Двумя руками хватается за ворот моего джемпера и дергает в разные стороны. Мягкая ткань рвется, являя его взору мой лифчик.

– Сука! Еще и сиськи маленькие, аккуратные, – рычит он, разглядывая. – Все, как я люблю. Штаны снимай!

Его ладонь накрывает мою грудь, задирая вверх бюстгальтер. Я скулю от ужаса, трясусь всем телом, но он словно не замечает. Наклонив голову, внимательно созерцает и облизывается. Сминает нежную кожу, и прищипывает розовый сосок. Затем переключается на второй. Давит, трогает жадно и терзает ареолы.

– Снимай штаны!

– Нет. Пожалуйста! Нет! – падаю на колени и молю о пощаде. Я не переживу этого. Лучше мне умереть прямо сейчас. Сию секунду! От ужаса кровь в жилах стынет. Животный страх сковывает и не дает вдохнуть полной грудью. – Я девственница. Пожалуйста, не трогайте меня!

– Что ты сказала?

– Девственница. Я еще. Ни с кем. Никогда.

Лис замолкает, смотрит на меня с чувством превосходства. Давит энергетически. Я его жертва. Физически чувствую, как от него исходят волны агрессии и похоти. Да. Животной, низменной.

– Я приглашу врача. Он проверит. И если ты мне напиздела, девочка, пеняй на себя. Сначала сам оприходую, а потом на общак кину. Выебут так, что ног не соберешь.

Глава 9. Богдан

– У себя? – спрашиваю Рудика, быстро поднимаясь по ступеням загородного дома.

– Да, Богдан Алексеевич, – вытягивает в струнку охранник. – Он, это. Не один.

– Тачку припаркуй! – кидаю ему ключи и решительно открываю дверь.

Залетаю в кабинет к старику и охуеваю прямо на пороге. Давненько такого не видел. Лет десять точно. Трясущаяся от страха рыжеволосая худышка и Сергей Аркадьевич с хищным лицом. За старое взялся, что ли?

– Что происходит? – как ни в чем не бывало, прикрываю за собой дверь и продвигаюсь вглубь.

– Богдаша! – тут же расплывается старик в улыбке. – А вот, смотри, белку поймал? Орешки у нее зачетные.

– Чего? – поглядываю на него с опаской. С ума съехал на старости лет?

– Вот, смотри какая! – хрипло отвечает он. Подходит к девчонке, которая от ужаса чуть в обморок не валится. – Белка. Самая настоящая.

Берет ее длинные густые волосы, отливающие медью, и собирает в высокий хвост. Щекочет девку по бледной щеке и ржет. Замечаю, что ей совсем не весело. Кофта на груди разодрана, аккуратная грудь едва прикрыта кружевным лифчиком, через который светят розовые девичьи соски. Глазищи на пол-лица блестят от слез, а пухлые искусанные губы дрожат от страха. Я узнаю ее. Это вчерашняя официантка, которая торт уронила за несколько лямов. И с которой я жадно сосался на складе, ошибочно приняв ее за Лику.

– Ты зачем ее привез сюда? – недоумеваю.

– Поговорить. Только вот Белочка у нас неразговорчивая. Прикинь, Богдаша, – старик отходит к столу, закуривает и усаживается в кожаное кресло. Глубоко затягивается и выдыхает кольца сизого дыма в потолок. – Поржали вчера с тобой. А девка-то подсадная оказалась.

– Я говорила, что все произошло случайно! – подает голос девчонка. Она просто в отчаянии, смотрит на меня, явно взывая к здравому смыслу. – Это все – нелепое стечение обстоятельств!

– Змей подослал ее. Нашел слабое место! – хмыкает Лис и постукивает по столу костяшками пальцев.

– Змей тут причем? – морщусь я.

Подхожу к бару, достаю себе банку холодной колы и открываю. Немного подумав, достаю еще одну. Первую протягиваю девчонке, вторую пью сам.

– Добрый ты, Богдан! – неодобрительно качает головой Сергей Аркадьевич. – Я тоже сначала на ее ангельскую внешность повелся. А потом в телефон залез, так она мне смерти желала. Представляешь? Но не колется, сука. Ниче, заговорит!

Я тяжело вздыхаю. Сергей Аркадьевич в последнее время явно сдает. Причем, ему всего шестьдесят, но, мне кажется, у него развивается мания преследования. Он подозревает всех и вся. Охрану увеличил вдвое, камер наставил на каждом углу, дела ведет, в основном, на удаленке. Сам никуда не ездит, принимает здесь. В глухом лесу. Правда, имеется хорошая дорога, интернет и все блага человечества. На вчерашний юбилей его вся семья упрашивала поехать. Но нет, не обошлось без происшествий.

– Что думаешь делать?

– Ну, торт и репутационные риски в любом случае покрывать надо, – лениво начинает Лис, туша окурок в пепельнице. С девчонки глаз не сводит, а от нее фонит ужасом. Стоит, вцепившись в банку и глазищи свои на него таращит.

– Я восполню, – шепчет она. – Квартиру мамину продам. Отпустите меня, пожалуйста.

– Она – целка, – пропускает мимо ушей ее мольбу Лис. – Или пиздит, или правду говорит. Проверить надо. Думаю, сам оприходовать или продать подороже? Что думаешь, Богдаш?

– Не надо! – кричит девчонка. – Пожалуйста.

Этот цирк мне изрядно надоел. Лис иногда забывается, вспоминая лихие девяностые. Но я – человек другой формации. Бизнесмен. Да, иногда приходится играть по неприятным правилам, но это конкретно перебор.

– Сергей Аркадьевич! – примирительно начинаю я. – Давай поговорим один на один. Порешаем, что с ней делать?

– А эту куда?

– Внизу пусть посидит. Подумает немного?

– Я не хочу! – протестует Белка. Из глаз катятся горячие слезы, она отчаянно мотает головой. – Отпустите меня, умоляю.

– Рудик! – громогласно орет Лис. – Забери девку.

– Куда ее? – заглядывает охранник.

– В чулан пока определи. Там видно будет.

Рудольф берет девчонку за локоть, и тащит за собой. В дверях она оборачивается и кидает на меня умоляющий взгляд. Напугали не на шутку.

– Короче, – ловлю на себе тяжелый взгляд начальника. – Варик такой. Девка торчит мне пять лямов. Хату, про которую она блеет, продать можно максимум за два. Денег ей взять негде. Прощать сиротку и делать вид, что все пучком, я не собираюсь. Даже если она не при делах, косяк за ней имеется. Пусть отрабатывает. Если целка, оприходую ее или продам подороже. Потом пусть в «Бездне» поработает. Мужиков поублажает полгодика, и свободна как птица в небе.

– Сергей Аркадьевич. Зачем девочке жизнь ломать? – морщусь я. – Видно ведь, что не со зла она. А в «Бездну» девочки сами приходят работать. Как Вы себе представляете эту юную особу? Да она же и делать ничего не умеет.

– Тем лучше! – хохочет старик, обнажая белые виниры. – За такую еще больше заплатят. Невинных овечек все любят. Они и сосут усерднее. Решено. Звоню Виктону, пусть осмотрит малышку и на торги ее выставлю. Самому бы выебать ее, конечно. Прикинь, кайф какой. Невинная девочка. Без гондона – еби не хочу. Ох!

Я невозмутимо попиваю колу, а самого штормит внутренне. Сколько лет с ним бок о бок работаю, а все не могу привыкнуть, как в этом человеке могут две личности уживаться. Любящего деда и мецената, и чудовища, готового за деньги на все.

Глава 10. Полина

– Здесь сиди! – толкает меня Рудик в темную комнаты без окон.

Я осматриваюсь по сторонам. Вижу какие-то полки с банками и большие мешки на полу.

– Куда же тут сядешь?

– На мешок с мукой! – хмыкает он.

– Я в туалет хочу!

– В банку из-под колы и поссышь! – ржет мерзавец и закрывает дверь перед носом.

Козлина!

– А свет-то тут есть? – кричу я.

– Поищи выключатель на стене!

Прекрасно. Просто прекрасно! Шарю рукой и натыкаюсь на пластиковую кнопку. Под потолком тут же вспыхивает яркая лампочка. Что ж, похоже я в какой-то каморке с продуктами. От нечего делать пробегаюсь глазами по банкам. В них хранятся консервированные помидоры и огурцы, варенье, лечо и повидло. Судя по надписям, любовно нанесенным вручную, весь урожай с собственного огорода. Залпом выпиваю ледяную колу и усаживаюсь на холщовый мешок. Неудобно, конечно, но больше вариантов нет. Застегиваю на себе пуховик и судорожно соображаю, что бы мне предпринять.

Богдан. Похоже, он единственный вменяемый среди всей этой шайки. По крайней мере, в нем осталось еще что-то человечное. Ну, или я в людях не разбираюсь совершенно.

Реветь нет смысла, нужно думать. В то, что меня кто-то придет и спасет, я не верю. Придется выкарабкиваться самой. Да, меня потеряют на работе, но что будут делать? Общепит такое место, где текучка жутчайшая. Решат, что уехала к сестре и на этом все. А вот Света меня наверняка потеряет. Что будет делать? Приедет из Москвы? Дальше что? В полиции заявление не примут. Скажут, что я взрослая. Трое суток будут ждать. А за трое суток меня на органы продадут или в сексуальное рабство. Господи. Куда же я вляпалась?

Конечно, я тут же снова начинаю рыдать. Почему мир так устроен? У кого сила, тот и прав. А еще Данила Багров говорил, что сила в правде. А я же правду сказала. Выходит, нет в ней силы?

Не знаю, сколько проходит времени, наконец, дверь в мою темницу раскрывается. Я живо вскакиваю со своего топчана и во все глаза смотрю на пришедшего. Это Рудольф. Окидывает меня ленивым взглядом и кивком головы приглашает на выход.

– Не дергайся! – тихо говорит мне, пребольно хватая за локоть.

– Я не буду. Что решили по мне?

– Врач приехал, осмотрит тебя. Дальше – будет видно.

– Врач? – ахаю.

– Гинеколог. Что побледнела? Не была ни разу?

– Была, – киваю нерешительно.

– Вперед!

Я спешу следом, а он тащит меня за собой, совершенно не заботясь о том, что не поспеваю.

– Терпеть не могу таких как ты! – шипит он сквозь зубы. – Святош из себя строят, а на самих клейма ставить негде. Только уважаемых людей от дела отвлекаете. Тьфу!

Я молчу в тряпочку, понимая, что ему доказывать что-то точно смысла нет. На сей раз мы идем не в тот ужасный кабинет и не поднимаемся вверх по дубовой лестнице. Шагаем по длинному коридору. В любой другой ситуации, я бы явно восхитилась интерьером и убранством. Здесь красиво и уютно, окна, сквозь которые попадает яркий свет – французские. От пола практически до самого потолка. А за ними – лес, лес, лес. Где же я?

– Принимайте! – цедит мужчина, вталкивая меня в небольшую комнату. Там находится интеллигентного вида мужчина в очках, Лис и Богдан. Лис держит в руках стакан с вискарем и плотоядно на меня посматривает. Лицо Богдана совершенно непроницаемо.

– Добрый день! – широко улыбается мне мужчина. – Я – врач. Здесь нет специального кресла, но справимся подручными средствами. Верно?

Я выпучиваю глаза и отрицательно мотаю головой.

– Что такое, моя птичка? – интересуется гинеколог, расстилая на кушетке одноразовую простынь. – Не бойся. Я только посмотрю. Раздевайся, и ложись.

– Я не хочу, не буду. Нет!

– Молодые люди, – мягко обращается мужчина. – Подождите за дверью, пожалуйста. Девушка стесняется.

Не успеваю и рта раскрыть, что дело не в стеснении, как они послушно кивают и покидают нас.

– Не. Так-то лучше. Раздевайся, птичка моя!

Берет в руки бланк с ручкой и с интересом на меня посматривает, пока я стою как истукан.

– Фамилия, имя, отчество?

– Тихонова Полина Александровна.

– Сколько полных лет?

– Восемнадцать.

– Половой жизнью живете?

– Нет.

– Месячные с какого возраста?

– С двенадцати лет.

– Прекрасно!

Вносит мои ответы на лист бумаги, а затем непонимающе смотрит на меня.

– Ну? Полина Александровна? Мне тебя в пуховике осматривать?

Я мотаю головой и не двигаюсь.

– Девочка моя, – проникновенно произносит эскулап. – На твоем месте, я бы не трепыхался. Делай так, как я тебе говорю. Обойдешься малой кровью.

– Вы же нормальный человек! – жарко шепчу в ответ. – Сообщите в полицию. Меня удерживают насильно. Я не хочу здесь находиться.

– Я тоже! – еле слышно отвечает он и подмигивает. – На кушетку. У тебя синяк на лице, если не хочешь, чтобы тебе нос сломали и попортили красивое личико, не сопротивляйся. Это бессмысленно. Искать тебя никто не будет. В полиции даже не почешутся.