– Есть! – выпалила, обнаглев от страха, и тут ощутила, как через стенку урны, которую я все еще держала за бока, хоть та уже и стояла на столе, в мое запястье проникает холод. Он-то немного и остудил закипавшую во мне злость.

– Выгоревшие так быстро не восстанавливаются, – припечатал Трэвор.

– Императорский лекарь просто творит чудеса, – парировала я. – Так что я хочу вернуться и имею на это право!

– А я имею право отказаться от проблем в вашем лице, – не сдавался лордейшество.

– Не возьмете меня назад – их будет еще больше! – выдохнула и, припомнив, что принц ко мне благосклонен, пошла в атаку: – Я все расскажу его высочеству!

– Вы всего лишь подруга той, к кому Ричард проявляет симпатию. Не забывайтесь, – сухо напомнил ректор.

Я сглотнула.

Мысли лихорадочно заметались в голове, складываясь в пазл. Так, если злодейку, в смысле преступницу, казнили, главный герой у нас – принц, а его подруга – это та самая Одри, то моей Кимерине, выходит, отведена роль второго плана. Массовки, которой авторам никогда не жаль.

– Вы недооцениваете силу женской дружбы, – сжав посильнее урну с прахом, я ощущала, что меня начинает потряхивать.

– Шантаж? – деловито уточнил лордейшество.

– Да, – честно ответила я и предупредила: – А дальше будут угрозы. На подкуп, извините, денег нет.

– Похоже, вы отлично знаете очередность дипломатического протокола, – хмыкнул Трэвор. – Значит, в курсе и того, что такое провальные переговоры.

Этой издевки я не выдержала. Ну и показала ректору, что такое настоящий провал. Магия, что рвалась из меня, жгла кончики пальцев, ударила враз. Да так, что разметала все вокруг. Треснули полки шкафов, вылетели стекла, а главное… Пол под ректором, который успел что-то колдануть и заслониться магическим щитом, провалился! Так что лордейшество едва не упал, успев отпрянуть в последний момент.

Все это длилось не больше секунды. Но последствия были как после мощнейшего взрыва. И я была его эпицентром. Целой осталась только урна, которую я продолжала держать. Стол, что был под ней, осыпался пеплом.

Ректор же, убрав щит, вдруг неверяще посмотрел на меня и, сглотнув, произнес:

– Что ж, похоже, по поводу вернувшейся магии вы не врали.

– Поверьте, в том, что готова на все, чтобы вернуться в академию, я тоже не лгу.

Меня смерили фирменным взглядом гробовщика, снимающего с будущего клиента рюстовку для домовины.

На это я лишь покрепче обхватила урну с прахом и не отвела глаз. Повисло, точно самоубийца на суку, молчание. Противное. Тягостное. Выматывающее нервы. И вдруг ректор разорвал его, точно полоснув отточенным клинком по веревке, фразой:

– Кимерина, а вы точно хотите быть алхимиком? С таким потенциалом вам прямая дорога на боевой факультет.

Если я что-то понимала в фэнтези, меня только что витиевато послали туда, откуда я недавно выбралась – в усыпальницу. Только уже на постоянное место жительства. Какой из меня боевой маг? Зато свернуть шею на занятиях и сказать, что так и было – проще простого. Да я и драться-то не умею. Разве что придираться. К словам. Что я и сделала:

– А на алхимическом остаться – не вариант?

– Я бы не перебирал ими в вашем положении, адептка.

Последнее слово ректор выделил особо, и я поняла: победила. Хоть и не на самых выгодных условиях, но все же!

«Требуй клятву о зачислении», – услышала я шепот у самого уха.

Лордейшество, едва Вильда это произнесла, нахмурился, как тот, кто чует печенкой подвох, но не может понять, в чем тот именно. Ну я, как воспитанная в традициях уважения к старшим, не стала пренебрегать мудрым советом предка.

– Тогда мы договорились, – отозвалась я и, отлепив от урны одну из ладоней, протянула ее для рукопожатия и добавила: – Скрепим договор клятвой – пообещайте, что пока дар при мне, вы не выгоните меня из академии. При условии, что я буду прилежно учиться, конечно, – видя, как ректор темнеет лицом, добавила я.

Про успеваемость не стала и заикаться: она не только от меня зависит. И прикажут какому-нибудь преподавателю – он может и завалить. А вот усердие – оно все мое!

Ректору такой поворот явно не понравился, но он, хмыкнув, все же согласился. Взамен стребовав с меня ответную клятву: что я ни словом, ни делом не наврежу ни высочеству, ни короне. В общем, мы оба перестраховались, как могли.

– Хорошо, адептка, а теперь ступайте и готовьтесь к занятиям. Приказ о переводе на боевой факультет я подпишу до полудня.

Лишь после этих слов я смогла выдохнуть и, подхватив поудобнее урну, уже хотела уйти, как услышала:

– И, Кимерина, надеюсь, больше не будет никаких сюрпризов?

Мягко произнес Трэвор. У меня дернулся глаз.

– А если будут – найдете способ обойти клятву и отчислить? – хрипло спросила я.

– Если это не касается короны – то нет. Империи нужны сильные маги. А очень сильные – тем более. Завтра пойдете на точные замеры уровня дара. Но по тому, что я здесь сегодня увидел, могу и без артефакта сказать – девятая, а возможно, и десятая ступень. Таким потенциалом не стоит разбрасываться. К тому же, если вы все же не совладеете со своей магией и разумом – пусть это случится в моих стенах. Жертв будет гораздо меньше.

Ну не сволочь ли?! Так в лоб намекать девушке о том, что, возможно, у нее не все дома!

Была бы дверь – обязательно бы хлопнула ею на прощание. Но, увы, створку вместе с косяком я уже показательно вынесла ранее. Зато ректор с успехом вынес мне мозги.

Так что мне ничего не оставалось, как просто гордо уйти. Только выдержки и прямой спины хватило ровно до крыльца главного корпуса. Едва оказалась на улице, как ноги начали подкашиваться. А идей, что делать дальше, – не было. Да у меня голова вообще была образцово пустой. Хотелось лечь прямо на ступени. Но что-то подсказывало мне: можно найти место поудобнее. А главное – потише. Например, общежитие. Наверняка здесь оно было. Раз моя героиня сбежала из дома, где-то же она жила? Логичнее всего – в общежитии.

Его-то я и отправилась искать. Нашла методом охоты: поймала одного из адептов и допросила. Благо, притихшая в урне бабуля не комментировала мое наверняка странное поведение.

Так что женский корпус я нашла быстро, а по списку фамилий при входе определилась и с комнатой. Вот только, судя по написанному на зачарованном листе, жила я не одна, а с… Одри Хайрис!

Хотя… Какая разница. Я сейчас приду, залягу в кровать и… как вернусь в родной мир! Надо только добраться до кровати. А если с первого раза не получится – нужно будет пережить учебный день в академии и попробовать снова.

Так что я поднялась по лестнице, уже готовилась было продолжить совершенствовать искусство взлома, как выяснилось – это лишнее. Едва дотронулась до двери рукой, как браслет словно отозвался на прикосновение, и створка со скрипом открылась.

Передо мной предстала комната в лучших традициях Мамаева нашествия. Шкаф был открыт, перед ним на полу валялась куча вещей… Да и в целом вокруг был образцовый бардак. Так что в него урна с прахом вписалась очень даже органично.

Я поставила ее на стол и осторожно произнесла:

– Вильда, ты еще тут?

– Не дождешься, – сварливо отозвалась Смерть. – Дай поспать! Ты из меня столько силы вытянула с этим ректором, что мне нужно восстановиться.

– Ну я тогда тоже буду… восстанавливаться, – ответила я и легла на одну из постелей.

Едва голова коснулась подушки, как я отрубилась. Видимо, напряженная ночь дала о себе знать. А вот очнулась я от того, что кто-то долбил. Да так, что казалось – не по двери, а сразу по моей голове.

Толком не соображая, я пошла открывать и…

– Кимерина Бросвир, нам нужно серьезно поговорить, – услышала я голос, от которого дрему как ветром сдуло.

Я гулко сглотнула. Похоже, мой сюрприз уже не только добрался до ректора, но успел потребовать от того выдать либо блудную (аж до беременности!) дочь, либо того, кто ее обесчестил.

Вот гадство! Надо было ректора все же предупредить о бароне, но как-то к слову не пришлось. А вот сам папочка – еще как пришел. В противном случае сейчас на пороге не стоял бы взбешенный пепельный, один вид которого мог довести меня до инфаркта – и сразу на тот свет, а потом еще и вернуть для повторного убийства.

ГЛАВА 4

Непроизвольно сделала шаг назад. Затем – второй. Третий… Инистый синхронно наступал. Так что расстояние между нами оставалось прежним, чего нельзя сказать о дислокации.

Пепельный оказался весь целиком в моей комнате и занял в ней, казалось, все пространство, разом вытеснив оттуда весь воздух. А после захлопнул за собой дверь. Видимо, чтобы я не удрала. Да и в коридор не доносилось лишних звуков расправы. А она, я отчетливо поняла, неминуема: второй раз за сутки меня будут пытаться лишить жизни.

Для спасения последней нужна была помощь родных! К последним я и обратилась, жаль, не ликом, а своей ж… жизнестойкостью. Ей-то я уперлась в край стола, когда пятилась от двери. Рука тут же нащупала урну. Это придало уверенности. Если Нидоуз нападет – будет хотя бы чем (и кем!) обороняться.

Только пепельный не спешил прикончить меня физически и пока убивал лишь взглядом. И молчанием. Последнее ему удавалось так хорошо, настолько, что у прежней Тамарочки кардиостимулятор бы уже давно свой генератор откинул и электроды склеил. Но в этом книжном мире героиня мне досталась крепкая. И сердцем в частности, и телом в целом. Потому я трепетала, но даже об обмороке не помышляла. Хоть он сейчас ой как пригодился бы: с бесчувственной девицы какой спрос?

– Не хочешь объяснить, как так получилось, что ты сделала меня отцом? – меж тем прорычал мне в лицо маг, как будто сам не знал, откуда дети берутся, и угрожающе придвинулся.

Мне же отступать стало некуда – позади были лишь мощи предков.

– Извини, это вышло случайно, – выпалила я чистую правду: когда Бросвир пригрозил монастырем, это вырвалось само собой. – Я хотела вернуться в академию, но барон был против, и я решила…

– …что все предлоги хороши? – невозмутимо закончил за меня инистый, который при моих последних словах каким-то образом превратился из того, кто готов вот-вот вспыхнуть и спалить тебя, в того, кто способен все вокруг заморозить.

Сейчас Брандир Нидоуз напоминал мне этакий утес в северном море, встречавший и шторма, и снег, и борта кораблей, что разбивались о его твердь, и сообщения о беременных от него девственницах одинаково невозмутимо. Одним словом, не мужчина, а меч… могильная плита! Главное, чтоб не моя!

– Прости, мне жаль, что так вышло, – выдохнула, ощутила одновременно и страх, и стыд – плохо передаваемое и еще хуже переживаемое сочетание чувств. – Это моя вина. Не хотела, чтобы твоя репутация пострадала и… Если нужно, я во всеуслышание заявлю, что между нами ничего не было. И к ректору пойду, объясню…

У Брандира дернулся глаз, он медленно-медленно, словно опасаясь самого себя, контролируя каждое слово, с расстановкой произнес:

– Кимерина Бросвир, ты вообще в своем уме? Понимаешь, что говоришь? Если ты подобное скажешь, во-первых, узнает вся академия, которая пока не в курсе. А во-вторых, уверится, что именно это и было! Что же до ректора, который меня, к слову, и вызвал – я уже поговорил как с ним, так и с твоим отцом. И даже поклялся им обоим, что не имею никакого отношения к твоему ребенку. Так что пусть настоящего отца ищут… – с каждым словом ледяное, контролируемое железной волей хладнокровие инистого трещало, словно вот-вот готовая вскрыться по весне стремительная широкая река.

– Да нельзя найти того, кого нет! – выпалила в ответ я, устав бояться.

Надоело! Вечером сватали, ночь душили, утром – гнали взашей, теперь рычат… Сколько можно-то! Мои дамские нервы (хоть сестренка и утверждала, что ими фуру вытянуть из кювета можно) не выдержали. Я от души психанула и грозно шагнула к инистому.

Только этот пепельный, в отличие от меня, и не подумал отступать. Так что я почти носом уперлась в мужскую грудь. Знакомую такую, ходившую сейчас ходуном.