У Мишки свистело в ушах. Кто-то прыгнул и, не долетев самую малость, шмякнулся на землю, пытаясь схватить Мишку за лодыжку. Что-то ледяное прикоснулось к ноге. Он лягнул.

– Стой! От нас не убежишь!

Голос чужой. Значит, преследователей несколько. Его замутило. Он повернул голову и блеванул.

– Вот сволочь! – крикнул кто-то. – Наблевал на меня! Ну, мы из тебя за это всю душу вытряхнем!

– Будешь умирать долго и мучительно! – подхватил другой голос.

Боковым зрением Мишка увидел, как к его шее приближаются летающие руки с когтями-лезвиями. Он пригнулся, руки врезались когтями в кого-то с другого бока.

– Ах ты ж! Ты у нас, сука, поприседаешь на сковородке!

Мишка скосил глаз и увидел солдата, из груди которого торчали воткнувшиеся по локоть руки.

Из-под куста выскочил длинноухий заяц-русак и попал прямо под ноги солдату. Солдат пнул зайца черным сапогом. Маленькое беззащитное тельце взлетело в воздух и упало на землю мертвым.

– То же и с тобой будет! – закричал оборотень.

– Ха-ха-ха! – раскатисто захохотал другой, чьи руки воткнулись в грудь солдата, пнувшего кошку, то есть зайца.

– Дер-р-ржи его! – заревел Колчанов.

В церкви ударил колокол. Мишка сразу понял – надо двигать к храму.

Если бы над деревней Красный Бубен пролетал в это время самолет, летчик бы увидел, как четыре зеленые точки описывают по пересеченной местности плавную дугу влево. Наверное, летчик смотрел бы на движущиеся точки через прибор ночного видения просто так, из привычки к наблюдениям. Ему бы и в голову не пришло, какая метафизическая фантасмагория разыгрывается на земле. Он снял бы с головы прибор и сообщил на базу: «Ничего интересного не вижу».

Глава двенадцатая
Небо выше всего

Небо становится ближе…

Б. Г.^[1]

Взлетаем! Под нами Земля,
Она уменьшается, бля.

Рашен бразерс

1

Иван Киселев потянул на себя штурвал, самолет задрал нос и вспорол темное небо блестящим хромированным острием. Пошла перегрузка. Кислородная маска вдавилась в лицо. Было немного больно, но Иван любил это ощущение. Чем сильнее перегрузки, тем с большей скоростью несется машина, послушная его рукам. Иван любил свою работу, любил, когда самолет дрожит перед тем, как взмыть в небо, любил падать в воздушные ямы, любил ложиться на крыло и смотреть, как убегает назад подсвеченный солнечными лучами пушистый ковер облаков. Любил кинуть самолет в штопор и наблюдать, как с огромной скоростью приближается крутящаяся земля.

А еще Иван любил свою жену Юлю. С Юлей они познакомились на выпускном вечере в летном училище. Ему сразу понравилась эта бойкая девчонка. В этот же вечер Иван сделал ей решительное предложение, которое она так же решительно приняла. Потом гарнизоны. Один, второй, третий… Пока они наконец не оказались под Тамбовом.

Ивану здесь нравилось. Климат нравился. Урожайные черноземные земли спасали от трудностей переходного времени. Нелегко приходилось. Но Иван не унывал. Он верил – не за горами день, когда российская армия станет по-настоящему профессиональной и превзойдет по всем показателям американскую. Настоящего офицера не могут сломить временные трудности. А если это не просто офицер, а летчик, и не просто летчик, а военный летчик, и не просто военный, а летчик-испытатель, все это можно смело умножать на пятьдесят. Небо – выше всего! У человечества такая сильная тяга к небу, что не каждый, поднявшись, возвращается на землю. Невольно задумываешься: быть может, мы порождения неба, потомки инопланетян, а не обезьян, как принято считать?

Иван потянул штурвал. Самолет завалился на одно крыло и начал выполнять плавный вираж. Он снова почувствовал легкую, приятную перегрузку. Это чувство чем-то напоминало секс. Что-то похожее он испытывал, когда занимался любовью с Юлей. «Первым делом, первым делом самолеты…» Сейчас он вернется на базу, поставит в ангар своего аэродинамического друга и поедет домой… Юлька наверняка еще не спит. Ждет его. Ужин приготовила. Он поест, а потом они пойдут в спальню… Иван улыбнулся. На душе было хорошо и покойно. Жизнь для него всегда была службой, которая не в тягость, а в радость.

Самолет начал снижаться. Лететь оставалось минуты три. И тут Иван заметил внизу что-то, что заставило его развернуться и зайти на второй круг.

2

Он решил на возможно низкой высоте пролететь над местом, которое его заинтересовало, и при этом не сильно напугать сельских жителей.

По всей топографии деревни огромными фосфоресцирующими буквами было написано: «ХАМДЭР».

«Какое-то оптическое явление… Я слышал, что так бывает. В пустынях, в океане, в районах крайнего Севера, в Бермудском, наконец, треугольнике… Но тут слово, а не просто свечение! Неприятное какое-то слово. От него как-то тревожно, как в детстве, когда лежишь ночью один в комнате и вдруг скрипнул шкаф… Почему слово? Быть может, это посланцы Вселенной? Я наблюдаю, как далекие братья по разуму посылают сигнал в космос…»

Самолет зашел на очередной круг. Прежде чем сообщать на базу о необычном явлении, Иван решил как следует все рассмотреть, чтобы не оказалось потом, что Киселев поднял шум зря.

Точно так же светилась фигурка фосфорного зеленого орла, который стоял у них на телевизоре в детстве. Такие орлы были в большой моде. Орел стоял на куске скалы, высоко задрав крылья, готовый в любую секунду взмыть в небо. Наверное, этот орел и стал первой, как говорится, ласточкой, которая определила профессию Ивана. Первоклассник Ванька влюбился в одноклассницу и, поддавшись внезапному импульсу, отломал у орла крыло и подарил своей возлюбленной. Они сидели в подъезде под лестницей и смотрели, как оно светится в темноте. Потом Ванька поцеловал ее в щеку и признался в любви. Девочка тоже чмокнула его, и они договорились, что, когда вырастут, поженятся, он будет летчиком, а она – космонавткой… Отец отлупил его ремнем. Родители спрашивали, как ему могло прийти в голову отломить у орла крыло? Ваня не знал, что ответить. А когда спросили, где крыло, он не признался – предавать любовь западло…

А может быть, это никакие не инопланетяне?.. Может, это американские шпионы подают сигналы своим спутникам, что неподалеку расположен русский военный аэродром?

3

– База, база, я Орел! Как слышно? Прием!

Иван услышал в наушниках шуршание и треск. Обычно связь работала нормально.

– База, база! Я Орел!

Снова треск…

4

У Коновалова открылось второе дыхание. Раз уж черти существуют, то надо им в руки не даваться. Он уж во всяком случае не дастся. Мишкины ноги замелькали так, будто это были ноги не тракториста, а велосипедиста.

Он прилично оторвался от чертей.

Церковь уже недалеко. Всего ничего до ее спасительных дверей. Как быстро меняет взгляды человек. Пару часов назад Мишка не верил ни в черта, ни в Бога. А стоило ему убедиться в существовании чертей, и в Бога он поверил уже автоматически. Добро и зло шагают всегда рука об руку. А если нету добра и зла, то что же тогда есть?

Страшный рев ударил по перепонкам. Мишка прыгнул и пролетел, как тот заяц-русак, что недавно погиб под ногами нечисти. Над деревней, на необыкновенно низкой высоте, пронесся самолет. Он зашел на вираж и полетел обратно. Инстинктивно Мишка пригнулся к земле и побежал головой вперед, размахивая руками, как конькобежец.

– Падай! Падай! – заулюлюкали демоны.

Мишка решил, что кричат ему:

– А вот хер вам в серу!

5

– База! База! Прием! – Иван занервничал. Он не помнил, чтобы так волновался. Даже когда для этого были серьезные причины, он всегда мог собраться, оценить обстановку и найти правильное решение. Однажды во время тренировочного полета у него отказал двигатель. Другой бы сразу наложил в штаны. Но не Киселев! Иван оценил обстановку, выполнил все необходимые действия, предусмотренные инструкцией, и только после того, как убедился, что двигатель запустить не получится, нажал на кнопку катапульты… В другой раз они с Юлей поехали отдыхать в Крым через Москву. Юля захотела покататься на американских горках в парке Горького. Заело мотор, и вагонетки с отдыхающими застряли на самой верхотуре вниз головой. Началась паника. Женщины и дети завопили. Да и мужчины повели себя недостойно (что с москвичей возьмешь?). Но Иван не ударил лицом в грязь. Он выбрался из-под блокирующей рамы, сделал подъем переворотом, спрыгнул на рельсы, добежал до мотора и врезал по нему сапогом. Мотор загудел, вагонетки поехали. Чтобы замять инцидент, аттракционщики предложили всем прокатиться еще разок бесплатно. Никто не поехал. Ивану тоже было неохота. Но он съездил один за всех из принципа…

А тут непонятно с чего вдруг так разнервничался.

«Ты что, Иван? Успокойся. Возьми себя в руки».

Руки предательски дрожали. Накатила тошнота. Захотелось немедленно улететь подальше от этого места и никогда сюда не залетать.

– База! База! – Киселев не узнал себя.

– Ты что орешь? – услышал он незнакомый голос. Иван знал всех диспетчеров. А этот голос слышал впервые… Все же он обрадовался, что связь восстановлена.

– Я – Орел! – крикнул он. – Почему не отвечали?

– Некогда было, – ответил голос.

– Как это некогда? – удивился Иван. – Ты кто?

– Дед Пихто! Перепихиваюсь с твоей женой Юлькой! – Голос гадко захихикал. – Сначала на столе. А сейчас, Орел, она из-под стола берет за щеку.

– Врешь! – Лицо Ивана налилось краской.

– Не веришь? Зря. На вот, послушай, Фома неверующий.

– Да, Ваня, это правда. – Иван услышал Юлин голос. – Меня от тебя давно тошнит. А твою бородавку я видеть не могу.

Ивана будто молнией прошибло. Про бородавку в паху, кроме Юли, никто не знал.

«Обманщица! Так меня предать! Как же после этого жить-то?!»

– Тошнит! – повторила Юля. – Ох как тошнит!

У Ивана потемнело в глазах. Что-то красное вспыхнуло в голове. Потом синее. Самолет несся к земле.

– Падай! Падай давай! – услышал он сквозь помехи.

Земля содрогнулась.

6

Взрывной волной Коновалова отбросило в кусты. Самолет упал прямо перед ним. И если бы он бежал быстрее, его бы уже не было в живых. Но бежать быстрее он не мог, потому что и так бежал быстро.

Бежал, бежал, да немного не добежал.

Он упал. Ветки больно хлестнули по лицу. Нога подвернулась. Боль ударила снизу вверх.

– Куда этот идиот делся?! – услышал он.

– Все ты, очкастый! Говорил тебе, хватай его! А ты: давай поиграем, давай поиграем! Вот тебе Кохаузен поиграет теперь!

– Ты только ему не говори.

– Он и сам все знает! Видел, как он самолет приложил!

Мишка пополз по-пластунски. И это его спасло. Демоны ждали, что он откуда-нибудь выскочит и побежит. А он тем временем полз, прижимаясь к земле.

До церкви оставалось всего ничего. Каких-нибудь сто метров. Но для ползущего человека, у которого не в порядке нога, это приличное расстояние. Каждый, кто побывал в армии или на сборах, или просто над ним издевались где-нибудь в пионерском лагере, знает, что такое ползать. На первый взгляд – ползать легко. Но на деле ползать – тяжкий труд. Работают все группы мышц, интенсивно вырабатывается молочная кислота, которая, как известно, вызывает в организме ощущение усталости. Поэтому люди редко ползают. Они предпочитают менее утомительные способы передвижения. А ползают только в самых крайних случаях. Такой случай и был у Мишки.

«Давай, Мишка! Двигай локтями! Шевели коленками, если хочешь уберечь свою задницу…»

Руку пронзила такая острая боль, будто в нее воткнули десять тысяч иголок сразу. Мишка заорал.