Утром девочка проснулась, взяла портфель и пошла в школу, а там ее все стали спрашивать, почему Надя не явилась к первому уроку? Мила уклонилась от ответа, а сама на большой перемене сказала учительнице, что у нее расстройство желудка, но вместо поликлиники поехала на пятидесятом трамвае без шторок в Сокольники – искать пропавшую подругу. Ходила она ходила по аллеям, но никак не могла найти кривую тропку, которая вела на поляну с фиолетовыми цветами, зато набрела на старый тир, где люди стреляли из пневматических ружей в цель, чтобы выиграть большую Стеклянную куклу с внимательными оранжевыми глазами. Мила тоже хотела проверить свою меткость, но добрый прохожий предупредил: все, кто получил в качестве приза Стеклянную куклу, потом навсегда исчезли.

Девочка ходила-ходила, проголодалась, решила подкрепиться и подошла к знакомой продавщице с глянцевым лицом, та ее сразу узнала, одернула длинную юбку и весело сообщила, что как раз завезли свежие пирожки с мясом.

– Дайте один, – попросила девочка, протянув пять копеек.

– А ты и для подружки возьми!

– Она пропала, – грустно ответила Мила.

– Какой ужас! – воскликнула продавщица и отошла со своим коробом в сторону.

Девочка села на лавочку, откусила пирожок, но чуть не сломала зуб. Вскрикнув от боли, она выплюнула мясо на ладонь и увидела перстенек с перламутром. Тогда ей стало понятно, куда исчезла бедная Надя. А торговка, заметив, что Мила рассматривает на ладони серебряное колечко, немедля убежала прочь, стуча ногами об асфальт так, словно на ней были деревянные башмаки. Ужаснувшись страшной находке, школьница заплакала и пошла искать милиционера, которого вскоре увидела возле чертова колеса, он ел вафельное мороженое.

«Странно, – подумала наблюдательная Мила, – никогда еще не видела милиционера, который ест мороженое!» Но все-таки подошла к нему и сказала:

– Товарищ постовой, я хочу вам заявить о пропаже человека! Это моя одноклассница – Надя.

– Очень хорошо! – обрадовался тот. – Надо, маленькая гражданочка, проехать со мной в отделение для составления протокола! – И он, крепко взяв школьницу за руку, бросил недоеденное мороженое на землю.

«Удивительный милиционер, – подумала сообразительная Мила, – швыряет мусор мимо урны!» Но промолчала, и они пошли к выходу из Сокольников.

– Твоя подруга совсем бесследно исчезла или остались какие-то ценные вещественные доказательства? – вдруг спросил странный постовой.

– Вот что от нее осталось! – Школьница разжала кулак и показала ему колечко с перламутром.

– Ого! – обрадовался милиционер и нацепил перстенек на самый кончик своего толстого мизинца вместо того, чтобы приобщить к другим вещественным доказательствам.

«Это не милиционер!» – поняла девочка, похолодев, и сразу же узнала в нем жуткого убийцу по кличке Мосгаз, который безнаказанно рубил свои жертвы топором, поэтому его портреты висели по всей Москве.

Мила незаметно оглядела преступника и заметила: у злодея из-под кителя торчит гладкое топорище, измазанное засохшей кровью. Они тем временем дошли до остановки, и тут как раз подошел трамвай с красными занавесками.

– Садись, девочка! – приказал Мосгаз, сжимая ее локоть.

– А вас разве в милиции не учили, что представитель закона должен сам сначала войти в транспорт и подать потерпевшему руку?

– Конечно, учили! – Злодей вскочил первым на подножку и поманил за собой Милу, но в этот момент двери с острыми, как бритва, створками захлопнулись, отрубив Мосгазу кисть с колечком на мизинце, а трамвай, из которого неслись душераздирающие вопли, умчался, рассыпая искры. Осторожная девочка сняла перстенек с мертвого пальца, а руку выбросила в урну, как и положено.

Когда она вернулась домой, в комнате уже стояло синие пианино, а на стене висел портрет дамы с белой розой в руке.

– Не хочешь поиграть гаммы? – предложил отец.

– Завтра.

– Но учти, в магазине предупредили, что красную клавишу трогать нельзя ни в коем случае! – предостерег он.

– Конечно, папочка!

Мила, сделав вид, будто очень устала в школе и в группе продленного дня, рано легла в кровать. Выспавшись, она встала среди ночи, чтобы осмотреть подаренное пианино, подняла крышку, увидела клавишу цвета крови, не удержалась и все-таки нажала, послышался странный тихий звук. Но ничего особенного не случилось. Девочка побродила по квартире и снова легла. А утром мама ее спрашивает:

– Мила, зачем ты выкрасила белую розу на картине в желтый цвет?

– Я не красила…

– Может, ты нажимала красную клавишу?! – засомневался отец.

– Нет, – соврала девочка, стараясь не моргать.

– А бабушку ты не видела? Она пропала.

– Может быть, пошла в булочную?

– Нет, ее галоши стоят у двери.

Мила поняла, произошло что-то страшное, и дала себе слово не смыкать глаз в следующую ночь, но все-таки уснула, а наутро без следа сгинул дедушка. Потом без вести пропал отец. Наконец, Мила догадалась вставить себе в глаза спички, чтобы не дремать. Когда пробило полночь, женщина на картине ожила, вышла из рамы, положила желтую розу на пианино, откинула крышку и стала тихо играть похоронный марш… Утром выяснилось, что и мать тоже исчезла. Девочка, оставшись круглой сиротой, сообразила: теперь пришла ее очередь – и приготовилась к смерти.

Настал вечер. Родители всегда перед сном выключали радио из сети, но теперь их не стало, и приемник работал постоянно, наконец, передачи закончились, наступила полная тишина, и вдруг из черной шляпы послышался голос Левитана:

– Внимание, граждане и гражданки, дети мои, запритесь на все замки и ни в коем случае не выходите на балконы! По городу идет Стеклянная кукла!

Смышленая девочка поняла: это ее последний шанс, она выскочила на балкон и стала размахивать руками, чтобы привлечь Стеклянную куклу. И тогда снова по радио раздался голос Левитана:

– Девочка, будь осторожна! Стеклянная кукла вошла в твой подъезд!

Мила вернулась с балкона в комнату, сунула под одеяло диванные подушки, чтобы со стороны показалось, будто в кроватке кто-то спит.

– Девочка, берегись! – снова предупредил Левитан. – Стеклянная кукла поднимается в лифте!

Мила отперла замок и даже приоткрыла входную дверь, чтобы чудовище не перепутало случайно квартиры.

– Девочка, – страшным голосом предостерег Левитан. – Стеклянная кукла у тебя в гостях! Беги!

Но Мила спряталась за диван и стала ждать. Тут как раз пробило двенадцать, и женщина на картине ожила, выпрыгнула из рамы, положила желтую розу на пианино, откинула крышку и стала тихо играть похоронный марш… Тем временем в комнату неслышно вошла Стеклянная кукла, посмотрела вокруг оранжевыми глазами, приняла даму с картины за Милу и тут же задушила ее холодными прозрачными пальцами. Девочка же воспользовалась заминкой, выскочила на улицу и поспешила по ночной Москве в Сокольники, так как общественный транспорт уже не ходил, а на такси денег у нее не было.

Но Стеклянная кукла, поняв, что ее обманули, помчалась вдогонку. Вбежав в темный безлюдный парк, Мила бросилась по знакомой аллее, миновала сгоревший тир и вдруг увидела кривую тропинку, которая вела на поляну с фиолетовыми цветами, освещенными бледным лунным светом. Пробегая мимо, умная девочка зажала пальцами ноздри, а Стеклянная кукла ничего не знала про дурманящий запах и надышалась допьяна. Когда она, вращая оранжевыми глазами, следом за жертвой ворвалась в хорошо обставленную лачугу, то зашаталась, как пьяная, и повалилась на кожаный диван – прямо посередке. Мила же успела юркнуть под стол. Страшная старуха от шума проснулась, спрыгнула с печи и весело прошамкала:

– Ого, мясная начинка сама ко мне пожаловала!

Она нажала копытом секретную педаль, и Стеклянная кукла провалилась вниз вверх тормашками. А Мила осторожно вылезла из-под стола и вернулась домой. Там внимательная девочка сразу обратила внимание, что роза, лежавшая на пианино, снова стала белой, а изнутри синего инструмента доносятся стоны. Она откинула крышку – и оттуда выбрались живые-невредимые дедушка, бабушка, отец и мать. Они ничего не могли вспомнить, только радостно обнимались. Мила рассказала им все с самого начала и показала колечко с перламутром.

Утром отец взял охотничье ружье, и они поехали на такси в Сокольники, а там сразу увидели, что милиционеры держат за руки продавщицу с глянцевым лицом. Злобная торговка ругалась, оказывала сопротивление и хотела вырваться.

– Что тут происходит? – спросил отец.

– Эта спекулянтка, – ответил старший сержант, – пыталась накормить покупателей пирожками с битым стеклом! За это полагается расстрел. Но нам сначала надо выяснить, от кого она эту вредительскую продукцию получает. Может, из-за границы, от империалистов…

– Она сама эти пирожки печет из человечины, – тихо сообщила Мила.

– С чего ты взяла, девочка?

– А вот с чего! – Школьница приподняла длинную черную юбку торговки, и все сразу увидели мохнатые копыта.

Ведьма дернулась изо всех, вырвалась и побежала прочь, цокая по асфальту, но отец вскинул ружье, выстрелил и попал в голову, которая раскололась, как орех, и все увидели старуху с желтыми клыками, на ней, оказывается, была маскарадная маска из папье-маше, поэтому ей долго удавалось скрывать свое подлинное лицо от общественности.

Мила повела милиционеров по кривой тропинке в лачугу, попутно попросив их вытоптать ядовитые фиолетовые цветы на поляне. Отодвинув кожаный диван с секретным механизмом, они нашли под ним глубокий кирпичный подвал, а там большую электрическую мясорубку, котел с жирным варевом и гору детских костей, которые вдруг зашевелились. Милиционеры и отец сразу прицелились, но из-под груды вылезла живая и невредимая, только сильно перепачканная Надя. Оказывается, она, упав вниз, успела спрятаться, а кольцо, чтобы сбить с толку злую ведьму, надела на палец выпотрошенного мальчика.

– Вот, возьми свой перстенек! – предложила Мила подружке.

– Нет, – покачала одноклассница головой. – Он теперь твой. Навсегда…

13. Летающие черепахи

…Голуб оставил замыкающим Жаринова и перешел в голову колонны, к Эмме, освещая путь своим дальнобойным китайским фонарем на четырех батарейках. Длинный, расширяющийся луч выхватывал из темени то лужу, полную вертких головастиков, то мохнатую ель с игольчатым султаном, то просеку, уходящую в туманную чащу. Вдруг в конусе света возник еж с маленькими блестящими глазками. Зверек, перебегавший тропинку, напоминал ожившую травяную кочку, каких много на дальних заболоченных просеках.

– Ё-ё-ж-и-ик! – завизжала от восторга Ленка Бокова.

– Где-где-где? – заметалась Нинка.

– Давайте поймаем! – загорелся Пферд.

– Зачем? Мы все равно завтра уезжаем, – возразила рассудительная Поступальская!

– Оставим в подарок третьей смене! – предложил щедрый Тигран.

– Оставьте животное в покое! – приказала Эмма Львовна. – Беги, малыш, беги!

Я вспомнил, как мы, будучи безгалстучной мелюзгой, поймали на Ближней поляне ежика. Испугавшись, он свернулся в клубок величиной с детский мяч и, вспучив иголки, сердито тарахтел, как будто в нем работал маленький моторчик. Наша тогдашняя воспитательница Людмила Ивановна закатила его, подталкивая палкой, в свою соломенную шляпу, и таким образом зверек, которого назвали Злюкой, оказался в нашем живом уголке. Его посадили в большой прохудившийся аквариум, застелив дно травой и бросив туда для правдоподобия несколько сосновых шишек. Потом налили в блюдечко молоко, принесенное с ужина, и с умилением наблюдали, как он, высунув из колючек острую крысиную мордочку, лакает, помогая себе длинным розовым язычком. Когда Злюка с удовольствием съел размоченную горбушку белого хлеба, Людмила Ивановна предложила переименовать нашего питомца в Жору, от слова «обжора». Мы радостно согласились…

Днем Жора спал, а вечером начинал нервно шуршать, скрестись, метаться по аквариуму. Это потому, что все колючкообразные – ночные животные, и когда люди отдыхают, они выходят из нор добывать себе пропитание. Мы страшно гордились: в лагере ни у кого, даже в первом отряде, не было своего ежа! Однако на третье утро аквариум опустел, все переполошились, некоторые даже заплакали от огорчения. Как он мог выбраться, никто не понял, даже наша вторая воспитательница, преподававшая в школе биологию, растерянно развела руками. Я тогда предположил, что у некоторых ежей есть на лапках, как у мух, особые присоски, с помощью которых они могут ходить по гладким и отвесным поверхностям.