Оставь мне кота и уходи, предатель! (страница 2)
Я так и застываю с открытым от изумления ртом.
Чего?! Да как он смеет?! Да как он может?! Да у нас уже интима месяца два не было – то у него работа, то он спину в зале потянул, то устал… Я думаю, чего он морозится, а оказывается ему мешает внезапно мой возраст моя обросшая целлюлитом пятая точка… м-да…
– И нечего так на меня смотреть! – по-своему трактует мое молчание Юра. – Кто тебе еще правду скажет, если не родной муж?
– Как-то обидно ты это говоришь… – угрюмо отвечаю я. – Я ведь двоих детей тебе родила… двадцать один год с тобой прожила. Почему тебя раньше не напрягал мой возраст и целлюлит?!
– Причем тут это? Женщина обязана в любом возрасте стараться выглядеть хорошо для своего мужа, а ты?!
– А что я?! Плохо выгляжу?
– Да ужасно! – в сердцах выкрикивает Юра. – Вон другие ботокс в рожу колят, губы увеличивают, сиськи надувают, в залах до седьмого пота жопу качают, а ты?!
Виновато опускаю голову и взгляд натыкается на мою футболку, под которой у меня прячется всего лишь первый размер груди. Но Юре всегда нравилась моя грудь! С каких это пор он мечтает, чтобы я ее «надула»?! Это ведь, извините меня, не винир на зуб поставить, а целое хирургическое вмешательство! Серьезная операция под общим наркозом с большим периодом восстановления… Есть большой риск остаться без здоровья… стать инвалидом… неужели муж и впрямь мечтает, чтобы я на такое пошла ради него?! А если что-то пойдем не так, то где гарантия, что Юра не слиняет в закат при первом же удобном случае?!
– Юр… мне уже сорок… – напоминаю я. – Ну какие операции в моем возрасте? И я не так уж плохо выгляжу для своих лет.
– Не льсти себе, Зоя. Вот именно, что ты уже пятый десяток разменяла! Займись собой, пока не поздно! А ты быстро в старуху превратишься! А я – молодой, здоровый! Мне соответствовать надо!
Я замираю от самых жестоких слов в своей жизни.
Шуршание Мурзика под кроватью становится громким и навязчивым.
– Мурзик! – орет муж, садясь завязывать галстук – Да что ты там делаешь?! Вылезай отсюда!
Как ни странно, но кот слушается мужа, и вылезает из-под кровати. В зубах у него что-то красное.
– Мурзик! – прищуриваюсь я. – Это что такое?! А ну дай сюда!
Мурзик чихает – всё же домработница плохо моет полы под кроватью – вон котик пылью надышался, фыркает, и добыча падает из его пасти.
Какая-то кружевная ярко-красная тряпка.
Странно, у меня никогда не было ничего подобного кричаще-красного.
Я подцепляю пыльную тряпицу и разворачиваю её.
Лифчик! Кружевной! Бесстыдно-прозрачный! Да еще ярко-алого цвета! У меня отродясь таких вещей не было.
ГЛАВА 3
– Это что такое?! – брезгливо поднимаю бесстыжий алый бюстгальтер третьего размера за тонкую кружевную бретельку.
Во мне поднимается дикое раздражение, а руки начинают дрожать от злости.
Он только что мерзко обвинял меня, а сам, получается, водит сюда любовниц?! В наш дом? В нашу спальню?
Муж, сидящий на краю кровати и лениво завязывающий галстук, поднимает глаза:
– Откуда мне знать твои бабские штучки?
Его слова, словно холодная пощёчина, обжигают меня. Сердце начинает бешено колотиться, дыхание сбивается. Я резко выпрямляюсь и делаю шаг к нему.
– Мои? Этот лифчик не мой! Как он оказался в нашей спальне, под нашей кроватью?! Ты что сюда баб водишь?!
В голове вихрем проносятся мысли. Двадцать один год вместе. Двадцать один год любви, доверия и верности. Столько пережито и пройдено вместе: трудности, радости, рождение детей. Лере уже двадцать лет, Коле девятнадцать. Неужели спустя столько лет он решил изменить? Предать меня?
Всматриваюсь в его лицо, пытаясь прочесть хоть что-то в этих привычных чертах. Но муж молчит, лицо его напряжено до предела, губы сжаты в тонкую линию. Ни один мускул не дрогнет. И это пугает меня сильнее всего.
– Ты что с ума сошла?! – наконец не выдерживает он, отмахиваясь от меня и моего обвинения. – Наверняка домработница обронила!
– Домработница? Клавдия Александровна? – горько усмехаюсь я, чувствуя, как внутри поднимается волна негодования и обиды. – Да ей уже под шестьдесят! И носит она явно размер побольше!
Он раздражённо вздыхает и снова отворачивается к зеркалу, поправляя воротник рубашки:
– Не лей с больной головы на здоровую!
– Ты охренел, Юра?! Ты водишь сюда любовниц, а я с больной головы лью?
– Да не вожу я сюда никого! – ноздри Юры раздуваются как у быка.
– Откуда тогда здесь эта пакость?!
Если бы взглядом можно было убивать, то муж бы уже давно валялся бездыханным.
– Колька девку свою приводил сюда!
– Наш сын Коля живёт отдельно, – напоминаю я ему с холодной решительностью. – Мы снимаем ему квартиру. Довольно приличную. Зачем ему водить девушек в наш дом? И тем более в нашу спальню?! Бред же!
Я чувствую, как голос мой начинает дрожать от бессилия и отчаяния. Почему он так легко отметает мои подозрения? Почему не пытается даже оправдаться по-человечески? Словно я для него пустое место, словно мои чувства ничего не значат.
– Почему бред? – муж не соглашается со мной, снова избегая моего взгляда. – Коля наверняка захотел произвести на девушку впечатление, вот и привёл её сюда в наше отсутствие.
Юра резко встаёт, хватает со стула пиджак и бросает на меня раздражённый взгляд:
– Так ладно, я пошёл! И так уже опоздал из-за тебя!
Он выходит из спальни, громко хлопнув дверью.
– Иди-иди… – приговариваю я, и мерзопакостная вещица выскальзывает из моих рук на ковер.
ГЛАВА 4
ЗОЯ
Мерзопакостная вещица соскальзывает из моих рук на ковер почти беззвучно, но для меня этот шелест кружева подобен раскату грома в ясном небе. Я ясном небе нашего брака!
Я ни на секунду не поверила в бредовую ложь мужа о том, что наш сын Коля мог привести сюда девушку. У него своя квартира. И он будет водить девчонок туда. Какой смысл вести ее в родительский дом? Чтобы быть застуканным за столь интимным занятием с девушкой в самый неподходящий момент? Да еще и в родительской спальне?! На родительской кровати?! Нет, до такого мой сын вряд ли додумается. Такой бред мог сочинить только сочиняющий на ходу муж, чтобы самому не попасться, что изменил мне с любовницей.
Оглоушенная всем этим я остаюсь застывшей статуей. Но ненадолго. Встрепенаюсь. Бегу на кухню за полиэтиленовым пакетом. Надев его на руку вместо перчатки, я подбираю лифчик чужой бабы и заматываю его на несколько узлов. После, держась за пакет двумя пальцами, будто я выношу содержимое лоточка Мурзика, я несу это в мусорку! И то, содержимым жизнедеятельности моего кота я не так сильно брезгую, как этим!
Мою руки, тщательно и с мылом! Ни хочу не иметь ничего общего с этой уликой, указывающей на то, что моя более чем двадцатилетняя жизнь с мужем летит в тар-тартары, а я ничего не могу с этим поделать. А что я могу сделать? Лечь у порога, вцепиться в штанины мужа, и не пускать его никуда?! Ведь ясно как божий день, что ни на какую деловую встречу он не пошел! А отправился к своей любовнице, которую таскал сюда! В наш дом! В нашу спальню!
При мысли об этом меня тошнит.
В панике бегу в нашу спальню и начинаю яростно стягивать покрывало с кровати. Там дальше белье. Сто процентный хлопок. Мы с мужем уже достигли того возраста, когда шелк кажется нам скользким и неуютным. И мы перешли на хлопковые простыни и наволочки.
Стягиваю все постельное белье.
Я не знаю, как давно муж приводил свою любовницу сюда, не знаю, сколько этот мерзопакостный лифчик пылился под кроватью, пока его не нашел мой кот Мурзик, но знаю точно: перестилать постель после игрищ с любовницей, Юра бы точно не сподвигнулся. Не царское это дело, как говорится, не мужское.
Боже, как же это все мерзко! Я не хочу это перестирывать! Лучше все сжечь! Все до единого, вместе с мерзопакостным лифчиком!
Снова бегу в кухню. Я вся в испарине. Пот льет градом. Всё же лето, вечер хоть и свежий, но я так раздухарена, что от меня можно камин затопить…
На кухне разыскиваю самый огромный пакет. Заказывала что-то на маркетплейсе, и мне принесли мои покупки в огромном мешке. Он мне сейчас и пригодился!
Запихиваю испачканное белье в него, достаю из мусора пакет с лифчиком и оттаскиваю его на улицу. Оставляю около мангала. Сейчас перестелю постель, и вернусь всё сжечь!
А вот что делать с мужем – непонятно. Нет, я бы сожгла! Испепелила бы его! Но я люблю. Черт, как же сильно я люблю этого мерзавца!
Пот, слезы, все течет градом. Бегу обратно и застилаю постель свежим бельем. Когда все сделано, слышу шипение на кухне и дикое истошное «Мяуууу».
– Мурзик! – сердце начинает бешено колотиться. – Бегу, солнышко, где ты? Где застрял?!
На кухне вижу дивную картину. Пушистик сидит на гранитной столешнице около индукционной плиты, и пытается лапкой и хвостом нажимать какие-то кнопки. А шипение издает кастрюля, в которой я так заботливо варила суп для мужа.