Одна тряпка для окна, другая – для поверхностей, третья, самая большая – для пола, после того как пройдусь по нему метлой. Неплохо было бы еще постирать постельное белье. А то оно выглядело так, будто кровать стояла не застеленной много лет, покрываясь пылью и грязью. А потом приехала Алисия и решила поспать прямо так, не сменив простыни. Хотя, может, все так и было. Учитывая, что ей пришлось пережить, грязное постельное белье – не такая уж трагедия.

Согласно дневнику, Алисия была замужем всего несколько месяцев. И первое время она была счастлива. Пусть муж и был гораздо старше нее, это был богатый, уважаемый дэйн. Родители быстренько выдали ее замуж, и хоть сама Лиса и не знала Маркуса Пэйтона до свадьбы, она была рада избежать участи владелицы таверны в небольшом городке. Маркус красиво ухаживал за юной супругой даже после свадьбы, водил по балам и приемам, дарил драгоценности.

Вот только спустя всего две-три недели уважаемый муж переменился. Перестал брать Лисочку на приемы, а дома по вечерам появлялся в дурном настроении. И срывался, конечно же, на супруге. Сперва словесно, а потом уже и не только. Причем бил так, чтобы не оставалось синяков – пока переодевалась, я успела заметить только бледные следы на предплечьях.

Последней каплей для Алисии стало стремительное ухудшение самочувствия. Она больше не хотела оставаться в доме тирана-мужа. А бежать было некуда. “Любящие” родители, которые слишком быстро выдали ее за Пэйтона, тут же отправили бы ее обратно. Оставалась только бабушка Дарси.

Последнее, что Алисия написала в своем дневнике: муж открыто привел в дом любовницу.

Видимо, после этого, бедняжка собрала всю свою решимость, забрала драгоценности и сбежала. И ей явно было не до записей в дневнике.

И если сперва я думала продать украшения, чтобы поставить таверну на ноги, после прочтения дневника начала сомневаться. Что, если оскорбленный побегом жены Пэйтон заявится сюда и потребует вернуть свои подарки?

– Ничего, Лисочка. – Ворчала я себе под нос, набирая инвентарь для уборки. – Если твой муженек и придет сюда, мы с Дарси мигом его отвадим! И таверну восстановим. Так что, как мы с тобой обратно поменяемся, будешь в шоколаде.

Я продолжала бухтеть, пытаясь подбодрить сама себя. Но потом в глубине подсобки, в ее самом темном углу что-то промелькнуло, отчего из меня против воли вырвался громкий визг.

– Ну чего ты орешь? – Тоном Карлсона заявила Дарси, появляясь у меня за спиной. Я подпрыгнула, развернувшись, кажется, прямо в воздухе.

– У вас там паук! – Страшным шепотом ответила я, на всякий случай прикрывая дверь в подсобку. В принципе, пауков я не то что боялась, просто считала их неприятными, но порой неизбежными обитателями старых углов, в которые давно никто не заглядывал с пылесосом. Но в этот раз он был слишком уж большим, да и появился так внезапно, что я, погруженная в собственные мысли, испугалась.

– Нет у нас никаких пауков. – Ворчливо сказала Дарси. – И быть не может.

Я недоверчиво посмотрела на нее, но спорить не стала. Уже поняла, что это бесполезно.

– Где можно набрать воды? Я пойду в спальне порядок наведу.

– Вон кран, видишь? – Дарси показала на встроенный прямо в стену кран, по бокам от которого было два рычажка. – За рычажок потяни, польется вода.

Кран располагался в углу кухни, на такой высоте, чтобы было удобно набирать воду в ведро. Такой же был, как я успела заметить, над раковиной. Продумано, однако. Не надо пытаться запихать ведро в раковину или набирать в него воду, переливая черпаком.

Я налила воды, перехватила поудобнее рабочий инструмент и поднялась на второй этаж. Без жалости сдернула постельное белье и отнесла его вниз. Осторожно приоткрыла дверь в подсобку и достала еще одно ведро и брусок мыла.

Дарси на кухне уже не было. Я не стала ее искать, решив, что справлюсь и без ее ворчания. Попробовала повернуть второй рычажок и убедилась, что горячая вода в этом мире тоже имеется. Набрала половину ведра, первым попавшимся найденным ножом наскребла в ведро мыльную стружку и, как смогла, взбила пену.

Да уж. Давненько мне не доводилось стирать руками такие объемные вещи. Я до сих пор помнила, с каким трудом полоскала в ванной, а потом отжимала пододеяльник, когда у меня сломалась стиральная машина. Одного такого раза хватило, чтобы поскорее наскрести денег для ремонта.

А теперь вот никаких благ цивилизации не предвидится. Так что придется вспоминать, каково это – все делать собственными руками.

Я мысленно застонала. Надо поскорее разузнать про заклинание, которое все вернет на свои места! Ни интернета, ни пылесоса со стиральной машиной… Как люди вообще здесь живут?

Усмехнулась собственным мыслям. Скоро на собственном опыте узнаю, как люди живут. Выбора-то особо нет. Разве что лечь да помереть. Но этот вариант точно не для меня. Я не привыкла сдаваться. Нужно до блеска отдраить таверну – сделаю. Нужно вернуть в нее посетителей – устрою такую рекламу, что остальные точки общепита в этом городе разорятся! И с бабкой подружусь! А то чего она…

Зарядившись собственной решимостью, я так яростно стала стирать простынь, что из ведра полетели хлопья пены, забрызгав и меня и весь пол вокруг. Но я уже была на кураже. Правду говорят: глаза боятся, а руки делают. Ничего страшного в стирке не было. Я же не на целый отель простыни взялась стирать. А ради себя любимой постараться не жалко.

После простыни настала очередь наволочки и пододеяльника. Я все тщательно постирала и прополоскала в мыльной воде, потом трижды меняла воду, ополаскивая белье уже начисто. А когда пришло время отжимать его и развешивать, поняла, что этот шаг я забыла продумать. Привыкла к складной сушилке, которая всегда стояла в углу балкона. А сейчас как быть?

Пришлось звать на помощь бабулю.

– Что ты тут устроила? – Кажется, я начала привыкать к ее вечно недовольному тону.

– Большую стирку! – Гордо ответила я и вспомнила старую рекламу. – Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!

Дарси посмотрела на меня как на чокнутую. Разве что пальцем у виска не покрутила. Но меня это совсем не трогало. Пусть думает обо мне все, что хочет, главное, чтобы мы в итоге нашли общий язык. Или, по крайней мере, не вставляли друг другу палки в колеса, пока у нас общая цель.

– Шла бы в постирочную. – Вздохнула бабуля. – А то в ведре, как селянка какая-то.

Я с готовностью проследовала в комнату, где на полу нашлась небольшая ванная, а у стены стоял аппарат для отжимания белья. Нужно было засунуть край мокрой ткани между двух деревянных валиков и прокрутить ручку. Вся лишняя вода стекала в глубокий жестяной поддон, а белье на выходе получалось таким же, как из стиральной машины. Влажным и уже не таким тяжелым.

– Тащите, что у вас есть. – Раздухарившись, заявила я. Стирать так стирать! Сейчас вообще ни одной грязной тряпки в доме не останется.

Дарси ухмыльнулась и принесла мне целую корзину грязного белья. Я скептично подняла бровь, когда увидела среди этого вороха даже рейтузы, но бабуля, засучив рукава, встала рядом со мной и стала стирать с неменьшим усердием, чем я.

– А ты не совсем бестолочь. – Заявила она, когда я налегла на ручку машинки для отжимания. Дарси расправляла одежду и по одной засовывала ее между валиков, а потом складывала отжатое белье в чистую плетеную корзину. – И работы не боишься.

– Не боюсь. – Согласилась я, утирая со лба пот. – У вас тут, кажется, по-другому не выжить.

– Все так. – Подтвердила Дарси и махнула рукой. – Все. Это последняя была. Пошли, покажу, как развесить белье, чтобы сохло быстрее.

Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору мимо моей спальни и вышли на длинный, но узкий балкончик. С обеих сторон от него вперед выдавались крепкие деревянные палки, между которых пролегла натянутая веревка. Дарси медленно стала вынимать из корзины одежду и старательно разравнивала ее на веревках, зацепляя прищепками.

– Не вешай как попало. – Нравоучительным тоном она комментировала каждое свое действие. Но эту несложную мудростья я и сама знала. Так что развешивать белье мы закончили в два счета.

– А теперь пойдем передохнем, да чаю выпьем. И подумаем, что нам с тобой дальше делать.

По Дарси было видно, что она утомилась. Да и я сама уже не была такой бодрой, как в самом начале. Одно дело – закинуть вещи в стиральную машинку, подождать часик, а потом развесить все. Другое дело – стирать, полоскать и отжимать все своими ручками.

Так что я была обеими руками за предложение бабули. Чай и отдых сейчас были бы очень кстати.

Вот только когда мы вошли на кухню, я замерла в нерешительности. Прямо на столе передо мной сидело нечто странное. Сидело и сверлило меня злобным взглядом.

3. Пушнель, кофе и другие открытия

– Что это? – Я медленно обернулась к Дарси, краем глаза продолжая следить за странным созданием. Оно было маленьким, размером с чашку, пушистым, словно комочек меха и с большими янтарными глазами, которые прожигали меня насквозь. Если бы у создания были брови, я бы сказала, что они сошлись на переносице. Но ни бровей, ни переносицы я не обнаружила. Только мех, глаза и какая-то концентрированная злость, исходящая от существа.

– Где? Нет здесь никого. – Бабуля удивленно обвела глазами кухню, и только я начала думать, что схожу с ума, как она расхохоталась. Громко и непривычно звонко для ее возраста.

– Очень смешно. – Я поджала губы, рассматривая создание.

Оно тоже вперилось в меня взглядом и резко выдохнуло

– Пушшшш…

– Пушнель это. – Дарси махнула рукой и, не обращая внимания на мохнатый комочек, стала заваривать чай. – Наш дух-хранитель. Только давно он не показывался. Видно, ты его разбудила.

– Извини, Пушнель. – Я улыбнулась, глядя, как пушистик сверкает глазами и раздувается, как нахохлившийся воробушек. – Я не хотела шуметь.

Пушистый комочек снова на меня нашипел, потом фыркнул и отошел на дальний от меня край стола. Пожав плечами, я подошла к бабуле.

– Что значит, дух-хранитель?

– А то и значит. Бережет дом. Насколько уж может. – Дарси сказала это таким тоном, что было ясно: работой Пушнеля она не особо довольна.

– Понятно. – Ничего мне не было понятно, но расспрашивать ворчливую бабульку – означало лишь вызвать новый поток ворчания. Так что я просто села за стол и сделала глоток чая. – А что вы говорили насчет кофе? Почему это отрава?

– Потому что отрава. Чего непонятного? Крыс мы им травим. Крыс и других грызунов.

– А у вас есть немного кофе? – Мне было любопытно сравнить местный вид кофе с тем, что я знала. Может быть, просто название совпало? – Можно посмотреть?

– И хочется тебе глупостями заниматься. – Хмыкнула Дарси, но указала в сторону нижнего кухонного ящика. – Вон там в мешке лежит. Только не вздумай на зуб пробовать! Не хватало мне, только чтобы еще и ты отравилась.

Я замерла при последних словах. Что значит “еще и ты”? Кто-то отравился в этой таверне?

От догадки, пронзившей меня, моментально пересохло в горле, и я машинально сделала глоток обжигающего чая. Закашлялась так, что Дарси пришлось подняться и хлопнуть меня по спине.

– Алисия? – Я повернулась к бабульке, которая, кажется, и сама поняла, что сболтнула лишнее. – Ваша внучка отравилась? Но почему?

– Она не травилась. – Мрачно ответила Дарси. – Лисочка хоть и была легкомысленной, но не стала бы лишать себя жизни. Это все он. Пэйтон.

Я в ужасе вытаращила глаза на бабулю. Даже Пушнель тихонько подкатился под руку Дарси и что-то тихо пискнул, словно подбадривая ее.

Старушка с шумом втянула воздух и достала из кармана платок. Приложила его к глазам и со злостью посмотрела на меня. Вот только в этот раз ее злость была направлена на мужа внучки.

– Когда Лисочка вернулась, она едва на ногах стояла. Сказала, что с каждым днем ей все хуже и хуже. К родителям идти она побоялась. Считала, что они тут же вернут ее Пэйтону. Попросила спрятать. Я сразу поняла, что этот упырь ее травит. Уж больно бледной она была. А ведь никогда не болела! Никогда, слышишь!

Я кивнула и подалась вперед, намереваясь погладить несчастную Дарси по руке. Но она подняла руки и сжала виски.