– Пока я вижу только упрямство и вредность.

– А я вижу одиночество. – Рука с конфетой так и застывает в воздухе возле моего приоткрытого рта. – И я думаю, что оно намного глубже, чем кажется.

Заставляю себя откусить половину.

– И давно ты считаешь себя лишней в этой семье?

Безвкусная субстанция, а не конфета.

– Сегодня ты сказала, что «прекрасно понимаешь, твое присутствие здесь неуместно», – продолжает говорить Аверьян. – Из-за меня? Считаешь, раз я приехал и живу в этом доме, то ты теперь не нужна? Я хочу знать о том, что прошло мимо меня. О том, чего не знают родители. И не узнают, даю тебе слово. Расскажи мне.

Наступает тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков в траве. Идеальный момент, чтобы сердцу разогнаться от волнения, дыханию сбиться от подступающего ужаса, а сознанию прокричать: «Не доверяй ему!». Но всё во мне тихо. Всё спокойно и безмолвно, как озеро, погрузившееся в крепкий сон.

– Я не знаю, что рассказать. Правда… Твои родители многое сделали для меня. Повзрослев, я поняла, что выиграла в лотерею. Мне не пришлось жить в детском доме или перемещаться из одной семьи в другую.

– Но? – настаивает Аверьян.

– Но я всегда знала, что есть ты – настоящий и родной сын. Родители много и часто о тебе говорили. Я знала, когда ты вернешься домой, мне будет лучше держаться в стороне, чтобы позволить вам насмотреться, наговориться друг с другом. Собственно, поступить так, как ты вчера мне и сказал.

– Тогда контекст разговора был другим.

– Но суть та же. К тому же ты ни разу не навестил родителей за эти четырнадцать лет.

– И что? Ты решила, что это из-за тебя?

– Может, да, может, нет, – увожу взгляд в сторону. – Но причина точно была.

– Её не было, Адель, – качает он головой. – Не было! У меня жизнь закрутилась, как торнадо. Я понял, что оказался в нужном месте и в нужное время, и просто не упускал важные моменты и события, которые и привели меня к тому, кто я есть сейчас. Я всегда знал, что вернусь домой. Выучусь, наберусь опыта и вернусь, потому что мое место здесь. Прости, если то, что я скажу сейчас, прозвучит грубо, но, может, это заставит тебя поверить моим словам: я вспомнил о тебе только несколько дней назад.

– …То есть?

– Разумеется, родители говорили о тебе, когда приезжали ко мне, но, положа руку на сердце, могу честно сказать, что их слова пролетали мимо моих ушей. И я осознал это только вчера. Я знал, что ты есть – маленькая девочка, которую они удочерили. Но кто ты, какая, чем увлекаешься, на кого учишься – ничего не знал. Я относился к решению родителей как к очередной благотворительности. Сколько себя помню, они всегда помогали людям: мама в фонде, в своем центре, а отец в клинике, где часто проводил бесплатные операции детям. Мне и в голову не приходило, что ты действительно стала их дочерью, которую они по-настоящему любят!

Ничего не знал обо мне и вспомнил о моем существовании лишь несколько дней назад?

– Это правда? – спрашиваю шепотом. Смотрю на него, не моргая. – Ты действительно считал меня благотворительной акцией и только?

– Это звучит ещё грубее, – опускает он голову.

– Но это правда? – подаюсь вперед, и очевидная надежда в моем голосе отражается растерянностью в черных глазах. – …Так это правда, – произношу. Из меня вырывается радостный и тихий смешок. Аверьян говорит совершенно искренне! – Правда! Господи, это правда! Я же сейчас задышала полной грудью!

– …Не понял.

– Я ведь всё это время думала, что ты ненавидишь меня! – Не могу перестать улыбаться. – Что ты действительно считаешь меня заменой!

– Считаю тебя заменой? – хмурится его взгляд. – Так они это тебе говорили?

– Первые пару лет мне было всё равно. Я мало что понимала, потому что была потерянным ребенком, но потом до меня стало доходить, что мной и правда словно заклеили рану или прикрыли пустой угол. – Я перестану улыбаться или нет? – Я думала, ты обижен на родителей, думала, когда увидишь меня, то просто раздавишь, как жука! – щебечу, как птичка. – А это не так! Всё не так!

– С чего бы мне это делать? – спрашивает Аверьян стальным голосом.

– Как это? Не успел ты прилететь в Нью-Йорк, как тебя уже заменили мной! А когда ты не вернулся вместе с друзьями после учебы, я окончательно убедилась в том, что все вокруг были правы. Я – замена, которую ты ненавидишь, презираешь и никогда не назовешь по имени! И мне лучше не попадаться тебе на глаза и вообще успеть исчезнуть до того, как ты решишь приехать!

– М-м.

– Прости, я немного перенервничала! – машу руками перед вспыхнувшим лицом. – Я просто не думала, что всё окажется так просто! Что ты окажешься другим… Ну, не тем, чья мрачная и тяжелая тень вечно следовала за мной!

Гора с плеч. Нет! Что-то намного весомее!

– Адель, ты действительно так рада этому? – настороженно спрашивает Аверьян.

Его лицо обретает жесткость, кожа словно натягивается, и от этого углы челюсти, скул и носа становятся острее.

– Да, – произношу с облегчением. – Твое имя ассоциировалось с настоящей тьмой, которая царствует на земле в самые громкие, холодные и дождливые ночи. Я даже на фотографии твои не смотрела, потому что…

Стоп. Куда это меня понесло? Чего это я так разговорилась? Окунувшись в прошлое и ослепнув от детской радости, я совсем забыла, что передо мной Аверьян – лучший друг Богдана, незнакомец из клуба, упрямец и наглец, которого считают моим старшим братом.

– Забудь.

– Потому что настолько боялась меня? – уточняет он. Его взгляд сейчас под очень высоким напряжением.

– Это уже неважно. Ведь я ошибалась. – Залпом выпиваю свой чай. Если бы он не остыл и я обожгла себе рот, не подала бы виду. – Уже поздно. Пожалуй, я пойду к себе.

Спешно поднимаюсь и забираю свою кружку. Аверьян продолжает сидеть на месте, не меняя позы.

– Адель! – окликает он, когда я уже покидаю беседку. – Я рад, что мы познакомились.

– Я тоже. Спокойной ночи, – говорю ему на прощание.

– Спокойной ночи.

Гора с плеч. Нет. Что-то намного весомее.

9

Заехать в головной офис туристической компании «Меридиан», входящей в пятерку лучших в стране, у меня получается только после полудня, хотя я планировал сделать это на пару часов раньше. Чтобы избежать встречи с отцом Архипа и долгих разговоров ни о чем, предлагаю другу спуститься на первый этаж и найти меня на летней веранде ресторана.

– Я уже думал, что ты не приедешь! – жмем друг другу руки. Расстегнув верхнюю пуговицу серого пиджака, Архип садится в кресло напротив. – Ты прости, но я уже пообедал. Не дождался тебя.

– Правильно сделал. Я не думал, что задержусь.

– Нашел помещение для студии?

– Да. – Отправляю последний кусок паршивого сэндвича в рот. – Идеальное место и расположение.

– Отлично! Рад, что так быстро управился.

– У меня отличный агент, – ставлю пустую тарелку в сторону и принимаюсь за кофе.

– Не удивлюсь, если и с жильем уже всё решил!

Решил. Правда, ещё два года назад, но об этом известно только Джеймсу, моему американскому другу.

– Всему свое время, – говорю.

– Вероника бы сейчас выдохнула от облегчения, – смеется Архип. – Как там родители, кстати? Не нарадуются?

– Разумеется, – размешиваю сахар и смотрю на него. – Ведь под крышей дома живут все их дети.

– Как это? – Его глаза округляются. – Адель тоже там?

– Сосед сверху затопил её квартиру вчера. Родители тут же спохватились и настояли, чтобы она пожила у них, пока будет идти ремонт.

– Ну ничего себе! – улыбается Архип, откинувшись на круглую спинку чертовски неудобного кресла. Хозяин сего заведения сам-то на них пробовал сидеть? – Так вы теперь все вместе живете… Класс.

– И почему ты так удивлен? – внимательно смотрю на него.

– Вообще-то, – усмехается Архип, – я тебе сочувствую. Когда об этом узнает Богдан, он не оставит тебя в покое.

– Почему?

– Потому что у тебя есть отличная возможность повысить его рейтинг в глазах Адель.

– Он уже в курсе. И повысить свой рейтинг просил до того, как узнал о её временном переезде. Что с ним стало?

– А что с ним стало? – с заметным раздражением бросает Архип. – Сам, что ли, не видел?

– Почему ты не рассказывал мне?

– Потому что это не мое дело! К тому же, Адель твоя сестра, как ты себе это представляешь? Авер, тут Богдан с ума сходит по девчонке. Кстати, знаешь, кто она? Твоя…

– Адель мне не сестра, – говорю сквозь зубы. – Сколько раз это повторять?

– Прости, но тут я соглашусь со своей болтливой кузиной: у вас одни родители, а значит, вы семья. Некровные родственники, – разводит он руками. – Откуда же я мог знать, что ты так спокойно воспримешь эту новость? Богдан не решался признаться, а мне бы с чего это делать? Кстати, как у вас с Адель? Нашли общий язык? Или она пока эмоционально недоступна?

Мне не нравится этот разговор. Я приехал поговорить не о семейных узах, связях и родстве.

– Ты знал, как здесь относились к Адель до вашего с Богданом возвращения?

– Если ты о том, что наговорила Дарина, – отмахивается Архип, – забудь. Она просто хотела привлечь твое внимание.

– Привлечь чем? Рассказом о том, как моим именем запугивали маленькую девочку? Когда Дарина говорила, ты стоял, виновато опустив голову. Думаешь, я не заметил?

– А я-то здесь при чем? Я в жизни плохого слова Адель не сказал!

– Но ты знал тех, кто этим систематически занимался, и не сообщил мне.

– Во-первых, детали мне неизвестны. И свидетелем каких-то запугиваний я ни разу не был. Во-вторых, даже если что-то и было, это случилось давно. Все в детстве через это проходили!

– Я не проходил.

– Ну, почти все, – закатывает он глаза. – Ты в зеркало-то себя видел, дядька в татуировках? Решил детские разборки десятилетней давности под лупой рассмотреть? – Молча и терпеливо смотрю на него. – Ну, а в-третьих, что бы ты сделал? Бросил всё и прилетел сюда спасать сестренку, которую в глаза не видел?

Не сдерживаю ругательство. Кофе такой же отвратный, как и сухой сэндвич, которым можно проломить чью-то голову.

– Девочку Адель! – исправляется Архип, подняв ладони.

– Когда люди говорят, что детали им неизвестны, чаще всего это означает, что им известны не только детали, но и детали от этих деталей, – говорю, не сводя с него глаз. – Говори, что тебе известно об этом?

Архип знает, что я не отстану. И он знает, что я прав.

– Когда мы с Богданом вернулись, нас познакомили с Адель. Ей тогда лет четырнадцать-пятнадцать было. Я не видел и не слышал, чтобы её кто-то запугивал! Все относились к ней совершенно нормально. Если что-то и было, то до нас, но и в этом я сомневаюсь. Правда, была шутка одна…

– Какая шутка?

– Клянусь богом, я её от силы пару раз всего слышал! Да и то, когда рядом не было Адель.

– Что за шутка? – начинаю терять терпение.

– Что-то вроде: «Лови момент! Пока нет Аверьяна, беззаботная жизнь продолжается!» Кхм.

– Это типа шутка?

– Как вам наш сэндвич? – спрашивает официантка.

– Хуже некуда! – отвечаю, продолжая смотреть на Архипа. – И что здесь смешного, не пойму?

– Очень жаль, что вы остались разочарованы. Возможно, десерт от шеф-повара исправит ситуацию?

– Ситуацию исправит только закрытие данного заведения. Счет оплачен, чаевые добавлены. Хорошего вам дня.

– …Спасибо. И вам хорошего дня.

– И в чем суть этой «шутки»? – упрямо смотрю на друга.

Архип резко и коротко выдыхает, да с таким кислым выражением лица, будто его укачало в моей компании и он смирился с тем, что придется где-нибудь блевануть.

– Ладно, послушай, я расскажу тебе то, что знаю.

– Вот как. Теперь ты знаешь.

– А знаю я это от Дарины, которая обожает приукрашивать истории и преувеличивать их. Не забывай об этом!