Смотрю на шелковый квадратик и почему-то это еще сильнее разрывает мне сердце.

Утыкаюсь в платок и начинаю совершенно некрасиво рыдать.

Внешне в нашей семье идеально все. Каждый одет с иголочки. Все дома и квартиры, принадлежащие семье, будто со страниц журналов о самой роскошной недвижимости. У нас есть яхты, катера, вертолеты, частные самолеты, великолепные дизайнерские наряды. Все, о чем может мечтать обычный человек.

Но иногда хочется просто сдохнуть. Потому что я, как и моя сестра, – заложники семьи. Мы выходим  замуж за тех, на кого укажет отец. Рожаем от них. И не имеем права роптать.

Алине, например, повезло. Илья действительно любил ее и подарил ей пять лет сказки.

Меня же, кажется, в моем новом доме ждет тюремное заключение. Он наверняка станет для меня клеткой, в которой меня запрут и будут трахать по часам, чтобы я продолжила род Варламовых.

– Ариадна! – слышу голос папы с заднего двора.

Вытираю слезы шелковым платком брата и машу на лицо, чтобы уменьшить  покраснения. Папа ненавидит слезы и истерики, так что я стараюсь ему не демонстрировать свою слабость. Потому что, говоря его словами, Крестовской не пристало развозить сопли.

Выхожу из дома, оставив платок на невысоком столике на террасе у дома.

Папа с Мишей наблюдают за моим приближением.

– Мои вещи уже собирают, – докладываю отцу, когда останавливаюсь в метре от них с братом.

– Это хорошо, – кивает папа, держа дымящуюся сигару у лица. – Я тут принял решение. Мы проведем помолвку здесь, на Лабиринте. Миша не против.

Я перевожу на брата взгляд, полный боли.

Как он мог согласиться на такое?! Тем более, зная, как сильно я не хочу замуж за Тимура и как сильно я боюсь этого чудовища!

А папа наверняка не просто так принял это решение. Решил осквернить последнее место на земле, где я чувствовала себя в безопасности. Где, как мне казалось, я могла получить хоть глоток свободы.

– О, а вот и твои вещи, – папа кивает на дом, откуда горничная выкатывает мой маленький чемодан на колесах. – Поехали.

– Папа, можно я прогуляюсь с Мишей до катера? Пешком. Прошу тебя. Мы совсем не пообщались.

Он смеряет меня взглядом, а потом выразительно стреляет им в моего брата.

– Не задерживайтесь. У меня не так много времени.

Мы с Мишей взглядами провожаем отца до гольф-кара, на котором подъехал один из охранников, забравший Дениса. Как только они исчезают из виду, брат закуривает и кивает в сторону тропинки.

– Пойдем, Ари, не будем заставлять его ждать. Ты же знаешь, это может плохо кончиться.

– Ты знал? Знал, что он приедет?! – взвиваюсь я.

– Не кричи. Ты в курсе, как это на меня действует. Ты же не хочешь разгребать последствия.

Я сразу же сникаю. Нет, такие последствия разгребать я точно не хочу. Крик пробуждает в моем брате монстра. Собственно, именно по этой причине его прозвали Минотавром. Потому что, впадая в состояние аффекта, он буквально пожирает людей. Ладно, не прям буквально. Но он убивает их с особой жестокостью.

Опять же, это только слухи. Но я видела брата в ярости, больше не хочу. Он становится просто неконтролируемым.

– Так ты знал? – спокойнее спрашиваю я.

– Думаешь, если бы знал, позвал этого твоего чинушу? – хмыкает брат. – Я тоже огреб за это.

– Что папа сделает с Денисом?

– Заставит отца твоего бывшего парня женить его и отправить на другой конец света. Ари, ты же понимаешь, что отец и так не позволил бы тебе выйти за него. Слишком мелкая сошка для нашей семьи. Недостойный кандидат.

– Но я люблю его! – восклицаю и опять всхлипываю.

– Это волнует только тебя. А вообще сердце – это мышца. Ее тоже можно прокачать.

– Ты говоришь это с таким цинизмом, – произношу обиженным тоном.

– Потому что каждый, кто появляется рядом, хочет вздрючить нас. Поиметь свою выгоду.

– Денис не такой, – всхлипываю.

– Такой, Ариадна. Все такие. Представь себе, как стремительно поднялся бы он сам, а заодно взлетел бы по служебной лестнице и его отец, если бы Денис стал зятем самого Крестовского. – Он смотрит на меня, а я начинаю хмуриться. – Вот видишь, все гораздо проще. А знаешь, что я скажу тебе, Ариадна? – Миша останавливается, вынуждая и меня притормозить. – Если бы я по-настоящему любил девушку, я бы еще там на причале замочил ее брата, усадил ее саму в катер и потерялся вместе со своей добычей где-нибудь очень далеко.

– Денис не такой, – опять произношу дрожащим голосом, понимая, что такой поступок можно считать нормальным в моей вселенной. Но во вселенной Дениса это преступление.

– Вот именно, Ари, – цокает языком брат. – А зачем тебе “не такой”?

– Считаешь, что Варламов тот, кто мне нужен? – опять начинаю заводиться.

– Если бы я так считал, то не пообещал бы избавить тебя от него.

– Но как ты теперь это сделаешь? И зачем согласился на помолвку на Лабиринте? – психую я.

– А у меня был выбор? – хмыкает брат. – Но отец еще и облегчил мне задачу. Не переживай. Даже если семьи и успеют провести помолвку, она закончится кончиной жениха.

– Но как? – выдыхаю, и мы выходим на пляж. В конце мостика у скоростного катера нас ждет отец.

– Доверься мне. Главное, не совершай ошибок, Ари, чтобы у отца не было повода изменить свои намерения насчет помолвки на острове. А я обеспечу тебе свободу.

Глава 5

Ариадна

Мама дергает лямку на моем серебристом платье, привлекая к себе внимание.

– Возьми себя в руки, Ариадна, – строго произносит она. – Ты вся трясешься. Сделай пару глотков виски. Или выпей успокоительное.

А лучше запей успокоительное виски, – рвется из меня, но я прикусываю язык.

То, что мама мешает медикаменты со спиртным, давно уже не новость. Но вряд ли она простит мне такую дерзость.

Моя мама… она сложная. В один момент это самый понимающий и эмпатичный человек на свете, а в следующий она уже сжимает свои алые губы и стреляет в собеседника ледяным взглядом.

– Мне нужна минутка, – произношу, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Встряхиваю кистями рук.

– У тебя было много минуток до этого момента, – сухо отрезает мама. – Пора. Гости уже собираются.

– Всего минутку! – чуть истерично восклицаю я.

По лицу мамы пробегает тень, но во взгляде ничего не разобрать.

– Шестьдесят секунд, Ариадна, – произносит таким тоном, будто разговаривает с прислугой, а не с собственной дочерью.

Мама разворачивается и, цокая каблуками, покидает гостевую комнату, в которой я собиралась на собственную помолвку.

Подхожу к балконной двери, перед которой взлетает и опадает тюль, взбудораженный легким ветром. В зазоре между тонкими краями ткани вижу, как один за другим к пирсу причаливают роскошные катера и яхты. Они выстраиваются в очередь, чтобы высадить гостей на берег и отчалить в бухту дожидаться окончания праздника, который продлится до завтра.

Весь дом гудит. Мама прислала целый штат прислуги, чтобы те подготовили комнаты для гостей и вообще исполняли любую их прихоть.

Сегодня здесь только высокопоставленные гости. Члены Совета Семерых со своими семьями, самые важные чиновники страны, включая президента и его супругу, пара послов и даже священник.

И каждому я должна буду улыбнуться. Каждого поприветствовать и поблагодарить за то, что почтили нас своим присутствием. Но не это угнетает больше всего.

Я знаю, что самый главный гость уже прибыл и ожидает внизу, когда я спущусь. Наверняка он выбрал самое пафосное помолвочное кольцо. И приготовил речь. Совершенно пустую. Слова, которые абсолютно ничего не значат ни для меня, ни для него.

Судорожно втянув в себя воздух, разворачиваюсь и иду к зеркалу. Мне надо взять себя в руки. Заземлиться. Отыскать что-то, что поможет почувствовать себя сильной. Или, по крайней мере, уменьшит дрожь.

Рассматриваю свое отражение. Окидываю взглядом и длинные светлые волосы, мягкой волной спадающие на плечи. И серебристое платье в пол, и босоножки на высоких шпильках, и тонкую цепочку, подвеска на которой утопает в ложбинке между грудей.

Не помогает.

Тогда я начинаю заниматься самовнушением, напоминая себе, что я Крестовская. Дочь могущественного мужчины. Сестра страшного убийцы, который любит меня больше всех и ради меня взорвет целый мир.

Тоже не очень спасает, но все же моя спина выпрямляется, а руки дрожат уже не так сильно.

Еще раз вздохнув, решительно направляюсь на выход из комнаты. Если сейчас не сделаю этого, то могу никогда отсюда не выйти.

До комнаты доносятся звуки начинающегося веселья. Пианист играет какую-то мелодию, которой я даже не знаю. Люди негромко переговариваются. Но в этой какофонии звуков я могу четко различить голос отца.

Подхожу к лестнице. Хватаюсь за перила и начинаю спускаться. Немногим ранее мама заставила меня покрыть ладони тальком, чтобы они не потели. Я не имею права показывать свое волнение, так что мама сделала все, чтобы никто не считал мои чувства по косвенным признакам.

Мне остается спуститься на несколько ступенек, как к лестнице подходит он…

Тимур Варламов.

Чудовище в обличии потрясающе красивого, мужественного мужчины. Его темные глаза лениво скользят по моему телу снизу вверх, пока не останавливаются на лице. Пытаюсь понять, что он думает или чувствует, но Тимур выдает только приличествующую моменту официальную улыбку, которая не касается его глаз. Они, словно темные омуты, хранят страшные тайны. Наверняка там масса самых ужасных эмоций, которые он, конечно же, не покажет.

Тимур терпеливо ждет, пока я дойду до конца лестницы.

Отвожу взгляд и скольжу им по гостям, а потом чуть не спотыкаюсь, когда вижу… Дениса.

Сердце подскакивает к горлу.

Я чувствую, что дрожь не просто возвращается, она усиливается, заставляя меня практически вибрировать.

Зачем папа так поступил?! Зачем пригласил моего парня?! Чтобы наглядно продемонстрировать нам обоим, что в этот вечер закончится моя нормальная жизнь?! Если это так, он еще более жесток, чем я думала.

Сильнее впиваюсь пальцами в балюстраду и спускаюсь вниз. Теперь я чувствую на себе взгляды если не всех, то большинства гостей. Но самое главное, взгляд Дениса. Он прожигает им, из-за чего каждый шаг отдается в груди нестерпимой болью.

Наконец я спускаюсь с последней ступеньки, и Тимур протягивает мне свою широкую ладонь. Поколебавшись буквально мгновение, вкладываю в нее свою.

Мне кажется, будто когда он сжимает мою руку, я чувствую, как на шее затягивается удавка, мешая сделать следующий вдох.

– Добрый вечер, Ариадна, – произносит Тимур низким бархатным голосом. – Ты еще красивее, чем я помню. Рад, что наши отцы решили, что нашим семьям пора породниться.

Снова прикусываю язык. На нем пляшут язвительные комментарии на его заготовленную речь. И на ложь, которая с такой легкостью слетает с его губ. Ни один из нас не рад этой помолвке.

Каким бы обаянием не обладал Тимур Варламов, ему ни за что не удастся сделать так, чтобы я в него влюбилась или хотя бы даже прониклась симпатией!

– Добрый вечер, – отзываюсь из вежливости и достаю из своего арсенала такую же дежурную улыбку. – Приятно наконец встретиться.

Тимур только хмыкает и разворачивает нас лицом к гостям.

– Как много людей пришло нас поздравить, – говорит он. К нам подходит официант, и Тимур, наконец отпустив мою руку, берет для нас два бокала шампанского, один из которых передает мне. – Приятно видеть столько друзей на нашем празднике, правда?

Прежде, чем ответить, мне приходится прочистить горло, потому что я чувствую ком, который не позволяет говорить спокойно.

– Конечно. Это очень… мило с их стороны.

– Особенно приятно, что мое приглашение принял Денис Сумароков. Честно говоря, я думал, ему не хватит смелости прийти сюда.