– Переведи, – в свою очередь потребовал я, – оружие мы сдавать не будем, а на броню к вам сядем, еще как сядем, и вы нас отвезете на нашу базу.

Арабы посовещались, затем второй спросил:

– Кака ваша базу?

– Хмеймим, – в очередной раз повторил я, и мой ответ, похоже, так рассмешил спрашивавшего, что он не выдержал и прыснул. И этот смех мне не понравился, очень не понравился, больше, чем их не слишком радушное гостеприимство.

– Хмеймим? – переспросил главный и, заставив себя прекратить смеяться, уже зло выпалил: – Вы ушел от туд четыр месяц позади!

– Как ушли? Как четыре месяца? Мы же… – я хотел сказать, что мы совсем недавно оттуда вылетели, и вдруг осекся, пришло понимание: мы опять провалились куда-то не туда. Но почему? Неожиданно в голове прояснилось (соображал я довольно быстро). Казалось, перед глазами мелькнули кадры старой кинохроники – ветер несет по песку фотографию… еще одна катится навстречу, вспышка света… – Ну, Бубликов, ну тварь, убью! – заскрежетал я зубами, сообразив, по чьей вине мы вновь опустились ниже плинтуса. Вот только с этой «торжественной» встречей разберусь и сразу убью! Руки у меня так и зачесались. И что теперь делать? Мать моя женщина!

– Перестан валять ванька! – акцент у второго араба был жуткий, но смысл закладывался правильный. – Я знать, вы спецназ. Я понимать. – Он вновь перешел на арабский, и первый солдат начал говорить, по-видимому, переводя и повторяя его слова.

– Мне нет дела до ваших тайн. Но наше командование должно знать, что вы делали в нашей стране. Вы же не договаривались за нашей спиной с нашими врагами?

Я отрицательно покачал головой. Все происходящее мне не нравилось, абсолютно не нравилось, не сказать как не нравилось. Ужасно не нравилось.

– Сложите оружие?

Я вновь отрицательно покачал головой и подавил в себе желание оглянуться назад, но и без того, по потокам накатывающей из-за спины пыли, было понятно – наша вертушка готова взлететь, вот только кто ей это позволит? Ствол БМП да и наверняка обоих БТРов были направлены в точности на ее бок. Бодаться с потенциальными друзьями не хотелось.

– Вы нас отпустите? – задал я вопрос, сам еще не решив, что нам делать и как быть дальше.

– Отпустить? – араб-переводчик повернулся к арабу-командиру, они о чем-то переговорили.

– Нет, не можем. Вы русские, и мы всегда любили русских, но вы нас предали! – в сердцах выпалил переводчик. – Россия отказалась от нас. Вывела войска. Вы согласились отдать нашего президента Асада в руки международного трибунала. Мы проливаем кровь, а вы обделываете какие-то свои делишки.

– Мы, – я указал рукой на себя и обвел ею же позиции своих ребят, – не сделали ничего, что вредило бы вашему президенту. Отпустите нас, и мы исчезнем так же, как и появились.

– Вот именно, исчезнете, а что нам от исчезнувших спецназовцев? – собеседник, выглядевший и без того угрюмым, набычился. Палец на спусковом крючке заметно подрагивал. Я понял, он боится непредсказуемости развития событий больше, чем я. – Вы сдаете оружие и едете с нами.

– Нет. Оружие мы сдавать не будем.

– Мы не спрашиваем вашего желания, мы требуем… – переводчик остановился, одернутый властным голосом командира. Оглянулся и какое-то время молча его слушал, затем повернулся ко мне и демонстративно поставил автомат на предохранитель.

– Мы не хотим вражды. Мы предлагаем встретиться с нашим командованием и все обсудить. – Короткая пауза. – Оружие можете оставить при себе. Если вы не злоумышляли ничего против нашей страны, вам нечего бояться. Вы согласны?

– Хорошо, – я утвердительно кивнул, хотя прекрасно понимал, подобное предложение могло быть и ловушкой – разоружить нас куда проще в какой-нибудь казарме или крепости, но что мне оставалось делать? Завязать глупую перестрелку, из которой даже если и удастся выпутаться, то далеко не всем?! А если при этом сожгут вертолет? Что дальше? Оставаться в чужой стране, в чужом мире? Нет уж, нет уж. Лучше рискнуть. Тем более на новый заход у наших вертолетчиков не осталось топлива. – Куда едем?

– Узнаете, – опять же не слишком приветливо отозвался переводчик.

– Мне нужны координаты, вот для них, – я кивнул в сторону вертолета.

Переводчик что-то буркнул и обратился к своему командиру. Обменявшись парой реплик, переводчик сообщил мне название хорошо знакомого нам населенного пункта.

– Мы знаем, где это, спасибо, – я благодарно улыбнулся, – сейчас переговорю с летчиками и вернусь. А вы подгоните коробочки, – кивок в сторону стоявших на бархане БТРов.

– Многого хочешь, – буркнул переводчик.

– Доверие должно быть обоюдным, – я намекнул на мое к ним доверие.

– Карашо, – сказал услышавший мои слова командир и, наклонившись к прицепленной на разгрузку рации, сказал несколько слов. Один из стоявших на бархане бронетранспортеров чихнул дымным выхлопом и покатил в нашу сторону. Второй остался стоять на месте.

«И то хлеб», – подумал я, направляясь к ожидающим моих указаний вертолетчикам.

– Виктор, – заглянув в кабину, окликнул я командира.

– Ой-е? – отозвался тот.

– Мы сейчас садимся на броню и катим в Н-ск. Тут недалеко. Вы малость покружите и давайте следом. Площадку вам обозначат.

– Так о чем добазарились?

– Потом, Виктор, все потом, – отмахнулся я от заданного вопроса. Ведь не ошарашивать же хорошего человека всеми свалившимися на меня приятностями?! Я спрыгнул с борта и взялся за радиостанцию.

– Общий отбой. Выходим к БТРу. Грузимся на броню.

– Домой, командир? – рядом нарисовался Козлов.

– Не совсем, – врать внаглую не хотелось, говорить правду тем более. Пока. Вот усядемся на броню, попылим по дорожке, тогда и пойдут сказки-побаски. Блин, как же все погано-то, а? Я ведь уже мысленно домашние пироги ел. Колбаску, курочку жареную. Картошечку хрустящую. Про остальные радости жизни типа шуры-муры вообще молчу. Черт бы побрал эту Сирию. А еще сам сюда, дурак, рвался – там платят хорошо, там платят хорошо! Подзаработал… Как теперь отсюда вырваться? Никогда не думал, что такое возможно – другая реальность, пропади она пропадом! Мы когда первый раз в параллельный мир провалились, я себя не один день убеждал в подобной возможности. А когда убедился, чуть ли не на луну выть начал, – получалось так: я здесь, а все мои близкие, по-настоящему МОИ близкие, там. А когда сны-подсказки сниться стали, вначале тоже не верил, затем поверил и обрадовался. Оказалось, вернуться домой несложно, только следует в точности повторить тот злополучный маршрут. Повторили… Но ведь предупреждал же всех: ничего из параллельного мира с собой не брать! Нет же, блин, угораздило этого оболтуса Бубликова влюбиться! Едва уговорили, чтобы вместе со всеми полетел: нам иначе нельзя, все должно быть как в первый раз, все в точности, даже боеприпасы чтобы такие же были. С боеприпасами у нас с самого начала конкретный конфуз получился – поизрасходовали малость. Но, по счастью, на складах в обоих мирах серии совпали, пополнили. Честь по чести. Перед вылетом я все до последнего патрона сто раз перепроверил, но этот идиот фотокарточку на память с собой прихватил. Причем Бублики из разных миров по натуре одинаковыми оказались – недаром фотки с двух сторон навстречу катились. Чует мое сердце, что наши «побратимы» тоже сейчас в ином мире «отдыхают». А ведь им, наверное, в свой мир выбраться как-то одновременно с нами надо. Или мы друг от друга не зависим? Буду надеяться: опять сны сниться начнут – добрый «дядечка» придет, что да как подскажет. Ладушки, с этим разберемся, а вот с сирийцами как быть? Что-то они всерьез на нас озлобились. Хотя мы-то тут при чем? Это все иномирные россияне. Хотя кому докажешь?

Прервав мои размышления, подъехала шестидесятка (БТР-60пб) и остановилась, едва не въехав под лопасти вертолета. Чертыхнувшись, я набрал в легкие воздух и гаркнул:

– Грузимся, рюкзак мой захватите! – скомандовал и направился к остановившейся броне. Пыль от вращающихся лопастей летела клубами в разные стороны, заставляя задуматься о спрятанных где-то в кармашках рюкзака очках. Я подошел к БТРу, поставил ногу на колесо. Никогда в жизни не катался на таком рыдване, все больше на восьмидесятках и их модификациях, пару раз «посчастливилось» проехаться на семидесятке. Впрочем, разница невелика.

Сквозь свист винтов и гудение турбин слышались звуки тарахтения автомобильных моторов. Кажется, на шестидесятках – БТР-60пб двигатели от ГАЗончиков стоят, может, и не так, но точно не дизель. А еще я слышал, шестидесятки по песку куда лучше семидесяток и восьмидесяток бегают. Броня легче, и оттого они на такие барханы взбираются, что БТРам-70, а уж тем более БТРам-80 и не снилось. Может, врут? У семидесяток и восьмидесяток моторы помощней. Вот бы сравнить, погонять в свое удовольствие.

– Командир, – Болотников сел рядом и начал в задумчивости почесывать лоб, а раз так, можно не сомневаться, сейчас вопросы задавать станет. Так и вышло. – Командир, что там с соратниками? – он кивнул на водителя сирийского БТРа. – О чем добазарились, подкинут до наших или нет?

– Пока нет, – ответил я неопределенно, стараясь не форсировать события раньше времени. Сейчас все угнездятся, тронемся, по пути и поговорим. Вот только про Бубликова решил и вовсе пока промолчать, а то не дай Бог парни обозлятся, и скинет кто ненароком с брони дурака. Или по приезду запинают в темном уголочке. Рожай его потом. Без него обратно никак. А так бы и сам придушил.

– Что они, чмыри, что ли, братьям по оружию помочь не хотят?

– Сказали, с командованием переговорить требуется.

– Точно чмыри!

Илья завертел головой, высматривая, кто и как уселся. Усмехнулся:

– Как куры на жердочке! – И тут без всякой логики во всю свою луженую глотку: – Парняги, рюкзаки давай в броню покидаем, я только у аборигена добро спрошу. – И повернувшись к водителю: – Можно?

Тот захлопал глазами, затем, увидев, что ему старательно показывают знаками «можно рюкзаки вовнутрь сбросить?» хрипло выдавил:

– Ноу, – и в знак отрицания помахал в воздухе ладонью.

В ответ на его английский Болотников вздохнул:

– Вот скот! – при этом он имел в виду вовсе не английскую фамилию.

Моторы шестидесятки заработали громче, наконец БТР качнулся и плавно покатил на разворот.

Глава 2

Ехали мы в замыкании, так что вся пыль досталась нам, приходилось жмуриться (до очков я так и не добрался) и периодически тереть глаза, пытаясь их прочистить. По счастью, через пару километров мы выехали на накатанную дорогу, и пыли стало меньше, а вскоре колонна и вовсе выскочила на автомобильную трассу. Ехали мы долго, но любой путь когда-нибудь заканчивается.

Населенный пункт, в который мы прикатили, жил своей жизнью – на улицах ходили мирные жители, работали магазины. Даже удивительно, что этот городок миновала война. Что ж, бывает и такое. Впрочем, все же некие следы лихолетья наблюдались и здесь – совсем неподалеку чадила черным дымом подожженная кем-то нефтяная вышка. Мы прокатились по окраине и въехали в палаточный городок, по периметру которого стояло несколько самоходок, в центре на слегка вытянутой (эллипсовидной) площадке, понуро опустив лопасти, замер небольшой гражданский вертолет. Подле вертолета, лениво развалившись в его тени, обозначали свое присутствие двое часовых. Наша колонна обогнула вертолетную площадку по периметру и, проскочив значительную часть лагеря, остановилась подле большой белой палатки. Едва только заглохли двигатели, как стал слышен свист лопастей от подлетающего МИ-17, и в том месте, где стоял гражданский вертолет, начал подниматься к небу шлейф оранжевого дыма.

– Русские, – подле «нашей» шестидесятки появился уже знакомый нам переводчик, – слезайте. Командир, – он призывно махнул рукой, – идем со мной!

– А нам куда? – Болотников грузно плюхнулся на землю и потянул за собой лежавший на броне рюкзак.

– Вам скажут, – пообещал переводчик.