Навола (страница 22)
– О Давико, все прекрасные сиалины будут рядом с тобой и с твоим прелестным румянцем! Тебе столько предстоит узнать теперь, когда ты станешь мужчиной! Изучи эти книги, иначе отправишься в битву совершенно неподготовленным!
С этими словами она вскочила и унеслась прочь, смеясь.
И к моему отчаянию, Ленивка последовала за ней.
Весунская песня
О, наволанцы любят золото,
В драконьих логовах таят,
Лишь нависоли в их умах, мечтах
и банковских счетах,
Но срежь кошель – а там змея!
Ай! Наволанцы любят золото.О, торре-амонцы! Те любят женщин,
Их одевают в тонкие шелка,
Пусть в волосах алмаз сверкает ярче глаз,
А кожу гладит смелая рука.
Ай, торре-амонские женщины!О, боррагезцы! Эти любят кровь,
Пьют кубками из черепа врага.
В Борраге сыты кошки, лакают понемножку
Из мисок кровь, что вместо молока.
Там жизнь красна, там красное вино,
и Джеваццоа улицы красны.
Ай! Ай! Все боррагезцы любят кровь!О, люди из Парди – те любят сыр,
А дамы из Мераи – свой нефрит,
А Треппо сыновья – свою обувку,
А дочери Корреджи – свою спесь,
Мужи Ромильи – стрелы и свой лук,
Ай, ай, они как чудища в лесах.Но хоть все земли обойди, мой друг,
Прекраснее детей Весуны нет,
Что бороздят прозрачную Лазурь,
Качаются Урулы на груди
И поклоняются ее красе —
Нет, никого прекрасней не найдешь.
Нет никого прекраснее. Ай! Ай!Ревниво наволанец прячет золото,
А боррагезец кровью бредит смолоду,
Но нет людей прекрасней, чем весунцы,
Чьи ветер ловят свежий корабли,
Плывя за горизонт, за край земли.Ай! Ай! Ай! Ай!
Земли за край!
Глава 13
Как и предсказывала Челия, у Ашьи, наложницы отца, были весьма конкретные мысли насчет моего образа. Я должен был выглядеть царственно, но не пафосно. Богато, но не пошло. Изысканно, но не тщеславно. Однако в первую очередь (к моей тревоге и веселью Челии) я должен был выглядеть достойным претендентом. Приняв имя, я официально стану наследником отца. Наследником его состояния. Его власти. И Ашья твердо намеревалась позаботиться о том, чтобы в глазах патро каждого архиномо я выглядел обстоятельно, а в глазах каждой матры – романтично.
А потому по мере приближения торжества Ашья все чаще кружила вокруг меня. Она приводила портных и выбирала наряды для грядущих мероприятий, и ее сверкающие глаза постоянно высматривали недочеты. Когда я пожаловался, что вышивка на воротнике натирает, Ашья шлепнула меня по ладони, предостерегающе цокая языком, как было принято на ее родине.
– Так и есть, – сказала она. – Вы будете терпеть. Ваша одежда не для комфорта. Это статус.
В тот день все окна были распахнуты настежь, потому что весна подходила к концу и стояла теплая погода. Ветерок с моря и реки дразнил и соблазнял, касался кожи, заставляя желать облегчения, но не приносил его. Вскоре наступит лето, которого так страшится Челия, – зной укутает город плотным, неподвижным одеялом.
– Где Челия? – спросил я, когда хмурая Ашья, ухватившись за высокий вышитый воротник моего камзола, заставляла меня поворачиваться то вправо, то влево.
– На уроках. – Ашья указала на мои рукава портному и неодобрительно щелкнула языком. – Слишком длинные. Он не какой-то веланский актер. Подшейте их.
– Да, госпожа, – ответил портной.
На щеках Ашьи выделялись рабские шрамы, по три пореза на каждой, как было принято в Наволе. Она попала в наш дом, когда ей было четырнадцать: отец купил ее в качестве наложницы, чтобы согревала постель после смерти моей матери. Хотя Ашью пометили еще в юности, шрамы были отчетливо видны даже по прошествии стольких лет. Она умрет с этими знаками на щеках, сколько бы ни прожила.
Тем не менее Ашья управляла нашим хозяйством с властностью истинной аристократки, которой была когда-то в своей далекой стране.
– И я хочу, чтобы его туфли соответствовали наряду, – сказала она.
– Разумеется. Я могу нашить бриллианты…
– Чи. – Она вновь щелкнула языком. – Только не на туфлях. Регулаи богаты, а не глупы, маэстро.
– Разумеется, сиана. Приношу извинения.
– Что за уроки у Челии? – спросил я. – Она обещала быть здесь.
– У нее есть свои обязанности, – ответила Ашья, продолжая возиться с покроем моего камзола. – Это вас не касается.
У меня создалось впечатление, что, пока меня ощупывали, тыкали пальцами и кололи портновскими булавками, Челия развлекалась.
– Но она сказала, что будет здесь и выскажет свое мнение.
– Мнение этой девочки не должно вас волновать. Теперь вы будете встречаться с архиномо.
– Архиномо и их дочерьми, – кисло сказал я.
– Прекрасными дочерьми, – уточнила Ашья, вместе с портным подрубая мне рукава. – Стойте смирно, иначе вас уколют.
Я покорился, но был расстроен. Челия делала подобные мероприятия терпимыми. Она хотя бы оживляла их остроумными замечаниями. Сейчас она бы дразнила меня, обещая, что дочери архиномо станут падать в обморок при виде моих длинных рукавов, или утверждая, что моя шея, растянутая высоким царапающимся воротником, похожа на цыплячью. Что угодно, лишь бы развеять скуку. А вместо этого она сбежала, оставив меня на растерзание Ашье.
Ашья обошла меня кругом. Подергала длинный камзол.
– Да. Так лучше. – Она потрогала ткань. – Но я не уверена насчет цвета. Кремовый…
– Это отменный ксимский шелк! – возразил маэстро. – Он лучше, чем производят наши собственные мануфактуры. Предназначался для королевских лиц и был вывезен контрабандистами с большим риском. Мы не можем изготовить ничего подобного даже здесь, в Наволе.
– Да, мы с вами знаем, что это лучший шелк, но наволанцы… – Она нахмурилась. – Они любят яркие цвета.