– Костю знаете? – отвечает незнакомый мужской голос. – Вы у него в телефоне записаны, как «Танечка любовь»!

– Да… А что? – внутри все застывает.

– Забирайте его, пожалуйста, Танечка! Костечка полностью не в адеквате, допился до потери памяти, бросается на людей. Буянит, разбудил весь дом. Приезжайте за ним, или мы сейчас вызовем ментов, и его увезут насильно.

По спине пробегает липкий холодок.

– О-откуда забирать? – язык плохо слушается.

Незнакомец называет адрес. Окраина Москвы, в противоположной стороне от моего временного пристанища в Подмосковье. Как он вообще там оказался? Это не его дом.

– Да-айте мне с ним поговорить. О-он ря-ядом? – заикаюсь от напряжения.

Успокаивает единственная обнадёживающая мысль: этот разговор – обычное телефонное мошенничество, сейчас у меня начнут просить деньги, чтобы отмазать Костю перед полицией.

– Он тут, да, рядом! На травке валяется.

Слышу в трубке беспокойное ворочание, скрежет, а затем пьяный хохот.

– Танечка-а-а! Танечка-а-а! – начинает подвывать мой болван.

Вот чёрт! Его голос! Его!

Знает же, долбо#б, как я ненавижу его манеру произносить «Танечка-а-а» в стиле песни Земфиры «Анечка просила снять маечки»!

Со злостью отключаюсь. Из глаз брызжут слезы. Прикусываю губы, чтобы сдержать эмоции и окончательно не разрыдаться. И почему я постоянно выбираю козлов, вместо мужчин?! Где они вообще водятся, это нормальные мужчины?! Какие-то мифические создания, ей богу!

Хватаю кофту, кидаю телефон в сумку. Не могу же я бросить Костю в критической ситуации. Надо спасать! Кто ему еще поможет?!

Меня нервно трясет от злости. Страшно сейчас увидеть свое отражение. Наверняка, все лицо в багровых пятнах. Только бы не убить болвана, когда его увижу! Только бы не убить!

– Поехала домой? – выходит из кабинета Егор Ренатович.

Из двери, где он стоит, будто струится священный свет. Он без пиджака, в белой рубашке и светлых брюках. Только нимба на голове не хватает.

– Что случилось, ты плачешь?

Я, сама не знаю зачем, вываливаю на босса весь недавний разговор. На мгновение становится легче.

– И куда ты собралась? – хмурит шеф брови.

– Как куда?! – охаю, разве непонятно. – Спасать, конечно!

– Подожди, – приближается ко мне стремительно, что я невольно замираю, завороженная его магнетическими флюидами.

– Я тебя не отпускаю.

– В смысле?! – хлопаю глазами.

– Егор Ренатович, десятый час ночи почти… рабочий день вообще-то…

– Не отпускаю его спасать. Сколько лет этому долбо#бу? – шеф пододвигает мне стул, приглашая сесть.

– Двадцать восемь ему, вроде, – заторможено плюхаюсь.

Меня продолжает потрясывать. Дергаюсь, как припадочная. Чтобы успокоиться, вытаскиваю телефон из сумки, верчу его в руках.

– «Мальчику» давно не семь и даже не десять, а почти тридцатник, Татьян. А ведет себя, как малолетка. Пора бы ему самостоятельно отвечать за свои поступки и разгребаешь проблемы. Не считаешь?

Егор Ренатович нависает надо мной, как скала, загораживая проход. Обволакивает ароматной древесно-мёдо-мускусно-травяной дымкой. Становится трудно дышать.

– Кто ему еще поможет, кроме меня? – пытаюсь найти оправдание для Кости: – Он вообще-то парень не плохой! Обычно он тихий, только себе на уме. Вот смотрите: помнит обо мне, шлёт приятности.

Нахожу на телефоне доказательства и показываю телеграмные послания моего болвана. Листаю боссу яркие стикеры: цветочки, пироженки, сердечки. Чувствую, что краснею.

– Костя… любит меня, как мне кажется…

– Слушай, Кобанько, если мужчина по-настоящему любит, он покупает девушке живые цветы и кормит её настоящими пирожными, а не шлёт пачками рисованную дребедень.

Я с обидой сжимаюсь в комок. Опускаю голову и быстренько смахиваю обеими руками выступившие капельки слез.

– Честно, Татьян, ты больше спасешь тем, что не приедешь. Удары судьбы под дых основательно лечат, особенно тридцатилетнюю мужскую инфантильность и долбо#бизм.

– Наверное-е, – начинаю реветь, громко стоная. – Но если не приеду, Костю менты заберу-у-у-т!

Мои нечленораздельные и душераздирающие вопли обрывает телефонный звонок. Тот самый неизвестный номер. Мокрыми пальцами нажимаю «Ответить».

– Ну что, ты едешь? – звучит требовательно.

– Она не едет, – Егор Ренатович вырывает телефон и берет вопрос в свои руки. – Вызывайте ментов, пусть побеседуют с человечком. Ему будет полезно послушать.

Он завершает разговор и хлопает меня по плечу:

– Пойдем, Кобанько, я знаю, как привести тебя в чувства. Сейчас едем в лучшую кондитерскую: ты заказываешь все, что захочешь, я плачý!

Он поднимает меня со стула, держа за обе руки. Забирает, запирает в пахучем расслабляющем облаке. Пальцы дрожат. Колени становятся ватными, ноги не держат.

– Поехали, Татьян, второй раз предлагать не буду, – рассматривает меня с улыбкой.

Да он просто дьявол-искуситель в божьем обличие!

ГЛАВА 10.

И я соглашаюсь. Позволяю себя увезти, оставив Костю на съедение звонившему незнакомцу и сотрудникам полиции.

Обожаю булочки и пирожные! И всегда любила выпечку, собирала рецепты. Когда было время, пекла самостоятельно. Радовалась, как ребенок, если находила необычные сочетания вкусов. Никто прежде меня по дорогим кондитерским не водил. Максимум Кости: пицца или Макдональдс. Обычно он брал для меня вишневый пирожок, доставшийся ему по акции бесплатно, и чертовски гордился собой. Задирал подбородок и кичливо подчеркивал, как мне с ним повезло.

Егор Ренатович привозит в роскошную двухэтажную кондитерскую-ресторан. В воздухе витает аромат свежей сдобы, корицы, кофе и ванильной помадки. По началу я чувствую себя неловко, но босс явно старается меня поддержать: юморит, травит байки из офисной жизни и хохочет. Я быстро расслабляюсь. Его голос – райская музыка для ушей, заглушает французский шансон в кондитерской. Я впервые пробую черничный напиток с еловыми шишками, чай с грецким орехом, миндалем, кокосом и ананасовый глинтвейн с гречихой и пряностями. Последний оказывается алкогольным, и я тоже начинаю задорно смеяться. Мы пробуем и почти съедаем дюжину разных десертов на двоих. Еще четыре – шеф просит упаковать мне в пакет с собой.

Это один из лучших дней в моей жизни! Хотя я чувствую себя колобком, который вот-вот лопнет, порвавшись по шву. Босс отправляет меня домой на такси, и пока я еду к подружке в Подмосковье, понимаю, какой же Егор Ренатович – классный мужик. Как его отблагодарить, я не знаю, да и стесняюсь спрашивать, поэтому просто начинаю с тройной силой выполнять просьбы и поручения шефа.

Он это замечает. Поддерживает мое неистовое рвение в работе, исполнительность, старательность, безотказность и благодарит. То премию выпишет, то разрешит поработать пару дней из дома, то презентует сертификаты на покупки, то вытащит вечером в новую кондитерскую.

Я упускаю из вида переломный момент, когда понимаю, что Егор Ренатович становится для меня самым родным и значимым человеком. Заменяет одним собой не просто всю семью, он становится буквально всем! И заботливой мамой, и поддерживающим отцом, и даже доброй бабушкой, которая, когда все, кроме нас, в офисе расходятся, заказывает огромную коробку с пирожными и разрешает есть, сколько влезет.

Я понимаю, что влюбляюсь. Даже нет – не влюбляюсь… Влюбленность – что-то временное и эфемерное, гормональное и требовательное к партнеру. Когда ждешь ответа и признания. Нет, я определённо его люблю! Точно люблю! Тихо и спокойно, ничего не выпрашивая и не ожидая взамен.

Понимая, что люблю, я замыкаюсь в себе. Страшно раскрыться, страшно, что босс обозначит границы и отодвинет меня подальше. Вдруг у Егора Ренатовича есть невеста, и моя любовь ему как корове седло. Я – девушка не его круга и точно не его уровня. Мы из абсолютно разных миров. Как Бриджит Джонс и Марк Дарси…

Я обожала эту романтичную комедию! Но только в фильмах непохожие люди каким-то чудом понимают, что нужны друг другу. В реальной жизни им не о чем будет говорить, у них разное восприятие мира и разный опыт. Вряд ли им может быть интересно долгое время.

Чтобы шеф не узнал тайну, я потихоньку отстраняюсь. Замыкаюсь в своей скорлупе, прячусь. Но Егора, уже просто Егора, это как будто только раззадоривает. Правду говорят: в паре всегда кто-то один догоняет. Если ты не убегаешь, значит, приходится догонять. Костю определенно догоняла я! Даже когда мы были в ссоре.

С Егором выходит наоборот. Я испуганно «убегаю», он начинает догонять и настигать. Сначала словно по-детски: с усмешкой, подмигиванием и «дерганьем за косички». Просит сопровождать его в поездках на конференции и требует работать на выходных. Иногда в таком режиме, что мы переписываемся по делам весь уикенд, а к вечеру воскресенья он приглашает отметить законченный проект ужином. Потом – серьезнее: с осторожными, а затем смелыми и частыми касаниями, долгими липкими взглядами и проникновенными задушевными беседами. О воспоминаниях из раннего детства, смысле жизни, Боге. Абы с кем о таком не поговоришь!

А потом вдруг шеф столь неожиданно делает предложение, что по началу это выглядит розыгрышем и неуклюжей шуткой.

– Татьян, замуж за меня пойдешь? – спрашивает, оторвав взгляд от монитора, когда я вечером, как обычно, приношу ему в кабинет чай.

– За-замуж? – сбивчиво переспрашиваю.

Пытаюсь припомнить, существуют ли другие значения и смыслы у этого слова. Я, наверное, чего-то не понимаю. Босс смеется?

– Да, за меня замуж? – подтверждает с широкой добродушной улыбкой, а потом меняется в лице, становится чересчур серьезным, даже строгим: – Я не шучу: станешь моей женой? Татьяна Ларина, только послушай, как звучит!

***

В тот момент стоило задуматься, с чего вдруг вообще Егор сделал мне предложение. Но я слишком любила и почему-то решила: все идет правильно. Это моя награда и благословение за тяжелое детство. Мой долгожданный шанс на новую жизнь!

ГЛАВА 11.

А ведь уже на торжественной церемонии начались тревожные звоночки. Один из лучших друзей Егора – Ник – с улыбочкой выдал перед ему регистрацией несуразное напутствие: «Ну, чтоб непоследняя!»

Не стала уточнять: что именно у Егора должно быть непоследним? Не последняя девушка или непоследняя свадьба? И первое, и второе больно ранило. Я просто знатно охренела от беспардонного пожелания и промолчала.

Егор, заметив мое замешательство, поспешил заверить: что у Ника – нет, критичное отсутствие мозгов и чувства такта – у него профессиональная деформация! Первый лучший друг мужа больше двенадцати лет работает адвокатом по семейным спорам и разводам. И давно не верит ни в любовь, ни в институт брака.

Так что я была только благодарна тому факту, что с Ником мы больше никогда не виделись. Наверняка, спасла свою самооценку от сотни самых дурацких шуток и намеков! Смешно признать, сейчас, спустя два года брака я даже не знаю, как правильно зовут лучшего друга мужа: Никита или Николай.

Хотя, напротив, меня должно было насторожить, почему Егор никогда не брал меня на встречи со своими друзьями. И дни рождения, и Новый год он всегда отмечал отдельно: сначала со мной, потом с Ником и Виком. Обычно бывает наоборот: спешишь познакомить своего избранника или избранницу с лучшими приятелями, а муж, как будто специально, нас разводил в разные стороны.

Как выглядел второй его лучший друг Вик (вероятно, Виктор?), я вообще не представляла. На свадьбе он не присутствовал.

Воспоминания обрывает звук эсэмэски. Вытираю распухший нос, ищу телефон. Если это новое «письмо счастья» от любовницы Егора, я кину телефон в унитаз и спущу воду. Пусть уплывает в дальние дали. Смотрю на экран:

«Ты как?» – пишет муж из соседней комнаты.

Всхлипываю, смартфон летит на диван. Мы еще можем наладить наши отношения или никаких отношений на самом деле нет?! Только ложь и притворство.