В тот же миг в кухню влетели собаки. Было слышно, как в специальном отделении прихожей Боб снимает грязные ботинки. Кара уже расставляла приборы на кухонном столе, за которым они любили завтракать, когда муж наконец вошел.

– Доброе утро. – Он улыбнулся и поцеловал ее в щеку. – Пахнет вкусно.

Кара посмотрела на него и улыбнулась в ответ. Некоторых мужчин возраст только красит, и это как раз относилось к Бобу. Его черные волосы все еще были густыми и блестящими, и только на висках виднелась очень импозантная седина. Глаза не изменились с юности, сохранив и прежний блеск, и ярко-синий цвет. Фигура ничуть не расплылась – он был все таким же подтянутым, широкоплечим, загорелым и сильным. Впрочем, и старым он не был; чем старше становилась сама Кара, тем сильнее ей казалось, что шестьдесят с хвостиком – никакая не старость.

В Робби Девиня она влюбилась с первого взгляда. До сих пор Кара помнила день, когда в их седьмом классе появился новичок – загорелый, гибкий парнишка-серфингист с длинными черными волосами и веселым взглядом ослепительно синих глаз. Оглядев ряды парт, он увидел свободное место рядом с ней и сел. Потом он посмотрел в ее сторону и улыбнулся. Этого хватило – он покорил ее в одно мгновение. И тринадцатилетняя Кара Константайн тут же решила, что этот парень должен принадлежать ей. Любой ценой. И плевать, что за ним увивались все девчонки, в том числе и из старших классов. Даже то, что сам Робби предпочел не ее, а Аннелизу Дженсен, стройную блондинку с красивыми длинными волосами, не имело значения.

Сама Кара выглядела, увы, не так эффектно, как Аннелиза. Миловидностью, как ее лучшая подруга Джилл Уэйнрайт, она тоже не отличалась, а ее родители не были ни такими богатыми, как родители Джилл, ни такими знаменитыми, как родители Клода. Но зато у Кары была самая большая в классе грудь. Рано созрев, девушка довольно быстро обнаружила, какую важную роль играет сексапильность в тесном школьном мирке, где пубертатными подростками правят исключительно гормоны. Нагло выпирающая грудь была козырем, которым она очень быстро научилась пользоваться. Имелось у нее еще одно достоинство, не столь явное, с которым, впрочем, заинтересованным лицам приходилось рано или поздно познакомиться: Кара обладала просто невероятным для подростка терпением. Благодаря ему она никогда и ни в чем не проигрывала и не терпела неудач. Кара Константайн всегда получала то, что хотела, причем большинство окружающих пребывало в уверенности, что инициатива исходит от них.

Она хотела Боба – и она его получила. А в придачу она получила богатую и комфортную жизнь, завидное положение в обществе, получила детей и внуков и, наконец, эту ферму-виноградник.

– Что собираешься делать на большой земле? – шутливо спросил Боб, усаживаясь за стол.

– Первым пунктом программы значится обед с Джилл в «Шестом причале» на Лонсдейле, – ответила Кара, наливая мужу кофе. – Вечером у меня сеанс в салоне красоты. – Она придвинула кружку поближе к Бобу. – Потом ужин у Джилл: нам нужно обсудить этот ее благотворительный аукцион. Я заночую у нее, чтобы утром попасть на маникюр, а потом сразу назад.

Боб ничего не ответил, и она озабоченно повернулась к нему:

– Что-нибудь не так?

Плотно сжав губы, он рассеянно смотрел в окно. Неприятный взгляд – отстраненный и тревожный. Впрочем, заметив внимание жены, Боб поспешно улыбнулся и поднес кружку с кофе к губам.

– Что случилось? – снова спросила Кара, садясь напротив него.

– Так, ничего…

– Не обманывай, я же вижу. Твои мысли… где-то далеко. О чем задумался?

– Ни о чем особенном, честное слово! Наверное, я просто не выспался.

– Боб…

– Что?

– Мы не такие.

– Какие – такие?

– У нас никогда не было друг от друга секретов, – сказала она. – И мы никогда друг другу не лгали.

Он долго смотрел ей прямо в глаза, и Кара внезапно почувствовала, как между ними нарастает какой-то странный холодок, причину которого она назвать не могла. Да, то, что она сказала насчет честности, было верно, однако Кара всегда знала – в основе их отношений лежит один ужасный секрет, говорить о котором избегали оба. Больше того, Боб понятия не имел, что у жены имеется и собственная тайна. Однажды она солгала. Если бы не это, ничего бы не было, ничего бы не произошло. Ее ложь стала тем толчком, который привел в движение все последующие события.

– Вчера вечером мне звонил Рокко, – ответил наконец Боб.

Эти слова подействовали на Кару как сильнейший удар в живот. Она опустила вилку.

– Рокко? Что ему нужно?

Боб откусил от своего тоста с яйцом.

– Он сказал, по телевизору передавали какие-то новости, касающиеся той старой часовни, где мы с тобой венчались. Курорт расширяется, и часовню решили перенести на другое место. Работы уже начались и… В общем, под часовней нашли тело, точнее, скелет. Он был похоронен под фундаментом.

– Что-о?!

– Странно, правда? – Боб откусил еще кусок и стал медленно жевать. – Подумать только – мы клялись друг другу в вечной любви и верности, фактически стоя на могиле, в которой много лет лежал труп.

– Господи, какой ужас! Но как такое возможно?.. Неужели это была настоящая, нормальная могила? То есть, я имею в виду… человек умер своей смертью, и его решили похоронить под часовней. Но почему?!

– Я заглянул в интернет, хотел почитать последние новости. Полиция пока не делала никаких официальных заявлений, но расследование ведут детективы из убойного отдела.

– Из убойного отдела?

На мгновение их взгляды снова встретились. Боб ничего не отвечал, и Кара нервно откашлялась.

– Но почему Рокко позвонил и сообщил обо всем этом тебе?

– Он волнуется. Беспокоится.

Боб снова занялся тостом, который теперь резал на тарелке на мелкие кусочки.

– Он не звонил нам уже лет десять, и…

– Не десять. Восемь.

– Пусть так, восемь. Какая разница? В общем, через много лет он решил позвонить тебе и поделиться забавной историей о скелете, который нашли под часовней. И?.. Почему же это известие так его взволновало?

На этот раз муж явно избегал ее взгляда.

– Боб! Посмотри на меня, черт тебя дери!

Он поднял на нее глаза, и Каре очень не понравилось то, что она в них увидела.

– Это ведь не имеет никакого отношения к нам? – спросила она негромко.

– Разумеется, нет.

– Тогда зачем он звонил?

– Наверное, боится, что эта новость может иметь отношение к чему-то, чего он не помнит.

– Но на самом деле это не так, правда?

– Конечно, это не так. Тем не менее эта находка может вызвать вопросы, способные разбередить старые раны. Ты же знаешь Рокко. Он до сих пор трусит как заяц, к тому же он, кажется, снова пьет.

Кару затошнило. Рокко был частью общего прошлого – заряженное ружье в пьесе, которое в конце концов обязательно выстрелит. Прямо в них.

Она потянулась к своему кофе и отпила глоток. Постепенно ею овладевал гнев. Казалось несправедливым и неправильным, что какие-то идиотские новости о каком-то идиотском скелете способны так обеспокоить и напугать их – особенно сейчас, когда только-только началась спокойная и размеренная жизнь. То давнее происшествие Кара надежно похоронила в своем подсознании и была уверена, что оно никогда не всплывет. Она почти забыла о нем. Привычка раскладывать все по полочкам, разделять на «до» и «после» помогла Каре убедить себя, что тот давний кошмар не имеет к ней никакого отношения. Это случилось не с ней, а с какой-то малознакомой шестнадцатилетней девушкой, которая существовала на земле больше полувека назад, да так и осталась в прошлом. Плохие вещи всегда случались с кем-то другим, но не с ней, и вот теперь… Теперь этот идиот Рокко смеет звонить им и будить впавшее в спячку чудовище, способное всех уничтожить, тогда как разумнее всего было бы оставить его в покое.

Кара и Боб попытались закончить свой поздний завтрак как обычно, но даже звон ножей и вилок по фарфору казался обоим слишком громким, раздражал и заставлял нервничать. Есть им тоже не хотелось, но они продолжали машинально отправлять в рот кусочки тоста, булочки с маслом, крошечные канапе с оливками. Время от времени Кара исподтишка косилась на мужа, думая о том, что и он, похоже, не сказал ей всей правды о том вечере. Ее это не особенно беспокоило – ведь это было в прошлом, а прошлое давно похоронено. Но, возможно, Рокко все-таки звонил из-за этого? Возможно, ему известно что-то, о чем она не подозревает? Что-то такое, что Боб продолжает скрывать от нее?

– Все в порядке, Кара. Все будет хорошо. Это пустяки.

Она резко выпрямилась и почти швырнула вилку и нож на стол. Громко звякнул фарфор.

– Вот как? И ты можешь в этом поклясться?

Боб накрыл ее руку своей и пристально посмотрел в глаза.

– Я клянусь.

Кара кивнула, но в глубине души она знала: это ложь. Просто знала, и все. Чувствовала. Видела в его блестящих синих глазах.

Джейн

Джейн и Дункан рассматривали лежащий на столе пластиковый мешок с останками. Рядом стояли доктор Квинн и трое ее студентов-выпускников, одетые в белые костюмы, шапочки, перчатки и пластиковые фартуки.

Антропологическая лаборатория Криминалистического института при Университете Сеймур-хиллз была оборудована по последнему слову науки и техники. Институт – любимое детище эксцентричного миллиардера-благотворителя – финансировался из специальных фондов, которые казались бездонными, и формально представлял собой научное и учебное учреждение, что, однако, не мешало ему оказывать помощь полиции, покуда соблюдался основной принцип: студенты работают в лаборатории бок о бок со своими научными руководителями.

Мешок, в котором перевозили останки Джейн Доу, был расстегнут. Вокруг тела валялись комки подсохшей земли, мелкие камни и прочий мусор, из которого предстояло выбрать все, что могло иметь отношение к расследованию. Череп лежал чуть в стороне от скелета; сквозь отверстие в виске было хорошо видно, что черепной свод все еще плотно забит землей. Не до конца скелетированные верхние конечности были аккуратно сложены на странно широкой груди, частично сохранившейся вследствие процессов сапонизации мягких тканей. Ее все еще прикрывали полуистлевшие обрывки одежды. Ноги и оба сапога лежали в куче земли отдельно.

– Вот все, что у нас есть, – заметил Дункан. – Мешок с костями.

– Не совсем так, – возразила Элла Квинн, обращаясь одновременно и к детективам, и к своим студентам. – Это не просто кости. Перед нами безмолвный свидетель какой-то давней трагедии. Кости – это последнее, что от нас остается, даже сотни лет спустя они способны довольно много рассказать о человеке: кем он был, как жил и, в ряде случаев, как умер. Кольца на древесных спилах могут многое поведать о дереве, а наша жизнь записана на костях. И если знать, как читать эти записи, – она посмотрела на студентов, – кости способны заговорить даже века спустя. Был ли человек здоровым, сильным, мускулистым или, напротив, слабым и больным – все это можно узнать по костям. При правильном подходе можно выяснить даже, был ли человек пескетарианцем^[15], вегетарианцем, всеядным или мясоедом, пил ли он материнское молоко и когда именно закончилось грудное вскармливание. Кости расскажут, подвергался ли человек при жизни насилию, был ли искалечен в результате несчастного случая, где жил и чем занимался, а также как и при каких обстоятельствах закончил свой земной путь.

– С чего вы планируете начать, доктор? – спросил Дункан, украдкой глянув на привлекательную темноволосую студентку, которая улыбнулась ему в ответ. При виде этого обмена взглядами Джейн с трудом подавила досадливое восклицание, готовое слететь с ее губ.