– Ужасно вы болтливы, Джон! Настоящий мужчина! Кажется, о чем тут говорить? Делаете ли вы мне предложение или нет? Если да, то я, значит, не буду обращать ни малейшего внимания ни на какие соблазны в Париже. Если нет….

– Делаю, делаю! – завопил наконец таки поборовший свою застенчивость Джон Кокбэрн.

– Давно бы так! – улыбнулась энергичная американка. – Ну, так до свиданья, мой милый Джон! Надеюсь, скоро увидимся!

– Могу я прийти проводить вас Ви?

– Боюсь, Джонни, милый, из этого ничего не выйдет! Ведь пароход-то скоро отходит. Да, да! Не делайте больших глаз, пожалуйста! Мы уезжаем в Европу сегодня в три часа ночи… Пароход «Гровэ» отчаливает от пристани Стовезэнт… Поняли? Ну, прощайте!

И Виктория исчезла.

Джон Кокбэрн опустился, мотая головой, на свое место.

– Наконец-то! – вымолвил он. – Наконец-то она решилась, и я сделал ей официальное предложение… Или нет, не так! Наконец-то я решился, и получил от нее официальное предложение. Кажется, так? Или нет! Наконец-то мы оба решились и сделали друг другу… А, черт. Тут сам дьявол не разберет, кто на что решился, но это не важно. Важно то, что наши капиталы повенчаются… Тьфу! Повенчаемся мы, а наши капиталы сольются в нежном брачном союзе…

Пока Джон Кокбэрн разбирался в своих мыслях, послышался звонок. Это вернулся мистер Вильям Кэниц.

Занятый своими мыслями, камердинер машинально помог господину раздеться и потом, пожелав ему доброй ночи, отправился в свою комнату, чтобы последовать примеру хозяина. Но сон не шел к взволнованному Джону, и он напрасно проворочался на своем ложе с добрый час. И вдруг молнией блеснула в голове мысль, что он, Джон, позабыл сказать мистеру Кэницу о предполагаемом отъезде мисс Бетти Скотт и Виктории в Европу, на поиски марки раджи брамапутрского Джон вскочил и побежал в спальню Кэница.

– Сударь! Проснитесь, сударь! – закричал он, Виктория едет с пароходом «Гровэ» в три часа ночи!

– Ты обалдел – вскочил Кэниц, разбуженный от сладкого сна.

– Никак нет! Ей Богу, она едет! То-есть, они обе едут. В Европу! В Париж! В три часа ночи!

– Ты пьян?

– Никак нет! За маркой! К радже брамапутрскому!!!

– Что такое?

Сон как рукою сняло, и Кэниц спрыгнул с постели.

Наскоро Джон рассказал своему господину все.

– О чем же ты думал раньше? – завопил Кэниц. Ведь, сейчас два часа! Только час до отхода парохода! Одеваться! Скорее!

– Едем и мы? – осведомился Джон.

– Конечно, едем!

– Какие вещи брать?

– Никаких! Все, что нужно, купим в Париже! Я должен переговорить с Бетти! Это, в самом деле, форменное…

– Предложение?

– Форменное безумие, не слушая Кокбэрна, бормотал Кэниц. – Положим, она богата, но… Но ей приходится производить безумные затраты, и я нахожу, что игра заходит слишком далеко. Все же, – она мне родственница, и самая симпатичная девушка, какую я только встречал в жизни. Я скажу ей… Но не возись ты, ради Аллаха, Джон! Мы опоздаем к отходу парохода.

Еще пять минут, и оба они, Кэниц и Кокбэрн, летели стремглав по залитым электрическим светом улицам Нью-Йорка к пристани Стовезэнт. Кучер взятого ими кэба неистово хлестал кнутом свою лошадь. И вот кэб долетел до пристани. Кэниц и Джон выскочили из экипажа.

– Проклятье! Пароход отчалил! – крикнул Кэниц, показывая на колоссальный, весь залитый огнями, корпус парохода, спускавшегося при помощи неистово пыхтевшего буксира вниз по течению Гудзона.

Это был «Гровэ». И на палубе его виднелись две женские фигуры, – фигура мисс Бетти Скотт и фигура мисс Виктории.

Виктория сильно запоздала и когда вернулась домой, все уже было готово к отъезду. Мисс Бетти ждала только свою горничную. На палубе парохода Бетти не без труда разыскала старшего стюарда, элегантно одетого джентльмена, к которому и обратилась с заявлением:

– Я вынуждена была по делам уехать с первым отходящим пароходом, получив ночью весьма важное известие, и потому я не успела запастись билетом. Мое имя мисс Элизабетта Скотт-Патерсон.

– Очень приятно, мисс Патерсон! Я знал вашего покойного батюшку. Но чем могу служить вам?

– Найдите мне каюту первого класса.

– Увы, мисс! Все каюты до последней заняты!

– Тогда хоть второго класса!

– Увы, мисс!

– Что? Неужели заняты и каюты второго класса?

– До последней!

– Но… но как же мне быть?

– Вам, мисс Скотт Патерсон, придется разместиться в каюте третьего класса. Имеется одна каюта, в которой из четырех мест занято только два…

В это время к разговаривавшим приблизился высокий благообразный средних лет джентльмен и обратился к «обер-стюарду» со словами:

– Если вы, мистер, представите меня уважаемой мисс Скотт Патерсон, то… то я, может быть, смогу оказаться полезным…

– Его светлость лорд Оскар Тильбюри – представил аристократа девушке «распорядитель», – Его светлость говорит…

– Мисс Скотт, кажется, осталась без каюты? – с изящным поклоном обратился лорд к Бетти.

– О, это ничего! Мы разместимся с Викторией в каюте третьего класса!

– Но не позволите ли вы, мисс, предложить вам мою каюту? Я – мужчина, я – солдат и охотник, и мне, собственно, безразлично, в какой каюте пробыть пару суток. Вам же, как даме…

Дело быстро уладилось, благодаря рыцарской любезности английского аристократа, и наши странницы расположились в каюте лорда Тильбюри, который перебрался в третий класс.

С этого началось знакомство между мисс Скотт и лордом Тильбюри. Англичанин все время пути оказывал исключительное внимание мисс Скотт. Он приглашал ее посетить Лондон в дни осеннего «сезона», обещая познакомить девушку со своей кузиной, герцогиней Кентерберийской, и со своей тетушкой, графиней Кантской, при помощи которых Бетти без всякого труда получит доступ ко Двору, будет представлена ее величеству, королеве Виктории.

– О, вы будете царицей Лондона! – распинался Тильбюри. – Вам стоит только захотеть, и весь Лондон будет у ваших ног, мисс Скотт!

Бетти выслушивала любезности английского аристократа без особого внимания: хотя она была очень молода, но она знала, что значат эти комплименты, и отлично понимала, что делаются они отнюдь не ей самой, а тем миллионам фунтов стерлингов, десяткам миллионов долларов или сотням миллионам франков, которые олицетворялись ею, одной из богатейших женщин мира, наследницей Джека Скотт-Патерсона, компаньона Эндрю Карнеги, «Стального короля».

Но, в общем, она не могла пожаловаться на милорда: Тильбюри держался очень корректно и не очень надоедал ей. Кстати, переезд оказался очень бурным, «Гровэ» целыми днями подвергался жесточайшей качке, а лорд Оскар Тильбюри сваливался даже при качке ничтожной, подвергаясь приступам морской болезни, так что, в сущности, ему удавалось ухаживать за мисс Скотт только урывками.

В общем, переход через океан оказался благополучным и прошел без особенных приключений. Только однажды Викторию чуть не смыла в воду огромная волна, прокатившаяся по палубе парохода, но какой-то матрос вовремя подхватил горничную Бетти и спас ее от гибели. Да, еще в пути, когда «Гровэ» находился уже вблизи от Азорских островов, вышла непредвиденная задержка, длившаяся больше трех суток: машины отказались работать, понеся повреждения во время пронесшейся над пароходом бури, едва не утопившей его, и потому пришлось заняться немедленным ремонтом. Почти четыре дня «Гровэ» плясал по волнам, словно пробка, тяжело переваливаясь с боку на бок, потеряв способность к управлению. В добавок откуда-то с дальнего севера ураганом пригнало огромный айсберг, который надвигался на беспомощный пароход, грозя разбить и потопить его.

Среди пассажиров поднялась паника, казалось, спасения нет: уйти от ледяной глыбы пароход не мог, так как его машины не работали, ветер гнал айсберг гораздо быстрее, чем, судно. Тогда капитан распорядился попробовать последнее средство спасения, – команда принялась обстреливать надвигавшийся айсберг из небольшой палубной пушки динамитными гранатами, случайно оказавшимися в грузе «Гровэ». Первый выстрел не дал никаких результатов. Но вторая граната, грянув о верхушку ледяного исполина, взорвалась с невероятным грохотом, лед не выдержал взрыва и рассыпался на куски.

Пароход был спасен.

Через несколько часов машины заработали и «Гровэ» двинулся в дальнейший путь. На двенадцатый день путешествия судно, несшее на своем борту мисс Бетти Скотт и ее верную Викторию, вошло благополучно в гавань Гавра. Сходя по мосткам на набережную, Бетти остановилась и вскрикнула удивленно:

– Вы здесь, мистер Кэниц?

– Позвольте поздравить вас с благополучным прибытием! – ответил, снимая шляпу, «король филателистов».

II

Трудно представить себе, как удивилась мисс Бетти Скотт, увидев Вильяма Кэница на набережной Гавра. Но еще больше, пожалуй, было удивление ее спутницы, Виктории, которая заметила, что за Вильямом Кэницем стоит меланхоличный Джон Кокбэрн. Смышленая горничная сразу же сообразила, что это все значит. Джон Кокбэрн нарушил данное ей обещание ничего не говорить своему господину, об отъезде Бетти, и Кэниц, значит, погнался за Бетти.

– Ну, подожди же! – скрипнула зубами Виктория, – Теперь я устрою тебе головомойку, но, конечно, небольшую, чтобы не очень испугать тебя. А вот, когда мы повенчаемся, я тебя научу держать язык за зубами, мой милый Джонни!

Там временем между Бетти и Вильямом шел оживленный разговор.

– Как вы ухитрились попасть сюда, мистер Кэниц? – подозрительно допытывалась Бетти.

Улыбаясь, Вильям ответил:

– Но, мисс Скотт, что же тут особенного? Ведь ваш пароход опоздал почти на целую неделю. Я выехал вслед за вами, но «Кампания» была счастливее вашего «Гровэ» и почти без опоздания попала в Саутгемптон. Я побывал в Лондоне, там услышал о возможном крушении «Гровэ», и поехал сюда.

Как видите, я попал в Гавр как раз вовремя, чтобы первым приветствовать вас на чужбине!

– Подождите, Вильям! Но вы, значит, знали, что я отправилась в Европу на «Гровэ»?

Кэниц прикусил себе язык, но сейчас же нашелся, что ответить:

– Да конечно же знал! Но это чистая случайность! Видите ли, Бетти, в тот день, когда… Ну, когда вы были единодушно признаны членом нашего клуба… Вы, кажется, удалились, не дождавшись баллотировки? Да, да! Баллотировка шла без вас, конечно! Ну, так вот, вечером, вернувшись домой из клуба, я получил весьма важное известие, требовавшее моего немедленного приезда во Францию. Я решил отправиться ближайшим пароходом, то есть «Гровэ». Но когда мы с Джоном попали на пристань, – «Гровэ» уже отплыл. Ну, и тут мы увидели вашего кучера, собиравшегося уезжать домой. От него я и узнал о вашем отъезде, Бетти!

– Ах, вот как! – облегченно вздохнула Бетти. – А я думала, что вам кто-нибудь сказал о моем отъезде.

Вильям Кэниц продолжал рассказывать несложную историю своей поездки.

– Но, Бетти, – обратился он к девушке прочувствованным тоном, – я не могу скрыть от вас, что меня очень огорчает ваша поездка!

– Это почему? – опять насторожилась мисс Скотт.

– А зачем, Бетти, вы гонитесь за этой злополучной маркой раджи, которую невозможно достать?

Опять Бетти вспыхнула, как порох.

– Откуда вы знаете, что я гонюсь за этой маркой? – чуть не крикнула она.

– Но, Бетти, это же очевидно. Послушайте меня, прекратите эту нелепую борьбу!

– Что? Вы называете эту борьбу нелепой? – возмутилась девушка. – Нет, мистер Кэниц, вы напрасно уговариваете меня! Я не остановлюсь, пока не добьюсь своей цели!..

– И эта цель?

– Проучить вас за вашу гордость!

– Проучить меня? – вспыхнул в свою очередь Кэниц. Это не удастся вам, Бетти! Никогда и ни за что!

– Посмотрим! – высокомерно ответила мисс Скотт.

Наступило тягостное молчание. Потом Кэниц, тряхнув головой, сказал:

– Так, значит, поединок продолжается, Бетти?

– Да. И я добьюсь победы!