– Шутишь, что ли? – Рупп пододвинул к кровати стул. – Ему сейчас как раз нужна компания. Любой адекватный врач это подтвердит.

– С друзьями ему будет лучше, – вторил Дуэйн. – Мы повысим ему уровень серотонина. Знаешь, что такое серотонин?

Карин едва сдержалась, чтобы не всплеснуть руками. Вместо этого только кивнула, сложила руки, чтобы не расклеиться, и вышла из палаты. На пороге услышала скрежет сдвинутых стульев, а потом голос Томми Руппа: «Притормози, братишка. Успокойся. Что ты хочешь сказать? Один стук пальцем – это да, два – нет…»

Если кто и знал, что произошло той ночью, то явно эта парочка. Но Карин не стала устраивать допрос в присутствии Марка. Она вышла из больницы и направилась в Вудленд-парк. Дело шло к ночи, небо окрасилось пурпурно-коричневым. Март решил немного подразнить жителей: ослабить бдительность людей легким потеплением, чтобы потом обрушить очередную арктическую бурю. От грязных куч снега поднимались витки пара. Карин прошла через современный центр Карни – современный по провинциальным меркам. Падение цен на сырье, рост безработицы, старение населения, отток молодежи, обмен семейных ферм с крупными компаниями на загрязнение и перемены – этот город определил судьбу Марка задолго до его рождения. Только обреченные остались пожинать его плоды.

Она шагала мимо массивных А-образных домов, которые вскоре сменились лачугами из толя. Прошла от авеню Е до авеню I, между Тридцать первой и Двадцать пятой улицами, и попала прямо в прошлое, в фотокарточку в натуральную величину. Вот дом ее первой любви; а вон дом того, с кем у нее не получилось в первый раз заняться сексом. Дом девочки, с которой она дружила двадцать лет. После свадьбы та резко оборвала все контакты – видимо, надоумил муж. Карин трижды пыталась сбежать из родного города, и каждый раз он напоминал ей о порочном семейном прошлом. Карни давно подготовил для нее надгробие, и ей оставалось лишь бродить по кладбищенским улицам в поисках именного камня.

Перед смертью Джоан Шлютер подарила дочери жесткую картонную фотографию: прадед Свенсон стоял перед покосившимся домом, часовней запустения, в сорока километрах к северо-западу от того, что впоследствии станет Карни. Человек на снимке держал в руках половину своей библиотеки: то ли книгу «Путь пилигрима», то ли Библию, точно сказать было нельзя – слишком уж нечеткий кадр. Позади на оленьих рогах, приколоченных на глинобитную стену дома из дерна, висела позолоченная птичья клетка, купленная где-то на востоке за большие деньги; она проехала полторы тысячи километров в запряженной волами повозке, занимая драгоценное место, в которое могли влезть нужные инструменты или лекарства. Птичья клетка с питомцем имела большую ценность. Тело может пережить любые лишения. А вот разум – другое дело.

Теперь у жителей городка имелась еще более позолоченная клетка: дешевый широкополосный доступ к всемирной сети. Интернет взбудоражил Небраску, как спиртное, – племя каменного века; он стал настоящей божьей благодатью, которую ждал каждый потомок поселенцев журавлиных земель, и единственным способом выжить в простирающейся пустоте. Карин тоже ежедневно злоупотребляла глобальной сетью в Су: туристические сайты, аукционы уцененной, но очень удобной одежды, модные подарки, призванные завоевать расположение коллег, и даже – всего пару раз – сервисы онлайн-знакомств. Интернет – последний шанс спастись от степной слепоты. Однако ее чрезмерное увлечение не шло ни в какое сравнение с зависимостью Марка. Вместе с друзьями он создавал онлайн-аватары, чтобы разговаривать на поросячьей латыни с домохозяйками в приватных чатах, писать объемные комментарии в блогах о теориях заговора и загружать сомнительные изображения на сайт «Безумные фотки». Большую часть времени после смен на заводе он проводил, набирая очки опыта для фентезийных персонажей в альтернативных мирах. Количество часов, которые он тратил на виртуальное пространство, приводило ее в ужас. А теперь он застрял в еще более далеком от реальности месте, куда не доходили мгновенные сообщения. Раньше длительная онлайн-жизнь вызывала у нее опасения, а теперь казалась меньшим из зол.

Карин долго бродила по городу. Друзьям Марка, имеющим проблемы с концентрацией внимания после бездумного кликанья мышкой, и не снилось, что можно так долго заниматься одним делом. На электрифицированных улицах вспыхнули фонари. Кварталы сменялись и повторялись, улицы стали похожи на еще более предсказуемую, чем в онлайн-играх Марка, симуляцию. На центральной улице она повернула обратно в сторону больницы, к брату.

Но Рупп и Кейн все еще были в палате, откинувшись на спинки больничных стульев. Марк сидел на кровати. Они перебрасывались мячом из скомканной бумаги. Марк кидал кое-как. Пару раз мяч отлетал назад, ударяясь в стену. Бросал он мяч с грацией шимпанзе в тельняшке, катающегося на трехколесном велосипеде. И все же – бросал! От увиденного Карин оцепенела: впервые после аварии случился такой резкий прогресс. Марк словно воскрес. Кейн и Рупп кидали мяч то резко, то специально криво, – и Марк реагировал, хоть и с опозданием на полсекунды. Бумажный комок отскакивал от груди, лица, машущих рук, и на каждый позорный промах он издавал звуки, которые Карен ни с чем не могла перепутать. Искренний смех. Карен готова была закричать. И захлопать от счастья.

Позже, прощаясь с друзьями Марка в коридоре, она от всей души их поблагодарила. Они заслужили. Да и гордости в ней к тому моменту уже не осталось.

Рупп отмахнулся:

– Не волнуйся. Он глубоко ушел, но мы его вытащим.

Карин хотела спросить, виделись ли они с Марком в ночь аварии, но побоялась разрушить хрупкое взаимопонимание. Она показала им записку.

– Не знаете, откуда она?

Оба парня пожали плечами.

– Без понятия.

– Это важно, – надавила Карин. Но они повторили, что не в курсе.

Попятившись боком, словно краб, Дуэйн спросил:

– Не знаешь, случаем, что с «Бараном»?

Карин озадаченно уставилась на него. Ветхозаветные жертвоприношения. Ритуалы скотного двора.

– Пикап живой или как? А то можем… Ну глянуть, вдруг спасти можно. Если хочешь.

Полиция допросила ее второй раз. О прошлой беседе, состоявшейся в первый день пребывания в больнице, она уже не помнила. На этот раз, понимая, что она успела оклематься, офицеры спрашивали обо всем в деталях. Продержали ее сорок минут в конференц-зале больницы. Интересовались, в курсе ли она, чем занимался Марк вечером, перед аварией. С какой компанией был? Жаловался ли на личные проблемы? Может, на работе не все гладко шло? Или трудный период переживал? Часто ли Марк бывал в подавленном настроении?

Карин поняла, к чему они клонят, но не знала, как отвечать на вопросы. Марк не пытался покончить с собой. Такое просто в голове не укладывалось. Они с братом большую часть жизни прожили бок о бок. Она знала его оценки по обществознанию в средней школе, бренд нижнего белья, любимый цвет мармелада, второе имя и духи всех девушек, по которым он сох. Знала, как он мыслит, заканчивала за ним предложения. Марк никогда не говорил, что желает смерти. Даже в шутку.

Офицеры спросили, проявлял ли он сильную агрессию в последнее время. Может, часто злился? «Не больше обычного», – ответила Карин. Они сказали, что до аварии он находился в «Серебряной пуле», захудалом баре на Сто восемьдесят третьем шоссе. Она ответила, что Марк часто проводил там время после работы. Водитель он ответственный. За руль никогда не садится пьяным. Пикап для него как ребенок.

Тогда они спросили, не принимал ли он еще что-нибудь. Что-то кроме алкоголя. Она сказала твердое «нет». Получилось почти убедительно. Повторить ответ она согласилась бы даже перед судом.

Не получал ли Марк в последнее время угроз? Принимал участие в жестоких или опасных действиях? Все-таки погода еще зимняя. Дороги еще скользкие. Чуть ли не каждую неделю происшествия. Намек, что авария Марка – не несчастный случай.

Полиция определила скорость пикапа по следам заноса. На момент, когда Марк слетел с дороги, он ехал со скоростью примерно сто тридцать километров в час.

Цифра повергла Карин в шок. Но она сдержала эмоции. И еще раз уточнила: получается, Марк ехал ночью, по скользкой дороге, превысил скорость, потерял управление и его вынесло на обочину.

Офицеры сообщили, что он был не один. На участке аварии обнаружены и другие следы шин. Машин было три. Реконструкция событий показала, что по дороге Норт-лайн двигался еще один пикап; он резко выехал навстречу Марку, но потом вернулся на свою полосу и скрылся с места происшествия. Марк резко ушел вправо, чтобы объехать автомобиль, но его развернуло поперек дороги, и он улетел в левый кювет, где и перевернулся. Третья машина – седан среднего размера – шла за Марком; благо расстояние между машинами было достаточно, и водитель сумел избежать столкновения и съехать на правую обочину.

Описанные события разыгрывались у Карин в голове в виде разрозненных кадров из снятого на портативную видеокамеру реалити-шоу. Водитель пикапа потерял управление и выехал прямо Марку в лоб. Марк не мог вдарить по тормозам, поскольку за ним шла машина.

Следователи отметили, что вероятность случайного столкновения мала: авария произошла за полночь в будний день, участок дороги пустынный, и скорость как минимум одного из автомобилей составляла сто тридцать километров в час. Полицейские добавили, что Марк находится в группе высокого риска: ему меньше тридцати, и он живет в небольшом городе. Ее спросили, участвовал ли брат когда-нибудь в гонках. Других развлечений у жителей было не так уж и много, так что многие по ночам гоняли на пустом шоссе.

Карин возразила: если то была гонка, то почему машины двигались в разных направлениях?

Офицеры намекнули, что кроме гонок существуют и другие опасные игры на дорогах. Что она может рассказать о его друзьях?

Карин ответила, что он общается с коллегами с завода. С парочкой так точно. И они часто собираются. С ее слов получалось, что Марк – душа компании. Внутри зародилось странное желание выставить Марка перед полицией в лучшем свете. Перед мужчинами, которые старались ее убедить, что брата кто-то столкнул с дороги. Им все равно, что будет с Марком. Для них он – пара отметин на асфальте. Весь допрос она мяла записку, спрятанную в тканевой сумке через плечо. Записка от того, кто обнаружил и спас Марка. «Я никто…» Ее могут обвинить в сокрытии улик. Но если показать полиции записку, ее конфискуют; а прощаться с талисманом Карин не желала.

Она спросила, кто сообщил о несчастном случае. Звонок поступил из телефона-автомата на заправке «Мобил», которая расположена на съезде с межштатной автомагистрали на Карни; говорил мужчина, имя назвать он отказался.

Возможно, водитель одной из машин?

Полицейские не могли – или не хотели – подтвердить эту информацию. Они поблагодарили ее за сотрудничество и отпустили. Сказали, что она очень им помогла. Посочувствовали брату и пожелали ему скорейшего выздоровления.

«Так его могут еще и арестовать», – думала она, лучезарно улыбаясь и махая офицерам рукой на прощание.

Взлет не всегда приводит к смерти. Полет не всегда оканчивается падением. Он лежит, как истукан, под бесчисленными лучами света, пронизывающими тело насквозь, как воду. Затвердевает, но не весь разом. Постепенно, как соль при испарении морской воды. Схватывается, но разделяется на гранулы.

Ритмичный накат воды, вверх-вниз. Течение пронзает искореженное тело. Уходя вниз, падает в аварию. Но изредка река возносит его над низкими серыми холмами, в иное пространство.