И даже с исполнением не затягиваю. Более того, лично подаю пример. В самом прямом смысле. И в отличие от ведьмы, нисколько не парюсь, когда стаскиваю через голову неприятно липнущую к телу мокрую футболку. Только рад от тряпья избавиться.

А сама Влада отвернулась или нет?

За спиной слышится тихий выдох, и это самый красноречивый ответ на мой мысленный вопрос из всех возможных. Хотя я всё равно ещё и вслух уточняю:

– Так что, ты переодеваешься или как? – чуть оборачиваюсь вполоборота.

– Переодеваюсь! Не смотри! – отзывается она в тот же миг.

– Да не смотрю я. Не смотрю, – усмехаюсь, в качестве доказательства потянув за пояс штанов вниз.

Вру, конечно. Как только треники шлёпаются на пол, замечаю, как Влада тоже спешно отворачивается от меня и кладёт вещи на стул. Как дрожащими руками стаскивает с себя сперва кофту от спортивного костюма, оставаясь в одном лишь белом топе, облепившим небольшую грудь, как вторая кожа. Как нагибается, чтобы развязать шнурки на кедах, прежде чем стащить их с себя. Медные локоны тяжёлой копной спадают через плечо почти до самого пола, а у меня аж в горле пересыхает, пока я за ней наблюдаю. Вслед за обувью Влада стаскивает с себя штаны. И я невольно залипаю на двух милых ямочках на пояснице над самыми простыми хлопковыми белыми трусиками. В один момент даже тот жалкий клочок ткани, что ещё остаётся на мне, становится тесным. От него тоже требуется срочно избавиться. Я и избавляюсь.

«Да не трогаю я твою рыжулю, не трогаю», – звучит в ушах воспоминанием вместе с гулкими толчками взбесившегося пульса, пока я неимоверным усилием гашу в себе потребность сделать шаг навстречу девушке, сократив разделяющее нас расстояние. Подойду, она опять перепугается. И снова будет кричать, чтоб я держался от неё подальше. А мне слишком остро становится необходимо её хотя бы немножечко приручить сперва.

Соответственно, придётся быть сдержаннее…

Эх, надо было всё-таки хотя бы разок этому Измайлову прописать по рёбрам. Глядишь, перестал бы выглядеть таким довольным и наконец обрёл рекомендованную ему амнезию, а мне бы хоть немного полегчало. На секундочку даже думаю, что ещё не поздно вернуться к нему в комнату и именно так и поступить. Заодно и товарища его навещу. Тогда я точно не сорвусь, всё же к ней приблизившись.

Ведь приближаюсь в итоге. И сам не замечаю, как оказываюсь прямо за её спиной. Зато это превосходно различает сама ведьма. Вздрагивает, ощутив моё дыхание на своей шее.

Мля, кажется, меня опять кроет…

В последний момент удаётся удержаться на самом краю, чтоб не сотворить ещё больше глупостей.

– Тише, я всего лишь помогаю, – хватаюсь за полотенце, которым укрываю хрупкие озябшие плечи.

Сквозь громкие частые удары собственного сердцебиения, что долбит по мозгам, слышится треск сжатой в кулаках ткани. Но едва ли этот факт надолго задерживается в моём сознании.

– Ты обещал не смотреть, – шепчет едва слышно в ответ Влада, прижимая к груди только что снятые штаны.

А то я сам не знаю!

– Обещал, – соглашаюсь с ней.

Но отвернуться даже тогда не могу. Лишь сжимаю уже не только полотенце, но и вместе с ним девичьи плечи, то ли для того, чтобы растереть и согреть, то ли чтобы поскорее развернуть ведьму к себе лицом. Вообще не особо соображаю, что делаю. Просто делаю.

А в синих глазах шторм из эмоций. Ведьма приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но так и не говорит. Только смотрит в итоге на меня с такой неприкрытой уязвимостью…

И это странным образом помогает.

Срабатывает.

И пусть кровь по-прежнему на бешеных скоростях носится по моим венам, подгоняемая громкими частыми ударами сердца, и не просто несётся, а будто огненной лавой по внутренностям растекается. Пусть адекватных мыслей и тогда не появляется. Пусть мне всё ещё хочется набить кому-нибудь рожу. Только бы унять проклятый ядовитый зуд под кожей, не дающий покоя. Я просто прижимаю её к себе. Обнимаю обеими руками. Чтобы и правда согрелась.

– Так теплее? – спрашиваю охрипшим голосом.

Не сразу, но Влада реагирует.

– Да, – произносит почти не слышно.

Только дрожит по-прежнему заметно, пока я крепче сжимаю её в своих объятиях. Но это ничего. В какой-то степени я даже эгоистично рад этому, ведь есть веский повод постоять так подольше. Да и контакт кожа к коже в какой-то момент становится теснее, потому что штаны вываливаются из ослабевших ладошек Влады. Правда, тогда девушка замечает тот факт, который упускает раньше.

На мне одежды ещё меньше, чем на ней.

Вернее, нет её вовсе…

Вмиг каменеет всем телом, в синих глазах тишина вспыхивает смесью из недоверия и очередного возмущения, но, прежде чем она взрывается этими эмоциями, я делаю то единственное, что, точно знаю, способно помочь успокоить мою ведьму.

Я целую её.

Влада

Голый! Богдан абсолютно полностью голый! Даже без трусов! Я настолько в шоке, что не сразу реагирую на эту откровенность. А потом становится поздно.

Богдан целует меня.

Опять.

Бескомпромиссно впивается в мой рот, не оставляя и шанса на сопротивление. Руки сжимают в своих объятиях так крепко, что дышать удаётся с трудом. А может это я сама попросту больше не дышу, ответно впиваясь ногтями в его твёрдую грудь. То ли чтобы причинить боль и оттолкнуть, то ли чтобы не вздумал отстраняться сейчас.

Но каков наглец!

И это какое-то помешательство. Каждый раз в голове смещение мозга происходит как будто. Из груди рвётся стон, а в голове всё меньше мыслей остаётся. Где-то на задворках сознания я знаю, что должна прекратить всё это, остановить его, но исходящее от него тепло такое яркое и нужное, и я впитываю его в себя. Всего на мгновение, но всё же поддаюсь этой своей слабости. Чтобы в следующий миг почти с рычанием оттолкнуть его от себя, оставляя на широкой груди алые полосы от моих царапин. Да здравствует миндальная форма ногтей!

Богдан отстраняется с тихим болезненным шипением, но руки с талии так и не убирает. Впивается кончиками пальцев в мои бока, словно желает ответить мне той же монетой за причинённую боль, но в итоге лишь шумно выдыхает. Только в карих глазах, наполненных тьмой, светится однозначный укор.

– Если бы я собирался тебя как-то обидеть, я бы уже сделал это, – добавляет вслух, а через паузу: – Ведьма.

Последнее обращение полно очередного укора, и я вскидываю подбородок повыше. Как говорится, раз так назвал, значит тому есть причина, и значит надо соответствовать. Ну, чтобы не разочаровать. Так и делаю.

– Если бы ты меня обидел, одними царапинами не обошёлся бы, – заявляю с максимально высокомерной улыбкой.

Чтобы не думал, будто может меня задеть хоть как-то.

– Точно ведьма, – качает он головой.

И, наконец, отпускает.

Но становится ли мне легче?

Ни капельки!

А всё этот ненормальный, без малейшего зазрения совести сверкающим своим… всем. Пока мы стоим близко, так хоть не видно. Теперь же, стоит Богдану отступить на шаг, как мои щёки опять пылают. Ему и того мало.

– И что бы ты сделала, кстати? – заинтересованно склоняет голову вбок, с лёгким прищуром разглядывая меня с любопытством.

Мне приходится приложить максимум усилий, чтобы не показать, как я смущена. Не только от его вида, но и своего. Да и не видно ничего, если так подумать. У меня купальник намного откровеннее. А тут скромная майка и трусы слипы. Так что потом постыжусь. Сейчас же я опять повыше вскидываю подбородок.

– Ну, раз я ведьма, – усмехаюсь, – то, не сомневайся, ты бы об этом очень сильно пожалел.

На то, что он проникнется моей угрозой, я не рассчитываю, но и не ожидаю того, что ему понадобятся подробности.

– Очень? Насколько очень? – тяжело выдыхает Богдан, так и не сдвинувшись с места.

И меня пристально рассматривать тоже не прекращает. А я только теперь замечаю, что смотрит он не мне в лицо, а гораздо… гораздо ниже.

Это он, что, на мою грудь пялится?!

И тут же чертыхаюсь, когда понимаю, что это не он, а я полнейшая тупица! Я ж до этого момента даже не думаю, что при определённых обстоятельствах белый хлопок может просвечивать. Тут же конечно прикрываюсь полотенцем, что он мне на плечи ранее повесил, но… чтоб его! Он даже тогда не прекращает смотреть!

– Хватит на меня пялиться! – возмущаюсь уже вслух. – Маньячелло!

И начинаю в самом деле жалеть, что не ведьма. Вот бы когда подошло умение проклинать. Чтоб не стоять столбом, не зная куда себя деть от очередного приступа стыда. Тем более, что Богдан не сразу реагирует. Сперва гулко сглатывает и несколько раз моргает. Затем и вовсе широко и нахально ухмыляется. И опять сокращает дистанцию между нами, прижимаясь вплотную, когда заявляет мне тихо на ушко:

– Трусишки тоже снимай. Они же мокрые. А мы не хотим, чтобы твоя вредная симпатичная попка простыла. Ведь правда же, маленькая гордая женщина?

И тут же отстраняется, вместе с тем потянув за полотенце на моих плечах, не менее нахально отбирая его у меня.

Я только и успеваю, что мазнуть по махровому концу пальцами, настолько в шоке от его слов. Смотрю в ухмыляющееся лицо Богдана, чувствуя, как меня затапливает гневом с головы до ног. Таким ярким и огненным, что едва удаётся себя контролировать. А парень будто не замечает, с самым довольным видом обматывает отобранное полотенце вокруг своих бёдер и направляется к шкафу. И меня всё-таки сносит. Только он отворачивается, я хватаю свои мокрые штаны со спинки стула. Ими же следом и прохожусь по голой спине.

Мокрая тяжёлая ткань с хлопком соприкасается с его кожей, оставляя на ней едва заметный след.

Богдан замирает, полуоборачивается ко мне обратно.

– Ты серьёзно? – смотрит в шоке.

Вместо ответа замахиваюсь на него во второй раз. На этот раз попадаю в плечо. Шок у Богдана не проходит.

– Ведьма…

– Я-то ведьма, а вот ты… ты… Маньячелло! – повторяюсь, так и не придумав достойной замены.

И снова прикладываю по нему своими спортивками. Точнее, замахиваюсь. Но на этом всё. Богдан отходит от неожиданности и с лёгкостью перехватывает мой «снаряд». Как хватает, так и тянет резко на себя, из-за чего я почти лечу вперёд. Прямо к нему в руки.

– Ты или сейчас же каешься, или я за себя не ручаюсь, и тогда к себе в комнату ты уже не вернёшься, – гневно щурится он, тяжело и с шумом дыша, сжимая меня в довольно болезненных объятиях.

– Придушу тебя и вернусь, – парирую злобно, дёргая одежду на себя.

Та трещит по швам. А Богдан внезапно успокаивается.

– Ладно, ты свой выбор сделала, я понял, – отзывается примирительно.

А через миг уже я шокировано застываю, глядя на него. Точнее на его руки. В которых жалкими половинами свисают мои порванные надвое штаны. И ладно бы только надвое. Богдан складывает их вместе и ещё раз рвёт. И ещё. И ещё. Пока от них не остаются лишь жалкие лоскутки.

– Ты… ты…

Как он вообще смог?!

То есть ткань конечно тонкая, но чтобы вот так?!

М-мама, с кем я связалась?..

– Предупреждал тебя, – ухмыляется Богдан. – И ещё не закончил.

И снова рвёт. На этот раз надетую на мне майку. Также пополам. Я едва успеваю скрестить руки на груди. А вот отшатнуться – нет. Новый рывок и майки на мне больше нет. Я в таком шоке, что не сразу соображаю, к чему всё идёт. Что следующей его целью станет единственно оставшаяся целая вещь на мне.

– Нет! Не смей! – почти кричу, отступая от него.

Выставляю руки перед собой, когда он шагает мне навстречу, и тут же скрещиваю обратно. Чёрт! Снова отступаю. Богдан наступает. Медленно. Неотвратимо. Продолжая довольно ухмыляться.

Невольно сглатываю и опять отступаю, раздумывая, как бы мне теперь выкрутиться из сложившейся ситуации. А ведь это он первый начал! Я лишь ответила ему тем же. Ну, почти. А он вообще одежду мою порвал! Причём прямо на мне! Реально как маньячелло какой-то! И явно намерен продолжить…