– Недавно.

– А поче…

– Нина, прости, я не расположена говорить на эту тему.

Я закинула чемоданы на шкаф, критическим взглядом осмотрела комнату и спросила:

– Можешь одолжить чайник?

– Конечно, сейчас принесу. Он, кстати, только недавно вскипел.

– Может, позовем Ольгу Ивановну и Нану Гурамовну?

– Дельная мысль. Я за Наной схожу, а ты Оле стукни, она тут, за стенкой.

Нина отправилась к Нане, а я постучала в соседнюю дверь. Окулист, в косынке и переднике поверх домашнего платья, приветливо мне улыбнулась, а когда я позвала ее на чай, заулыбалась еще шире и сказала, что скоро придет, только закончит мыть пол.

Я выложила в суповую тарелку конфеты, пряники и печенье, а потом сообразила, что стульев всего два, а кружка так и вовсе одна. Маловато для приема гостей, даже если это обычное чаепитие с соседками по этажу.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ввалилась веселая компания, состоящая из Нины, Ольги Ивановны и Наны Гурамовны.

У Нины в одной руке был чайник, в другой она ловко удерживала три чашки, ручки которых были нанизаны на ее пальцы наподобие баранок, причем в каждую кружку была вставлена чайная ложечка, сохраняющая равновесие вопреки законам физики. Ольга Ивановна прижимала к груди кулек с халвой, из одного кармана выглядывала банка варенья, из другого – плитка шоколада. Но больше всех меня поразила Нана Гурамовна, которая умудрилась принести бутылку «Хванчкары» и четыре стеклянных винных бокала.

– Ого! – воскликнула я. – Так мы чай будем пить или вино?

– И то и другое. Можно без закуски.

– Почему без закуски? Я пряники купила и печенье овсяное, конфеты есть вкусные…

– Нана Гурамовна так шутит, – объяснила Нина. – Я – за стульями. А ты, Зоя, пока чай завари.

– Значит, у вас новоселье? – улыбнулась Ольга Ивановна, осматривая комнату.

– Можно и так сказать…

– Очень миленько получилось. До вас тут Аня Тершина проживала, рентгенолог, в начале лета она замуж вышла и к мужу переехала. Для полного уюта вам только ковров не хватает и цветов на окне, но это дело наживное. Я слышала, как вы с Ниной порядок наводили, хотела помощь предложить, но постеснялась, да и со своим беспорядком надо было разобраться.

Я покраснела: наверняка окулист слышала не только звуки наведения порядка, но и мои рыдания, и возмущенную речь об ассортименте местных магазинов. Межкомнатные стенки были настолько тонкими, что я бы не удивилась, услышав, как Ольга Ивановна перелистывает книжные страницы.

Вернулась Нина со стульями. Стол выдвинули на середину комнаты, разлили по бокалам вино и приступили к дегустации. Вообще-то я предложила начать с чая, который, собственно, являлся основным фигурантом «чаепития», но Нана заявила, что он должен хорошенько настояться, а вино в настаивании не нуждается.

«Хванчкара» оказалась невероятно хороша: темно-рубиновая, насыщенно-ароматная, восхитительно (и как-то совсем незаметно) опьяняющая. После того как я в третий раз назвала Нану Гурамовну Ниной Гуровной, коллеги заявили, что мне пора переходить с ними на «ты».

В Куйбышевской больнице я общалась со всеми исключительно по имени-отчеству, даже с теми, кто был младше по возрасту или служебному положению. Отношения были исключительно деловыми; отработав смену, я выходила из больницы и забывала о ней до следующего дежурства. Здесь же все было по-другому, коллеги проживали со мной не только в одном доме, но и на одном этаже. Даже если бы я хотела ограничиться исключительно формальными рамками, из этого бы ничего не вышло. Но я и не хотела, поэтому на предложение Наны ответила согласием.

– Кстати, можешь загадывать желание, – хихикнула Оля. – Ты сидишь между Наной и Ниной.

– Но это же разные имена, – резонно заметила я.

Несмотря на непослушный язык и ватные ноги, мозг функционировал удивительно четко (или мне только так казалось).

– Почти одинаковые! Разница всего в одной букве.

– Логично, – согласилась я и загадала желание.

Нана разлила по бокалам остатки вина и заявила, что отправляется за новой бутылкой.

– Угомонись! – велела Оля. – У тебя всего три бутылки, ты их бережешь для особых случаев.

– А сейчас разве не особый случай? Брату напишу – целый ящик из Кутаиси пришлет. Стану я вино припрятывать, как же.

– Но мы собирались пить чай, – слабо возразила я. – Он заварился и даже успел остыть.

После непродолжительной эмоциональной перепалки Нану убедили сесть на место. Она повиновалась – возмущенная, раскрасневшаяся, сверкающая ореховыми глазами.

– Зуболомы в продмаге брала? – спросила Оля.

– Что брала? – я недоуменно моргнула.

– Пряники. Их, наверно, сразу такими залежалыми делают, еще на фабрике.

– Ой, девчата! – встрепенулась Нина. – Знаете, как Зоя сегодня за покупками ходила?

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Нана.

– Нина, не надо.

– Давай рассказывай! – потребовала Оля у Нины.

– Нина, пожалуйста…

– Да рассказывать-то особо нечего. Что ты, Зоя, раздобыла, кроме сосисок, сахара и яиц?

– Ого, сосиски выбросили? – удивилась Оля. – Повезло.

– А в мясном отделе вместо мяса копыта продавались.

– Лошадиные? – уточнила Нана.

– Сама ты лошадиные! – фыркнула Нина. – Свиные. Они уже пятый день лежат, до кондиции доходят. А в универмаге…

– Нина! – я угрожающе приподнялась. – Если не замолчишь…

– В универмаге Зоя хотела купить – только представьте – прокладки! Притом что мы сами их днем с огнем не видим.

Оля и Нана рассмеялись, но мне было не до смеха.

– Прокладки, – хлопая себя по бедрам, выдохнула Нана. – Это ж надо!

– И не стыдно тебе, Нина? – отсмеявшись, спросила Оля, старательно собирая губы в строгую гузку. – Зоя – твоя подопечная, ты над ней шефство взяла, разве можно было ее одну по магазинам отпускать? Почему со своими продавщицами не познакомила?

– Ей предлагали, она не захотела, – напомнила Нана из чувства справедливости.

– Ну мало ли, не захотела! Надо было настоять. Зачем ей такие потрясения? Она человек новый, чего доброго, соберет чемоданы и обратно в Ленинград сбежит.

Они вели себя так, словно меня в комнате не было! От возмущения я не находила слов, только беззвучно открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Пользуясь моим замешательством, соседки еще немного пообсуждали мою непрактичность и наивность, а потом, заручившись клятвенным Нининым обещанием свести меня с кем надо, переключились на забавные истории из врачебной практики.

В разгар веселья, когда время перевалило за девять и я собиралась деликатно намекнуть, что пора закругляться, дверь распахнулась, явив Мартынюка и Денисова. Каждый держал в руке по бутылке «Советского шампанского».

Я не поверила глазам. Нина издала одобрительный возглас. Оля захлопала в ладоши. Нана фыркнула и пробормотала что-то по-грузински.

– Это здесь новоселье справляют? – пробасил Игнат.

– Как вы узнали? – Нина изобразила неубедительное удивление.

– Слухами земля полнится. Мы присоединимся? Или у вас девичник?

– Какой девичник! – замахала руками Нина. – Садитесь.

– Да было бы куда, – скептически хмыкнул Денисов.

– Так, девчата, пересядьте на кровать, – велела Нина. – Мальчики подвинут стол и сядут на ваши стулья.

Комната пришла в движение.

– Подождите! – воскликнула я. – А меня вы не забыли спросить? Это моя комната, и я возражаю.

– Почему? – удивился Мартынюк.

– Потому что утром на работу и я против чрезмерного употребления спиртных напитков.

– Можете не пить, Зоя Евгеньевна, дело добровольное.

– В этой комнате никаких отчеств! – объявила Нина.

– Так, что у нас на закуску? – Денисов оглядел стол, передвинутый к кровати, на которой, как на своей собственной, расселись Оля, Нана и Нина. – Только сладкое? Негусто. Ладно, не переживайте. Сейчас Рустам мясо принесет. Он его на кухне жарит.

– Ему ташкентская родня баранину прислала? – воскликнула Оля. – Что-то рановато, день рождения-то у него в сентябре.

– Нет, он сегодня в продмаге затоварился у земляка своего, Улугбека.

Нина, Оля и Нана посмотрели на меня, переглянулись и дружно прыснули со смеху.

– Вы чего? – удивился Игнат.

– Копыта, – ответила Нина и снова прыснула.

Я продолжала сидеть на стуле, который никому не собиралась уступать, тщательно контролируя выражение лица. Но мое внешнее спокойствие не обмануло Мартынюка. Наклонившись ко мне, он тихо спросил:

– Вы устали, Зоя? Нам лучше уйти?

– Что вы, оставайтесь, – ответила я с тщательно отмеренной долей сарказма. – Выставлять гостей, даже незваных, некультурно.

– Вам придется принять еще одного гостя – нашего анестезиолога Рустама Вахидова.

– Мясо в его исполнении действительно так хорошо, как говорят?

– Мясо сегодня будет не настолько хорошо, как обычно. Это не баранина из Ташкента, а говяжья вырезка из продмага.

– Говяжья вырезка, может, и не так хороша, как баранина из Ташкента, но все же лучше, чем суповые кости из продмага.

Рассмеявшись, Мартынюк принялся разглядывать комнату, словно оказался тут впервые. Я постаралась незаметно отодвинуть свой стул подальше от него.

Я злилась на Мартынюка за утренний вызов в приемный покой и не передумала высказать ему свое недовольство, но сейчас момент был явно не подходящий.

Денисов открыл шампанское и наполнил чашки и бокалы. Сделав глоток, я с удивлением поняла, что шампанское охлаждено – значит, ребята готовились заранее.

В душе шевельнулось неприятное подозрение, но я не успела его обдумать.

Дверь снова распахнулась, и в комнату, держа на вытянутых руках большое овальное блюдо, вошел улыбающийся узбек колоритной наружности: черные волосы, смуглая кожа, белоснежные зубы, изумрудный национальный халат.

По комнате поплыл аромат жареного мяса, лука и пряностей. При виде аппетитного жаркого на подушке из овощей у меня слюнки потекли. Я встала навстречу гостю. Передав блюдо подоспевшему Денисову, он представился без малейшего акцента:

– Рустам Вахидов, анестезиолог.

– Очень приятно, – я протянула ему руку. – Зоя Завьялова, невропатолог.

– Я знаю! – он улыбнулся, блеснув зубами, сжал мою ладонь и легонько потряс. – Вас представляли на вчерашнем собрании. С прибытием и новосельем, товарищ Завьялова.

– Никаких фамилий и товарищей! – не совсем внятно провозгласила Нина.

– Вот это хорошо. Тогда давайте кушать. Мясо остынет, станет невкусным. Где тарелки?

– Тарелок нет, – растерянно ответила я. – И вилка всего одна.

– Мясо и овощи можем есть без тарелок, с общего блюда, но без вилок не обойтись, – сказала Нана. – Руками едят только плов, да, Рустам?

– Неверно, Наночка. Мы всё можем есть руками, даже шурпу, так вкуснее! – анестезиолог поцеловал кончики сложенных пальцев. – Но для этого сноровка нужна.

Мне показалось, он переигрывает, но это было даже забавным.

– Я принесу вилки! – Оля соскочила с кровати. – У меня есть столовый набор на шесть персон. Мне его подарили на прошлый день рождения.

– Но нас же семеро, – резонно заметил кто-то.

– У Зои уже есть вилка. И за это надо выпить! – Денисов открыл вторую бутылку. – Рустам, тебе не предлагаю. Наливай себе чай.

– Вы не пьете, потому что завтра утром на смену? – спросила я.

– Не только поэтому, – серьезно ответил Вахидов. – Религия не позволяет.

– И свинину он не ест, – снова встрял Денисов. – Как можно свинину не есть?

– Если бы ты вырос на баранине, какую мой отец готовит, ты бы тоже свинину не кушал! – смеясь, сказал Вахидов.

– Ваш отец действительно работает шеф-поваром в знаменитом ресторане «Узбекистан»?

– Помощником шеф-повара. Отвечает за шашлыки и плов.

– Значит, ваша семья живет в Москве?