– Подвинься! – скомандовал Овчаренко, бесцеремонно вытесняя своего бойца с командирского места. – Покатался?! Дай другим покататься! – капитан улыбнулся, но улыбка получилась вымученной.

Гусеницы скрежетнули по камням, машина плавно тронулась и, выкатившись на асфальт, начала набирать скорость.

– Ты уж на асфальте поаккуратнее, в момент занесет, – предостерег водителя группник.

– В курсе, – отозвался водитель и только прибавил скорости.

«Ниче не боится», – подумал капитан и улыбнулся, на этот раз мысленно.

По стечению обстоятельств место, доставшееся Глазунову, оказалось рядом со старшим лейтенантом Кошелевым, и едва машина тронулась, как Евгений Иннокентиевич завязал беседу:

– Я смотрю, ротного у вас не очень любят, так?

– А с чего его любить?! – не спеша откровенничать, вопросом на вопрос ответил Кошелев. Отношения у нового командира и личного состава роты не сложились с самого начала.

Сказать, что вторая рота прилично отличалась от прочих подразделений отряда, означало бы не сказать ничего. Начать с того, что вторая рота была укомплектована контрактниками первой в бригаде, а значит, большая часть солдат служили давно, прошли многое и, как говорится, имели право на «свое мнение», чем иногда и пользовались. Нельзя уверенно заявлять, что это шло на пользу уставной дисциплине, но, тем не менее, ведомая железной рукой майора Кречетова рота продвигалась от одного успешного выполнения задания командования к другому. Назначение нового командира вызвало немалый ажиотаж. Личный состав второй роты, за годы «правления» предыдущего начальника привыкший к противоестественной смеси монархической и демократической форм «правления» (то есть руководства подразделением), «проповедовавшейся» ушедшим на повышение майором Кречетовым, вдруг оказался в жестких рамках устава, доведенного до абсолюта, если не сказать до абсурда.

– Невфигенный боевик и в задницу военный, – кратко охарактеризовал капитана Бойкова хорошо знавший его офицер штаба.

Рота взгрустнула. А капитан Бойков принялся наводить новые порядки, то есть воплощать в жизнь собственные планы и задумки. А планы были как минимум наполеоновские: во-первых, в душе капитан лелеял мечту создать на базе вверенной ему роты нечто напоминающее парадные полки восемнадцатого века. В слегка утрированном виде это должно было выглядеть так: всяк солдат напудрен, напомажен, молчалив, послушен и стоек, как манекен. Полное повиновение голосу командира – шаг вправо, шаг влево – расстрел (через аттестационную комиссию) и никаких авторитетов. Для успевшего где-то когда-то отличиться (по слухам) в боевой деятельности капитана Бойкова авторитетов не существовало. Разве что он сам. К тому же в его планах было скорейшее избавление от самых опытных и, видимо, по мнению капитана, имевших возможность подрывать его авторитет военнослужащих, а также проведение показательной «порки», точнее, увольнения двух-трех наиболее сопротивляющихся его диктату подчиненных. Не мудрено, что личный состав роты резко озаботился поиском новых мест службы. Может, бойцы бы постепенно и разбежались, вот только на это у них не достало времени.

Вот такие мысли промелькнули перед взором старшего лейтенанта, но озвучивать он их не стал, прекрасно понимая – Глазунов не случайный попутчик в поезде, когда поговорили, излили друг другу душу и разбежались в разных направлениях. Да и в поезде излишние откровения ни к чему хорошему не приводят. Да и к чему? Поплакаться в подушку? Не смешно.

Евгений Иннокентиевич в ожидании продолжения некоторое время глядел на набычившегося Кошелева, затем поняв, что тот распространяться о «внутрисемейных» противоречиях не собирается, отвел взгляд и уставился на проносящиеся мимо пейзажи. Разговор не заладился. Дальше они ехали молча.

Глава 5

О начале штурма …ейской столицы возвестили далекие разрывы. К этому моменту, на скорости пронесшись мимо двух ошарашенных подобной гонкой блок-постов, разведчики преодолели девяносто процентов пути. Как оказалось, дешевая маскировка сажей дала свои результаты, на блок-постах если и сумели разглядеть в облике промчавшихся что-то странное и соответственно заподозрить нечто неладное, то развевающийся над БМП флаг мятежников без следа рассеял появившиеся сомнения. Во всяком случае, никто не застрочил вслед. Да и на въезде в город их не ждали ни спешно сформированные заградительные отряды, ни засады гранатометчиков.

А город дымил многочисленными пожарами. Грохот взрывов и буханье пушек слышались со всех концов подвергшейся штурму столицы. Проскочив пригородные трущобы, колонна из двух машин и одной БМП ворвалась на простор главных улиц. Впереди шел бой.

– Сворачиваем влево, – связавшись по рации с командиром роты, потребовал Глазунов.

– Вперед, все нормально, – не пожелал выпускать из рук бразды правления Бойков.

– В объезд, давай в объезд! – прохрипела рация.

– Ни черта, прорвемся! – не желая следовать призывам куратора, упрямо проворчал капитан. – Приготовиться к бою! Огонь по команде.

Капитан Овчаренко, как и все остальные разведчики, слышавший этот диалог, потянулся к радиостанции.

– Семен, ты куда собираешься стрелять?

– По противнику, – зло отозвался ротный.

– А где он – справа или слева? – вполне резонно уточнил Борис – перестрелка велась через улицу, и понять, с какой стороны правительственные силы, а с какой мятежники, было совершенно невозможно.

– Мочим всех, – без обиняков приказал ротный.

– От всех и получим.

– Влево, в объезд давай! – вновь рявкнул в наушниках голос Глазунова.

– Черт, – выругался Бойков, – механ, на перекрестке влево.

– Принял, – отозвался управлявший боевой машиной рядовой Вакулов.

Металл заскрежетал о твердое покрытие улицы, казалось, сейчас слетят гусеницы, но нет, только посыпали по сторонам светло-малиновые искры, и двадцатитонная махина юркнула в узкое пространство боковой улицы. Следом, засвистев покрышками, один за другим промчались джипы. Из какой-то подворотни выскочил, загораживая дорогу, размахивающий автоматом оборванец. Механик-водитель резко сбросил скорость.

– Дави! – рявкнул Овчаренко. БМП рыкнула двигателем, и оборванец с трудом успел отскочить в сторону.

Через два квартала впереди показалась баррикада, наспех сооруженная из перевернутых легковушек. Никакого движения за ней не наблюдалось.

– Не тормози! – заранее предупредив водителя, Овчаренко приготовился к жесткому удару, но нет, боевая машина с легкостью снесла оказавшуюся столь хлипкой преграду. Загораживающие улицу машины, отброшенные тяжелым корпусом, «брызнули» в стороны.

– На следующем перекрестке налево, – вновь донесся голос Глазунова.

– Слышал? – уточнил Овчаренко у водителя.

– Да, – отозвался тот. Капитан Бойков на этот раз не протестовал.

До здания посольства оставалось совсем немного, но впереди город окутывали сплошные клубы дыма бесконечных разрывов, а к небу поднимались черные дымовые столбы, идущие от сгорающей техники.

Колонна почти докатилась до перекрестка, когда в эфире вновь раздался голос Евгения Иннокентиевича:

– После поворота, если позволит ситуация, остановитесь. Надо осмотреться.

– Принял, – сообщил в ответ Овчаренко, и сам подумывавший о чем-то подобном.

Узкий проулок показался вполне подходящим местом для временной остановки. Повинуясь воле механика-водителя, боевая машина свернула в его пространство и резко, так что сидевшие на броне спецназовцы едва не покатились на землю, остановилась. Осыпая бесшабашного водилу единодушными матюками, разведчики попрыгали вниз и, разбежавшись в стороны, заняли круговую оборону.

– «Кипарис», – ротный назвал позывной Кошелева, – разведдозор в направлении объекта, остальные – занять оборону, наблюдать.

– «Борец», – старший лейтенант в свою очередь воспользовался позывным Бойкова, – принял тебя. Выполняю.

Над кузовом стоявшего в десятке метров от БМП джипа поднялась высокая фигура Кошелева, он махнул рукой, подзывая к себе ехавшего во втором внедорожнике Банникова и, спрыгнув на землю, зашагал ему навстречу.

– Вадим, бери головняк и дуй в направлении посольства. Особо не рискуй. Разведай обстановку и назад. Далеко не ходи.

– А и не надо. Мы вон до того здания добежим, и на крышу.

– Думаешь, там никого нет? Все-таки господствующая высота.

– Не такая она и господствующая, чуть дальше видишь? Сразу несколько зданий повыше будут. Да и вроде бы ни с нее, а главное, по ней огонь не ведется.

– Ну да, так и есть, – согласился группник, – остается надеяться, что там действительно никого нет.

– Бум надеяться, – согласился Банников.

– Тогда вперед.

– На связи, – Банников улыбнулся и окликнул Юрцева, занимавшего позицию за колесом джипа.

– Эдик, – старший сержант оглянулся, и тогда прапорщик махнул рукой: – Головняк, за мной! – и не дожидаясь выполнения отданной команды, легкой походкой направился к намеченной для предстоявшей рекогносцировки высотке.

Прежде чем пересечь улицу, Вадим остановился и коротко скомандовал:

– Прикрывать! – после чего, выждав пару секунд, стремительно бросился вперед. Но нет, не взвизгнуло над головой, не зацокало под ногами. Оказавшись на другой стороне улицы, Банников шмыгнул в ближайший подъезд. Быстро, насколько позволяло не успевшее адаптироваться к сумраку зрение, осмотрелся – ничего подозрительного не обнаружилось, разве что резко воняло отбросами и застоявшейся мочой. Уверившись в безопасности своей спины, Вадим выглянул из-за двери, припав на одно колено, взял на прицел противоположную сторону улицы и махнул левой рукой:

– Следующий! – скомандовал и краем глаза увидел опрометью бегущего Степанчука.

– Уф, – выдохнул он, вваливаясь в подъезд, за спину прикрывающего его бег Банникова.

Тут же по мостовой затопали подошвы очередного бегущего. Крайним открытое пространство пересек Юрцев.

– Блин, давно так резво не бегал, – признался он.

– Все, парни, некогда рассусоливать, – не стал дослушивать признаний подчиненного Банников, – пошли.

Скомандовал, выскочил из подъезда и в готовности в любой момент открыть огонь побежал вперед. Выдержав паузу, за ним последовал Степанчук. В замыкании, как всегда, двигался Юрцев.

Нужной высотки они достигли без единого выстрела. Без помех вошли в подъезд, но тут их ждали сюрпризы – на первом же лестничном проеме обнаружили растяжку.

– Вот суки! – Банников осторожно перешагнул натянутую поперек пути едва видимую в полутьме леску-плетенку. – Осторожно, растяжка! – Обозначив ее рукой, спросил у подошедшего Степанчука: – Руслан, видишь? – и дождавшись от бойца утвердительного кивка, с еще большей осторожностью двинулся дальше.

Прежде чем они оказались перед входом на чердачное помещение, прапорщику удалось обнаружить еще две растяжки и примитивный замыкатель, не слишком умело установленный под одну из облицовочных плит лестницы.

А вот оказавшись перед закрывавшей вход на чердак дверью, Вадим надолго задумался.

– Петрович, кого ждем? – с предпоследнего пролета лестницы до прапорщика долетел шепот Юрцева.

– Понимаешь, – так же тихо ответил ему Банников, – если там три растяжки и замыкатель, то тут… – Вадим сделал эффектную паузу, давая возможность старшему сержанту домыслить самому, и тот не подвел:

– Сам Бог велел установить что-то поинтереснее.

– Ага… – Банников в раздумье почесал за ухом.

– У меня веревка есть, – сообщил обычно молчаливый Кондратьев.

– Молобздец! – протягивая руку, похвалил Банников. Получив требуемое, он привязал веревку к ручке и начал отступать вниз по лестнице. Длина веревочки позволила спуститься на два пролета.

– Нормально, – заключил Вадим и, обратившись к ожидающим его действий бойцам: – От греха подальше еще на один пролет спуститесь!