевалку слезами. Нижняя губа надулась, рот приоткрыт. Зрелище не для слабонервных.

– Ой, Машенька. Снова плачешь? – выглядывает из группы абсолютно спокойная Валвала-стальные нервы. – У нее часто бывает, – говорит уже мне, приветливо улыбаясь.

– Не хочу! – орет только что рассудительный, счастливый ребенок.

– Все в порядке, – успокаивает воспитка. Главное – меня. – Вы уйдете, и она сразу успокоится.

Подхватив Машу на руки, тащит ее в группу, а я сощуриваюсь, пристально наблюдая.

– Не хочу в садик… Владь… Не хочу…

– Сейчас мы с тобой завтракать будем, – сюсюкает Валвала.

– Владь, хочу домой. Не хочу… Владь. Пожалста!

Не выдерживаю. Хрен знает почему.

Города брал. В Хасавюрте как-то месяц на одной воде держался. Все терпел, даже в плену, твою мать.

А тут ни хрена. Сердце дерет.

Залетаю в группу, отбираю дитя у воспитки и тащу обратно в раздевалку. Маша замолкает и только всхлипывает, пока пальто на нее натягиваю.

– Поехали.

Глава 10. Влад

– Что значит «она не захотела»? – шипит мадама в трубку.

Голоса на заднем плане стихают. Так, будто она выходит в отдельный кабинет и закрывает за собой дверь.

Обернувшись, рассматриваю все еще красное лицо, надутые губы и насупленные брови. Маша крепко обнимает своего тряпичного зайца и сладко дрыхнет.

Машину обойти не успел – она уже в отруб. Настрадалась, бедная.

– Ну, так что? – напоминает о себе начальница.

– Я просто не смог, – признаюсь в срыве операции. – Маша верещала так, будто я продавал ее в Бангладеш.

– Боже. Какой еще Бангладеш?

– Это страна такая в дельте рек Ганг, Мегхна и Брахмапутра, – даю географическую справку. – Практически со всех сторон окружена Индией. Является самой густонаселенной, на один квадратный километр там больше тысячи человек. И детям там непросто…

– Владислав Алексеевич, зачем вы это мне рассказываете? – снова сквозь зубы произносит начальница.

– Так вы сами спросили… про Бангладеш.

Она часто дышит.

Очень часто…

Наводит на мысль…

– Быстро верните Машу обратно в сад, Отец, – угрожающим тоном требует.

– Как я это сделаю? Она спит.

– Что значит «спит»? Включите видеосвязь! – рявкает.

Да твою мать.

Нажимаю на кнопки и зависаю – челюсть отваливается, потому что начальница вместо кружев надела белый пиджак, а вот губы…

Губы она накрасила ровным ярко-красным.

В анабиозе провожу какое-то время.