Но в принципе заявка справедливая. Сергей даже укол совести ощутил: заслужил старый полноценный клинок франкской ковки. Сергей мог бы и сам об этом подумать. Избор ему точно не меньше добра сделал, чем тот же Стемид.

– Есть у меня для тебя клинок, – слукавил он. – Для подходящего случая припасал. Но раз уж речь зашла, сегодня и подарю.

– Нет! – отрезал ведун. – Я слово сказал. По нему и будет. Жди. Сын родится – за него и отдаришься. И имя сыну дашь по сему клинку: Рогвлад. А я уж так и быть, – Избор хмыкнул, – потерплю до будущей осени. А сейчас вот на этом клинке поклянись, что сделаешь, как сказал.

Ведун, блин. Даже не сомневается. Сын, значит. Рогвлад. Ну да почему нет? Но вслух сказал другое:

– Это мне что ж, теперь его в запасник уложить?

– Дурной совсем! – Ведун сделал попытку дать Сергею подзатыльник, но те времена прошли. Увернулся. – А кто его кровью кормить будет? Бабы твои?

– Поклясться-то я могу, – сказал Сергей. – Но в бою, знаешь ли, всякое случиться может. И со мной, и с мечом. Даже таким, как этот.

– Вот чтобы не случилось, и поклянись! Удачей своей поклянись. Вложи долю ее в него. Ты его держать станешь, а он – тебя. И когда ты его сыну отдашь, удача твоя той долей к нему перейдет.

– Добро.

Сергей принял меч, прижал ко лбу холодный металл и, глядя в глаза ведуну, медленно и торжественно произнес слова клятвы. Потом, тоже как заведено, коснулся лезвием предплечья, смочив металл каплей собственной крови.

– Вот теперь хорошо, – одобрил Избор. – И особо мне любо, что не боишься, что, отдав меч, сам без удачи останешься.

– А я, старый, глупого не спрашиваю, – усмехнулся Сергей. – Удача – не кошель с монетами. Она – как радость. Поделишься – не убудет. Да и не моя она, сам же знаешь.

– Уж знаю, – ответно ухмыльнулся ведун. – Да не знал, что знаешь ты.

– Теперь знаешь.

Сергей засмеялся. Без причины. И ведун поддержал вороньим своим карканьем. Потом вспомнил:

– Нож! Нож мой не поименовали!

– Твой нож, ты и именуй, – парировал Сергей.

– Дай сюда!

Сергей наклонился, вынул из кармашка в сапоге первый ведунов дар, передал дарителю.

Избор поднес нож к уху, наморщил лоб, прислушиваясь.

– Да ну! Шутишь? – воскликнул он через минуту.

– Что? – заинтересовался Сергей.

Не то чтобы он верил в говорящие клинки… Но верил. Любой настоящий воин верит.

– Щаул^[5]. Щаул его зовут.

– Да ладно!

Удивил. Только непонятно кто: ведун или ножик.

– Буду звать тебя Щаул, – сказал Сергей возвращенному оружию последнего шанса. – Не против?

Ножик промолчал.

Значит, быть по сему.

* * *

– Посмотри на меня, муж мой! Разве я не хороша?

– Ты великолепна, – искренне признал Сергей.

После родов Колхульда немного раздалась в бедрах, округлилась, окончательно потеряв угловатость подростка, и, кажется, даже в росте прибавила. Что, в общем, не удивительно в ее годы. Смотреть на нее Сергею было приятно. Возбуждающе.

– Лучше, чем Искора? – Колхульда приподняла отяжелевшие от молока груди.

Вот дурочка.

– Ты моя красавица! Ты моя водимая!^[6] Кто с тобой сравнится?

Засияла.

– Поэтому ты прогнал ее в Киев?

– Ну почему же прогнал? – Сергей аккуратно положил на ларь вышитую птицами шелковую рубаху. – В Киеве она нам пригодится. Там у меня тоже подворье. Нам. – Он положил руки на белые прямые плечи. Точно подросла супруга. – Нам нужен в Киеве верный человек. А кому мы с тобой можем доверять, если не младшей жене? А здесь она зачем, если есть ты?

– Ага… – Язычок выскользнул, облизнул пухлые губки и спрятался. – Я с хозяйством и сама теперь управлюсь. И возлечь с тобой… Всегда!

Выскользнув из рук, упала на колени…

Ну нет, сапоги Сергей и сам может снять!

– Эй, а меч зачем? – всполошился он.

– Сын! Я хочу сына! – решительно заявила Колхульда, укладывая в изголовье обнаженный франкский клинок.

Избор, зараза!

Хотя какая разница?

– Его зовут Рог Битвы, – сообщил Сергей, сжимая напрягшиеся ягодицы жены. – А это мой рог. Чувствуешь?

Колхульда всхлипнула. Она чувствовала. Обвила руками шею Сергея и повалилась на ложе, на спину, увлекая его за собой и сразу выгибаясь навстречу:

– Быстрее, мой бык!

Но Сергей не торопился. Она была в его власти. Каждый крошечный вздыбившийся волосок на ее предплечьях был его. Чем дольше, чем мучительнее жажда, тем ценнее каждый глоток. И он заставит ее вытерпеть всё.

То медля, то ускоряясь… И застывая, придавливая всем телом, так, что не шевельнуться: только глухо скулить, рычать, всхлипывать, задыхаясь в кольце пальцев на горле…

* * *

– Я… больше… не могу…

Вот теперь правда. Сергей поцеловал ее в шею, пониже затылочной ямки, в центр отпечатка его зубов, встал, потянулся, хрустнув суставами, соскочил с ложа, подхватил с сундука кувшин с клюквенным морсом, кислым и холодным, выпил до дна, уронил на пол, вернее, на медвежью шкуру и, повернувшись, поглядел на Колхульду.

Она так и лежала на животе, раскинув руки и ноги морской звездой, обмякшая, обессиленная… И желанная.

Сергей обтер рот тыльной стороной ладони, опустился на ложе, положил руку на влажное теплое бедро.

Колхульда пробормотала что-то невнятное. Не яростная валькирия. Мирный домашний зверек. Сладкий зверек. Спящий.

Нежность и желание. Сергей и вошел в нее нежно. Так нежно, что она проснулась только через пару минут, и то не полностью, в полудреме, задвигалась, нет, скорее зашевелилась едва-едва, словно обозначая: продолжай, я здесь…

И Сергей продолжил и завершил.

И только тогда увидел тень, отражение своего лица в темном зеркале обнаженного клинка. Который тоже все видел.

Глава 5
Выше палуб вздымается волна

– Князь, это Корлы. Военный вождь всех кирьялов, – представил Сергей. – Корлы, это великий князь русов, победитель хузар, ромеев и иных владык помельче. Ныне же он снова собирается войной на ромеев и дозволяет славным воинам идти с ним. Проси его, если желаешь стать богатым, Корлы.

– Я и так не беден, – проворчал кирьял.

Но сообразил, что сейчас не время для чванства, да и выглядел Олег весьма внушительно. Потому сделал что велено.

– Прошу, великий князь, дозволь идти с тобой союзом!

Олег глянул на него остро и поинтересовался:

– А много ль с тобой воев, вождь Корлы?

– Десять сотен! – Кирьял растопырил пальцы.

– А насколько умелы?

– Три сотни бьются не худо, прочие луком, копьем владеют, но так… – Корлы покрутил кистью: – Охотники.

– Получше, однако, чем землепашцы, – вмешался Сергей. – И точно не хуже, чем эти. – Он кивнул на мерян, окруживших своего лидера.

– Про мерян откуда знаешь? – мгновенно сменил тему Олег.

– Пришлось, – пожал плечами Сергей. – Напали на меня той зимой.

– И что же? – заинтересовался Олег. Корлы тоже навострил уши.

– Взял пленных сотни три-четыре, точно не помню. Бо́льшую часть отпустил за выкуп, меньшую сюда привел, распродал.

– То-то, я смотрю, Яктев на тебя косится недобро, – усмехнулся Олег. – Успел изобидеть союзника.

– Кто к нам с оружием придет, того мы на оружие и сменяем. Только на более качественное, – сказал Сергей.

Олег засмеялся.

Корлы тоже выдавил улыбку. С ними-то получше обошлись, чем с мерянами.

– А с тобой сколько было? – все же не удержался, спросил Олег.

– А ты видел. Мы вместе в Любече твоем пировали.

– Добро, вождь Корлы. Возьму тебя, – принял решение великий князь. – Корабли есть у тебя?

– Я корабли ему найду, – пообещал Сергей. – Со мной поплывет. А за корабли из добычи расплатится.

Олег глянул на Сергея… внимательно. Потому что предложение было щедрое. Учитывая цель похода, добычи может и не быть. Но Корлы и кирьялы Сергею важны сами по себе. Из них выйдут хорошие союзники. Верные.

А вот на месте Олега Сергей не стал бы собирать такую толпу народа весьма средней боеспособности. Что-то он мутит, великий князь киевский. Будь Сергей главным, собрал бы ударный кулак тысяч в пять-семь профессиональных воинов, посадил на драккары и действовал, упирая на скорость и маневренность. Это если главная цель – разбой. Империя неповоротлива. Пока соберет войско, пока доставит к нужному месту, дело будет уже сделано. Главное, чтобы в море не перехватили. Однако недооценивать великого князя киевского не стоит. Он уж точно не глупее и нынешнего Сергея, и прошлого князь-воеводы. И опыт у него изрядный. Следовательно, о том, как устроена византийская империя, предводитель руси кое-что знает…

Оказалось, да, знает. И очень существенное.

– В нашем море у ромеев кораблей нынче мало, – поведал Олег на совете старших. – У них сейчас в другом месте война идет. Туда и ушли все. Может, полсотни выйдет против нашей тысячи.

Полсотни лучше тысячи, бесспорно. Двадцатикратное превосходство. Но сколько десятков лис потребуется, чтобы победить одного мишку?

Сергей хмыкнул. Мысленно. Он не собирался портить агитационную кампанию Олега. Раз уж тот решил нарастить массу, то пусть наращивает по максимуму. Чем больше народу тот соберет под свое соколиное знамя, тем лучше. Ромеи уважают большие легионы. Даже из паршивого мерянского ополчения. И если Олега не обманули информаторы, то дойти до Босфора у них получится. А на суше с ордами скифов ромеи великую битву затевать не станут. Взять Констатинополь боем – нереально. Так что русы с союзниками пограбят окрестности столицы и отправятся восвояси. Это один вариант. Второй: ромеи вступят в переговоры. Попробуют подкупить и натравить на других варваров. Или нанять часть Олегова воинства, а затем отправить на другой конец империи: биться с арабами.

Договариваться… Такой вариант развития событий Сергею нравился куда больше, чем одноразовая мелкая войнушка. А что, если это и есть одна из целей Олега?

По прежнему опыту Сергей знал: в долгосрочной перспективе торговать с ромеями выгоднее, чем воевать. Но только в том случае, если удастся получить правильные условия. А правильные условия Византия предлагает только тем, кого опасается. Если Олег нацелен на переговоры, то он еще круче, чем предполагал Сергей. И в этом ракурсе многое становится понятным. Чем больше варваров Олегу удастся натравить на империю, тем интереснее будут условия. Если так, то и цель самого Сергея определилась: ему надо войти в состав переговорщиков. К вящей и общей пользе.

Сергей не без основания считал, что в команде Олега сейчас нет никого, кто лучше его разбирается в том, как функционирует константинопольская «кухня».

Это жирный плюс.

Но есть еще более жирный минус: у Сергея практически нет контактов в империи. Ромейские купцы, с которыми он общался, граждане херсонской фемы, то есть дремучие провинциалы. Такие в столице не котируются. Единственная ниточка, ведущая к ступеням императорского дворца, – Коля Перчик. Имперский патрикий^[7], спафарий Николай Пиперат. «Меч империи» – неплохой кандидат для связи. Достаточно ушлый и везучий, чтобы выжить в мясорубке, которую намеревался устроить Олегу покойный хозяин Самкерца Булан и которая перемолола его самого.