Золото в лазури (страница 5)
Вырвавшись от своих верных и преданных слуг, магараджа сунул в руку Кэницу роскошный бриллиант чистейшей воды, крича:
– Спрячьте! Не давайте этим разбойникам!
И, в самом деле, жрец и секретарь были, кажется, готовы наброситься на американца.
– Цыц! Ни с места прикрикнул тот. Я покупаю этот бриллиант!
– Деньги – мне! – визжал магараджа.
– Деньги, нам, сэр! – хрипели и стонали жрец и секретарь.
– Замолчите! – приказал Кэниц, понявший, что добром с ними не сговоришься. Постыдитесь! Вы готовы друг другу горло перегрызть!
– Да, да! Эти ядовитые змеи готовы задавить меня! – хныкал магараджа.
– Да, да! – стонали жрец и секретарь, один держась за распухшее ухо, другой за живот. Этот шакал загрыз бы нас обоих, если бы только мог!
Восстановив спокойствие, Кэниц заявил:
– Я плачу пять тысяч за бриллиант. Сумма порядочная. Вы, очевидно, друг перед другом в долгу, и кто кому больше должен, не разберешься! Ну, так вот же вам мое решение: я плачу всем троим по равной доле. И ни звука! Или берите бриллиант обратно и грызитесь, сколько вам будет угодно!
Поворчав, индусы согласились. Кэниц выписал три чека и отдал им.
– Ну, а теперь-кому продана марка? – спросил он.
– Почем я знаю? – пожал плечами магараджа.
– Говорите вы! – предложил жрецу Кэниц. Даю десять фунтов стерлингов!
– Дайте мне двадцать, я скажу! – отозвался секретарь.
– Мне тридцать! Я скажу! – прохрипел магараджа.
Казалось, они снова подерутся.
Но Кэниц примирил их, предложив дать по десять фунтов на брата.
– Марка продана парижскому торговцу марками месье Лемуанье три дня назад! – наконец услышал он.
Естественно, что после этого он не оставался ни минуты во дворце раджи, а, швырнув на пол пригоршню золотых монет и не заботясь о том, как индусы поделят их, вышел на улицу и вздохнул свободно.
Утром следующего дня он покинул Лондон, чтобы направиться в Париж. Но, добравшись до Калэ – снова изменил свой маршрут.
Газеты на все лады твердили, что на море произошла грандиозная катастрофа, что океанская «гончая» великолепный пароход «Гровэ» потерпел крушение где-то возле Азорских островов. По крайней мере, так думают в Гавре. «Гровэ» еще двое суток назад должен был прийти в Гавр. В последний раз его видели вблизи Азорских островов. Пароход направлялся по обычному курсу, и ничто не указывало на какую либо грозящую ему опасность. Опоздание же на двое суток в связи с слухами о каком-то большом судне, затонувшем при столкновении с «Дженни Сакс», парусным бригом, заставляют думать, что погиб именно «Гровэ».
Не долго думая, взволнованный «король филателистов», позабыв о марке магараджи брамапутрского, помчался в Гавр.
Два или три часа спустя после его прибытия «Гровэ» благополучно добрался до гавани, и Кэниц, стоявший в толпе на набережной, имел удовольствие констатировать, что с мисс Бетти Скотт Патерсон в пути не случилось никакой беды. Девушка, спокойная, улыбающаяся, свежая и розовая, красивая, как никогда, стояла на палубе входившего в гавань при помощи буксира «Гровэ».
– Слава Богу! – невольно вырвалось со вздохом облегчения из уст Кэница. С сердца словно тяжесть свалилась. На душе стало так легко и светло…
Из Гавра наши странники поехали в Париж и вот… Мало-помалу усталость делала свое дело, и Вильям Кэниц, позабыв обо всем на свете думал только об отдыхе, расположившись на своем ложе. Глубокий и здоровый сон овладел им. Такой глубокий, что когда на другой день около двенадцати часов утра его камердинер и фактотум Джон попробовал его разбудить, Кэниц приказал принести в спальню завтрак, не вставая с постели, съел котлетку, и опять погрузился в сон.
Проснулся он уже тогда, когда на улицах были зажжены фонари, а все магазины оказались закрытыми.
Но посмотрим, что в это время делала мисс Бетти Скотт.
Молодая девушка сгорала от нетерпения поскорее ринуться на поиски голубой марки раджи брамапутрского или, может-быть, другого подобного редкого сокровища. Эта мысль не давала ей покоя и проснувшись рано утром Бетти разбудила свою верную спутницу Викторию. Завтракая, Бетти сказала, обращаясь к Виктории:
– Разложи, как следует, белье в комод. Да достань из сундука зеленый портфель с деньгами. У меня не осталось ни гроша.