– Ладно, – вздыхаю, и мы продолжаем путь к дому. – Миш, а ты можешь поговорить с папой? Ну, чтобы он не выдавал меня замуж за это чудовище. Если Тимур Варламов повинен в смерти Ильи, я… я не могу стать его женой. Я и так покрываюсь холодным потом каждый раз, когда думаю об этом. А если еще и подтвердится, что именно он – или по его приказу – убили мужа Алины, то я просто… я…

– Не торопись, – Миша крепче прижимает меня к себе. – Мы что-нибудь придумаем.

– Обещаешь?

– Ты сомневаешься? – бровь брата вопросительно приподнимается, а я улыбаюсь.

Мой брат – он… как бы это сказать? В общем, все в семье общаются с ним осторожно, потому что он очень вспыльчивый. Его агрессия иногда выходит из-под контроля. Но я считаю, это от того, что папа, который обещал, что Миша всегда будет рядом с ним, наоборот, отдалил его, поручив ему самую грязную работу. Думаю, мой брат не простил отца, и поэтому его злость иногда выплескивается бесконтрольно на окружающих.

Миша всегда говорит, что я его тихая гавань. Что только рядом со мной он может быть настоящим и открытым. И только рядом со мной расслабляется.

Как-то я даже просила папу позволить мне поселиться на острове с братом. Как бы я была счастлива! Но отец категорически отказал мне в просьбе, позволив только навещать Мишу и проводить у него при этом не больше недели. В этот раз меня вообще отпустили только на два дня, потому что уже через три помолвка.

– Эй! – рявкает Миша так, что я вздрагиваю, когда мимо нас пробегает голая девица, замотанная только в полупрозрачное парео. К счастью, оно повязано на груди, а не на талии. – Я сказал не появляться в этой половине дома!

– Прости! Меня уже нет!

– Юра, вышвырни эту сучку! – мгновенно взрывается мой брат.

– Миша… – произношу тихо.

– Молчи, – цедит.

– Уже выполняю, – отзывается безопасник брата, невидимой тенью проскальзывая в восточное крыло дома, где скрылась девушка.

У меня по коже пробегают мурашки от мысли о том, что значит это “вышвырни” в исполнении моего брата. Но за годы жизни в нашей семье я научилась не задавать вопросов. Просто проглатываю ужас, который встает комом в горле, и надеюсь, что девушку просто отправят назад в город.

Мы пересекаем первый этаж роскошного особняка брата, состоящего сплошь из белого камня, стекла и мрамора, и оказываемся на заднем дворе, где в тени больших деревьев для нас уже накрыт стол.

Я усаживаюсь на предложенный братом стул, и прислуга тут же ставит передо мной запотевший бокал апероля. Миша берет свой с белым вином и протягивает в мою сторону, чтобы мы чокнулись.

– Хочешь, я убью его? – спрашивает брат, и его глаза загораются нездоровым блеском.

Глава 3

Ариадна

– Хочешь, я убью его?

Вопрос брата повисает между нами, и мне приходится буквально заморозить улыбку, чтобы не показать, насколько сильно меня пугают такие перемены в брате.

– Кого, Миш?

– Кого угодно, – отвечает брат. – Могу убить отца и занять его место. Тогда ты будешь вольна делать что хочешь. Представь, ты сможешь выйти замуж за сына чинуши. Или вообще не выходить. Будешь чиллить в свое удовольствие. Разве это не мечта? Вместо того, чтобы подчиняться отцу-тирану.

– Миша…

– Да ладно тебе, – вдруг меняется в лице брат и начинает смеяться. Откидывается в кресле и берет со стола пачку сигарет. Зубами достает одну, и ему тут же подносят зажженную зажигалку. Миша прикуривает и выпускает дым сквозь сжатые зубы. – Я пошутил, Ари. Конечно, я имел в виду твоего будущего жениха. Варламова. Я могу замочить его для тебя так тихо, что никто и не поймет, что произошло.

– Миша, это путь к новой войне, – чуть севшим голосом произношу я.

– Пей, – кивает на бокал, который я все еще держу, и делает из своего пару глотков. – Хорошее пойло. Я войны не боюсь, Ари. Это отец ее боится. Когда Илью убили, я говорил папе, что могу замочить всех Варламовых и просто занять их место. Правил бы своим городом наравне с отцом. Входил бы в Совет Семерых.

– Но он против, – догадываюсь я.

– Знаешь, мне кажется, он считает меня психом.

– Что ты, Миш? Он любит тебя.

Мой брат усмехается и, сделав затяжку, выпускает дым, сквозь который смотрит на меня прищуренными глазами.

– Наш отец, малышка Ари, не любит никого. Ни-ко-го.

– Это…

Хочу сказать, что неправда, но Миша скорее прав, чем нет. Может, когда-то папа и любил кого-то, но сейчас он окончательно закостенел. И подтверждением тому служит его желание отдать меня замуж за врага, который потенциально повинен в смерти одного из членов нашей семьи.

– Что? Неправда? – усмехается брат. – Ох, Ариадна, – качает головой и делает еще пару глотков вина. – Ты уже взрослая, пора научиться видеть не только то, что тебе показывают. Ну, ничего, со временем научишься. А пока у тебя есть я. И я говорю тебе, что бизнес и место в Совете – это то, что отец считает главным в своей жизни.

– Он просто хочет построить для нас безопасное и комфортное будущее, – выдаю то, что обычно говорит мама.

Брат скептически усмехается, а потом кивает на тарелки с гаспаччо, которые ставят перед каждым из нас.

Спустя три часа к берегу причаливает катер, с которого на мост выпрыгивает мой парень Денис. Он торопится ко мне и сразу заключает в объятия.

– Черт, я чуть с ума не сошел. Отец заявил, что мы больше не можем быть вместе. Ари, скажи, что это просто чья-то дурацкая шутка.

– Нет, – качаю головой.

Денис заключает мое лицо в ладони и прижимается губами к моим. Сминает так жестко, что становится больно. Я каждой порой ощущаю его отчаяние, потому что оно резонирует с моим собственным.

– Ари, – шепчет он. – Моя девочка. Ну что-то же можно сделать. Я уверен, есть выход. Мы его обязательно найдем.

– Во вторник у меня помолвка, – отзываюсь и чувствую, как глаза наполняются слезами.

– Что? С кем? – хмурится Денис. Его кристально голубые глаза темнеют.

– С… – сглатываю, не в силах смотреть на его боль, когда он осознает, что наши чувства больше не имеют значения. – С Тимуром Варламовым.

– Ари… – хрипит он. – Я не отдам тебя. Или… или ты… – он опускает руки, а я хватаю за них и быстро качаю головой.

– Нет! – восклицаю с горячностью. – Конечно, нет! Я тебя люблю, слышишь?! Просто у меня… у меня нет выхода, – всхлипываю.

– Мы его найдем, – обещает Денис и прижимает меня к себе. – Давай прямо сейчас убежим. Вот мой катер. Сядем в него и свалим куда-то подальше.

Я поворачиваю голову и смотрю на стоящего в самом начале пирса брата. Он лениво курит, глядя на нас. Несмотря на то, что находится на приличном расстоянии и не может слышать нас, все же легонько качает головой, как будто понимает, что именно мне предложил Денис.

– Мы не сможем отъехать и на пару километров, – произношу с сожалением.

Как было бы здорово вот так скрыться с Денисом. Поселиться где-то далеко за пределами семи городов, которые контролирует Совет. Сменить имя, пойти работать и жить нормальной жизнью.

Но моя фамилия Крестовская.

А это значит, что нормальной жизни – в классическом понимании этого слова – мне никогда не видать. Для меня нормально – это вендетта, мужчины в костюмах-тройках с сигарами высшего сорта, особняки, острова, катера, вертолеты, лучший виски и смерть. Много-много смертей. Так много, что иногда ловишь себя на мысли, что это перестало трогать и волновать. И уж точно перестало пугать.

Вот что такое моя норма.

А то, что другие люди называют ею, это просто несбыточные фантазии.

– Что же тогда делать? – тихо спрашивает Денис. – Я не могу отдать тебя ему! Никому не могу отдать!

– Денис, не надо, – качаю головой. – Не навлекай на свою семью кошмар. Ты же понимаешь, что противостоять воле моего отца – это все равно что подписать себе смертный приговор.

– Черт! – рявкает мой жених и сжимает свои волосы. – Что тогда делать?

– Провести с Ариадной последний час и забыть о ней, – вдруг раздается совсем рядом голос Миши. – Пойдемте.

– Вы Михаил, верно? – спрашивает Денис. – Помогите нам. Вы же можете. Я готов на что угодно, только бы не потерять Ари.

Мой брат смотрит на Дениса абсолютно нечитаемым взглядом. Как на муху. Так он смотрит на всех, кто не носит фамилию Крестовский. Остальные люди для него настолько незначительны, что Миша, не скрываясь, дает им понять это.

– Я могу помочь своей сестре. Что будет с тобой или вашими отношениями дальше, это уже не моя забота.

– Пойдем, – беру Дениса за руку и веду его по мосту к гольф-кару, на котором мы объезжаем дом и выходим уже на заднем дворе.

Мы располагаемся на просторном белоснежном диване, а мой брат – на шезлонге, установленном по другую сторону огромного бассейна. Он не услышит, о чем мы говорим, но сможет проследить, чтобы мы с Денисом не переступили черту.

Раньше я думала, что такое надзирательство со стороны членов семьи – это перебор. Мы же не в восемнадцатом веке, в конце концов! Но сейчас понимаю, зачем они так делают. Во всех семьях Совета Семерых есть правило: если девушка выходит замуж, таким образом входя в другую семью Совета, она должна  быть чиста. А поскольку никто не знает, что будет с ней по достижении совершеннолетия, члены семей предпочитают следить за невинностью дочерей. И даже после совершеннолетия на такие вот случаи, как мой.

Следующие минут сорок мы с Денисом сокрушаемся по поводу нашей непростой судьбы. Я обещаю ему, что как только Миша освободит меня от этого союза, я сделаю все от меня зависящее, чтобы уговорить папу согласиться на мой брак с Денисом.

– Я готов, – произносит он. – Хоть сегодня, Ари. Я на все готов.

– На что это ты готов? – слышу голос своего отца, и у меня кровь стынет в жилах.

Глава 4

Ариадна

– Папа? – поднимаю взгляд и сталкиваюсь с острым, словно кинжал из Дамасской стали, взглядом отца.

– Матвей Львович, – Денис вскакивает с дивана.

Да-да, никто не смеет сидеть в присутствии моего отца или любого из глав семи семейств. Даже сыновья высоких чиновников не решаются, несмотря на их чувство превосходства над простыми людьми.

– Денис, – папа протягивает руку, которую мой парень крепко пожимает. Хочет убрать ее, но отец не отпускает. – Не знал, что ты тоже будешь на острове.

– Я… папа, я все объясню, – тараторю.

– Ариадна, – не сводя с Дениса взгляда, сухим тоном произносит отец, – ступай в дом.

– Папа, прошу тебя, – выдыхаю дрожащим голосом.

– В дом, Ари. И собери свои вещи. Ты возвращаешься со мной домой.

– Но я только приехала!

– И уже успела ослушаться. В дом, Ариадна.

Бросаю взгляд на подошедшего хмурого Мишу и бегу в дом.

Всхлипываю и едва успеваю вытирать слезы, чтобы не застилали мне глаза. Постоянно оборачиваюсь и смотрю, как папа разговаривает с Денисом. Вряд ли отец даст команду убить моего парня. Но теперь я на сто процентов уверена, что это наша с ним последняя встреча. Папа наверняка сделает так, чтобы Денис оказался на сотни, а то и тысячи километров от меня. А его отец, конечно, согласится, чтобы сохранить жизнь сыну.

Грудную клетку разрывает от боли и несправедливости.

Мы же ничего плохого не делали! Мы просто… мы просто любим друг друга!

Алина как-то сказала мне, что это не любовь, а первая влюбленность. И что когда я полюблю по-настоящему, не смогу дышать.

Что, если я уже не могу?!

Забежав в дом, выглядываю из панорамного окна и вижу, как два отцовских амбала уводят Дениса к гольф-кару. Усаживают его, один садится рядом, а второй занимает другую машинку, и они скрываются за домом.

Папа достает из внутреннего кармана пиджака сигару и щелкает по кончику гильотиной. Бросает взгляд на дом, а я отшатываюсь от окна.

– Ариадна, ваши вещи разложены, – докладывает мне служанка в доме брата.

Я бросаю на нее невидящий взгляд.

– Соберите назад, – произношу еле слышно. – Я уеду с отцом.

– Как скажете, – произносит и, прежде чем уйти, подает мне белоснежный платок с инициалами Миши.