– Отец ребенка умер? – услышала я голос над головой.

Все же разница в росте, да еще такая, при которой ты своей макушкой упираешься в чужой подбородок, – препротивная вещь. Не посмотреть свысока, или хотя бы вровень. Пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться взглядами.

На меня смотрел сам мрак. Беспросветный и отчаянный, как сама смерть. И лишь заполошно бившаяся жилка на виске кричала о жизни.

Ниточка застарелого шрама на загорелой шее Брандира сейчас была видна особенно отчетливо. Она ныряла в высокий – почти под подбородок – воротник-стойку.

Инистый был зол. Я тоже. Но сквозь эту мою злость приходило осознание того, как все виделось магу: его вызывают к ректору, обвиняют в отцовстве и… Первая мысль инистого – ему пытаются подсунуть чужого ребенка вместе с девицей!

М-да… Окажись я на месте Брандира, я бы эту адептку придушила безо всяких разговоров. А он держится… только искры из глаз высекает, как кремень.

– Он и не жил, – ответила, вспомнив о вопросе мага. – Я не беременна. Просто у нас с отцом были немного разные взгляды на мое будущее: я хотела пойти в академию, а не под венец. И ребенок показался мне весомым аргументом…

– Неужели образование, полученное за седмицу учебы, оставило на тебе такой след? – спросил было Брандир и осекся, похоже, увидев другие следы – удушения.

Я почти физически ощутила мужской взгляд на своей шее. Как раз там, где пальцы отца душили меня. Захотелось прикрыться.

– Кто это сделал? – вкрадчиво поинтересовался инистый.

– Я же уже сказала: мы с отцом не сошлись взглядами на мое будущее, за которое я решила бороться!

Произнесла и все же поддернула ворот платья, поймав себя на мысли, что с инистым в этом мы сейчас похожи: и он, и я стремимся спрятать неприглядное. Он – шрамы, я – синяки. И мы оба – свои тайны.

Повисла тишина. Она была такой острой, что об нее можно было порезаться. Осязаемая, плотная. Звенящая.

Мы стояли с пепельным и смотрели друг другу в глаза. Неотрывно. Упрямо. На грани злости и отчаяния. Его напряженное лицо. Мои сведенные брови. Его горячее дыхание, что обжигало мне щеку. Мои сжатые в кулаки руки.

Показалось, что еще немного – и воздух вокруг заискрит, а мои волосы поднимутся облаком от разлитого вокруг электричества.

– Если решаешь за что-то бороться – нужно лучше тренироваться, чтобы побеждать без потерь, – произнес инистый как-то рвано и совершенно неожиданно для меня добавил: – И я позабочусь, чтобы ты научилась этому…

– Что? – потрясенно выдохнула я.

– На моих практикумах по боевой магии, – не обратив внимания на мое восклицание, закончил инистый.

Мне понадобилась целая секунда, чтобы осознать: кажется, так на языке этого мага звучит: «Я прощаю твою ложь».

Удивительное дело порой эти ссоры: они так легко отдаляют близких людей друг от друга, но при этом способны сблизить совершенно чужих.

– Спасибо, – выдохнула я, вдруг ощутив уже знакомый запах морозной мяты, грозы и отточенного железа, и опустила взгляд, вдруг враз осознав, насколько мы рядом. Еще немного – и коснемся грудью друг друга. В запале злости я этого не заметила, а сейчас…

– Кимерина Бросвир, – произнес инистый как-то хрипло, – кто ты? Безумная лгунья или талантливая адептка?

Вот что за вопросы к приличной девушке? Как на такие отвечать? Начну заверять, что я разумна – пепельный точно начнет сомневаться еще больше. Подтвердить, что – да? Да ни за что на свете! Меня же выставят за порог академии на бис!

А я-то всего-ничего на крыше постояла, рассветом полюбовалась – и пожалуйста.

Так что я ощутила себя так же, как пять лет назад на экзамене по философии. Мне тогда достался билет, о котором я имела посредственное понятие, и пришлось отвечать в духе древних мыслителей: так, чтобы под конец моей речи преподаватель подзабыл, о чем, собственно, спрашивал.

– Безумие и одаренность – две стороны вращающейся на ребре монеты. Какую ты выберешь, такая и окажется сверху, когда эта монета упадет, – произнесла я.

Но инистый, в отличие от Григория Армановича, оказался орешком покрепче.

– Хотелось бы верить, что талантливая… – мрачно произнес Нидоуз Брандир тем самым тоном, который намекал, что этот человек привык полагаться на факты, но никак не на слепую веру.

– Значит, так оно и есть, – уверенно отозвалась я, этой самой уверенности ни капли не ощущая, зато отчетливо чувствуя, как в горле пересохло.

– Посмотрим. А пока, адептка, постарайтесь не опоздать на вторую половину занятий, раз уж первую половину дня вы проспали.

Больше не говоря ни слова, пепельный маг развернулся и с идеально прямой спиной направился к двери почти чеканным шагом. За «почти» отвечала легкая хромота.

Вдруг я припомнила, что на крыше Брандир двигался как снежный барс: легко, грациозно. Тогда все силы у него были направлены на то, чтобы подкрасться, и он идеально контролировал свое тело. А сейчас… куда? Не иначе, чтоб сдержать в узде злость на одну адептку…

Дверь в мою комнату затворилась мягко и почти неслышно. Лишь тихо щелкнуло запирающее заклинание. И только это произошло, как я услышала из-за спины голос Смерти:

– Слушай, а неплохой дракон, хоть и без зверя, внучка. Надо брать!

– За жабры? – удивленно выпалила я.

– В мужья, – фыркнул призрак, вылетев из-за моей спины и зависнув перед лицом. – Но ты права, сначала лучше за хвост и крылья, чтобы не отвертелся.

Не знаю, что в этом коротком диалоге с ба поразило меня больше всего. То, что инистый – дракон, или то, что критерий выбора супруга при жизни Видьды был: не убил – уже хороший.

Призрачная же, не подозревая о моих мыслях, продолжила:

– Я когда услышала о том, что ты его отцом сделала, так обрадовалась сначала: наш род будет продолжен! И сильным магом – дар из этого мужика за лигу прет. А потом… Разочаровала ты меня, внучка… Подвела.

Я чуть не поперхнулась на вдохе. Потому как в моей пусть современной, но чтящей традиции наполовину армянской семье взгляды были слегка иными: девушке, прежде чем прочесть сцену секса в книге, нужно было прочесть сцену свадьбы, даже если последняя – в эпилоге. Пролистать и ознакомиться! И это при том, что сама девица давно уже замужем и вообще двадцать семь лет как моя мама!

Одним словом, моя духовная наставница (ибо из живого в ней этот самый один дух и был) испытывала глубокое разочарование таким падением практичного подхода и ростом нравов. Я тут же заверила ба, что с нравами все в порядке: они где упали, там и лежат. На самом дне. И я даже ни словом не солгала. Ибо, работая в рекламном отделе, трудно остаться невинной и непросвещенной в вопросе кекса и прочей выпечки с клубничкой. Потому что некоторые товары именно с помощью них одних и можно продать. Так что по данной выпечке я была профессором. Но только в теории. Поскольку на страже моей непорочности стояли старшие братья, армянские традиции и лишний вес! Последний – особенно стойко.

Борьба с ним у меня была перманентной и… он выигрывал с разгромным счетом. А все оттого, что в этом противостоянии основным оружием были диеты. Спорт, с учетом больного сердца, ограничивался шахматами и прогулками.

А еще вокруг было столько соблазнов. Одни горячие хинкали со сметанкой, чесночком, кинзой чего только стоили! Курогрудь с гречкой им и в подметки… вернее, в соус не годилась!

Стоило вспомнить о еде, как поняла: хоть я и сыта по горло книжными приключениями, перекусить что-нибудь все же стоит. Только прежде чем идти искать пропитание, не мешало бы переселить бабулю из урны. Боюсь, если начну таскать эту здоровенную вазу за собой всюду, это может вызвать некоторые подозрения. А без магии Смерти мне в местной академии делать нечего. Так что первым делом нужен был пакет… Хотя, оперируя сленгом романа, точнее будет – холщовая котомка.

Такую я и нашла, перерыв половину шкафа. Не знаю, принадлежал ли небольшой мешочек из плотной двунитки Кимерине или ее соседке Одри… но выхода у меня особо не было, так что пришлось позаимствовать, как и кожаную торбу с широким ремнем через плечо.

Зато, пока искала новые апартаменты для ба, наконец смогла осознать все произошедшее, а главное – то, чего не было! Моего возвращения в родной мир! А ведь я так надеялась, что проснусь в палате реанимации… И даже амулет этот сняла, решив, что все дело в нем. Хотя, может, это из-за инистого? Нужно было чуть больше времени, а он своим приходом испортил мой отход на тот (или этот – я уже начала путаться, какая из реальностей настоящая) свет.

Так или иначе, для следующей попытки вернуться мне нужно было как-то бодрствовать и с минимальным ущербом для этого тела. Так что план мой был прост: поесть – и на учебу, чтобы отсюда не выдворили.

Правда, по поводу первого пункта был вопрос: платят ли здешние адепты за обеды сами или их кормит академия? Хотелось бы, конечно, последнего, но весь жизненный опыт говорил об обратном. Потому-то я на всякий случай прихватила с собой пару серебряных монеток, которые нашла в кошельке с инициалами К.Б. Судя по ним, вещица принадлежала моей героине. Оттого угрызений совести я почти не испытывала.

Меня глодали проблемы куда более насущные, пищевые, и решить их оказалось не так просто. Вернее, найти столовую. Потому что едва я вышла из общежития, как оказалась в адептской круговерти. Судя по всему, как раз был большой перерыв, и магики спешили кто куда. Одни бежали в сторону главного корпуса, другие стремились куда-то по аллее.

Так что я слегка пометалась по территории академии, пока, точно овчарка по запаху, отыскала нужное. Благо ба, кажется, снова ушла в спящий энергонакопительный режим.

Переступив порог местной столовой, начала украдкой наблюдать. Заметила, что адепты, одетые побогаче, шли в одну часть зала, туда, где столы сияли белыми накрахмаленными скатертями и манили разнообразием блюд.

Те же из чародеев, что не могли похвастаться позолотой позументов на кафтанах, поворачивали в другую сторону. Там и столы были поплоше, и еда попроще. Зато что-то подсказывало, что та дармовая. А мне в моем положении перебирать не приходилось. Так что я двинулась туда, где раздавали халявную похлебку. Если я правильно поняла, нужно было только прислонить браслет к столешнице – и все.

Хм, надо же, незаметная тоненькая круглая пластинка на моей руке – не только пропуск, но и талон на питание. Не удивлюсь, если еще и читательский билет входит в эту магокомплектацию.

Никогда еще знания, полученные в стенах родного универа (пусть и не на лекциях), так мне не пригождались! Система становилась понятной… план эвакуации, расписание, библиотека – то, что нужно найти, чтобы побыстрее освоиться. Но перед этим просто необходимо отыскать еще кое-что: моральные силы в себе, чтобы проглотить ту жижу, которая возникла передо мной в плошке на столе.

М-да… Тамарочка, это тебе не мамина долма и даже не шаурма в закусочной у дома. Но я мужественно зачерпнула ложку, готовая к подвигу, и… на вкус это оказалось сносно. Да, пресно, да, вязко… но голод не тетка, особенно когда сбегаешь от отца.

Так что, быстро поев, я отправилась в главный корпус, где еще утром заприметила доску с объявлениями и расписанием. Там-то и выяснилось, что после большого перерыва, именуемого здесь обеденной переменой, у группы боевых магов значилось занятие по основам зельеварения. Причем проходило оно в бестиолого-алхимическом корпусе. Где находится оный, удалось выяснить с помощью плана эвакуации, одного адепта и драконьей матери. К последней хлипкий заложник, которого я взяла в оборот, меня посылал активно, но безуспешно. Хотя направил бы сразу в нужное здание – и я бы шустро туда пошла.

А так – потеряла время, и когда подбегала к нужному корпусу, его оставалось не так и много. Вот-вот должно было начаться первое в моей коме… в смысле жизни, занятие по магии и… Взрыв, от которого вылетели все окна на третьем этаже, заставил меня замереть на месте.