– А что, собираешься соврать ещё и о том, что не провела весь день в своей комнате взаперти и совсем не голодная, один я только голодный? – фыркает парень.

Прав. Вот только откуда ему известно это… даже думать не хочу! Вся эта ситуация и без того напоминает театр абсурда, запутывается всё больше. У него девушка есть, а я второй раз за день не только с ним наедине где-то застреваю по собственной дурости, но и ужинать теперь собираюсь. И это не говоря о случившихся поцелуях. А ведь только недавно собиралась вообще никак с ним не контактировать. Теперь же сидела на разделочном столе и в шоке следила за тем, как он встаёт на моё место и приступает к готовке.

Кто бы мне раньше сказал, что такое возможно…

Глава 5

Богдан готовит.

Реально готовит!

Кухню наполняет быстрый стук ножа, шинкующего шампиньоны. И надо признать, у него это выходит на порядок лучше, чем у меня. Да что уж там, он орудует острым прибором, как заправский повар. Будто вырос на кухне рядом с самыми именитыми профессионалами в этом деле. Мажор с богатеньким папочкой за спиной. Мне даже не то что неловко, а по-настоящему стыдно становится за свою несостоятельность. Хотя прерывать одноклассника я, конечно же, не собираюсь. Зачем? Да и в глубине души мне даже приятно, что такой, как он, готовит для меня. Но от вопроса я всё же не удерживаюсь:

– Где ты так научился?

– Так – это как? – переспрашивает хмуро Богдан.

– Ну, готовить. Не думала, что парни вроде тебя вообще знают, что это такое, – говорю, как есть.

– Парни вроде меня? – одаривает он насмешливым взглядом.

– Ага, богатенькие мажоры, которые привыкли повелевать всеми вокруг.

Насмешливый взор Богдана, направленный на меня, становится задумчивым. Нож отложен, а парень складывает руки на груди, развернувшись ко мне всем корпусом.

– И кем же я повелеваю, по-твоему, интересно?

Хороший вопрос. Который неожиданно смущает. Будто я сказала что-то не то, заранее. Чёрт знает, с чего вдруг такое чувство возникло, но оно не отпускает, чем дольше смотрю в излишне серьёзный взгляд парня. Но разве я не права?

– С учётом, что тебя опасаются здесь абсолютно все, как я поняла? – интересуюсь ответно, хватаясь за край столешницы, на которой сижу, скрывая за этим действием собственную нервозность.

Зачем я вообще завела эту тему? Надо было сидеть и молчать. Но вот проблема… Молчать я не умею с рождения. Мама так и говорила всегда, что разговаривать я научилась раньше чем ходить и даже ползать.

– Что-то по тебе не заметно, что прям абсолютно все, – отзывается Богдан, зеркаля мою усмешку, и снова берётся за нож, добавив с сарказмом: – Чуть стулом меня не прибила.

Кухню вновь наполняет стук ножа о разделочную доску, а я вновь ловлю себя на том, что засматриваюсь на его руки с длинными пальцами. Интересно, богатенькие мальчики умеют играть на чём-нибудь? Ну, помимо чужих нервов. Этому, уверена, он точно обучен в совершенстве. Потому что ведь снова бесит. И тем, что ленточки мои до сих пор на его запястье, и тем, что, похоже, неплохо умеет готовить, и что вообще делает это для нас обоих. Да и просто бесит. И что значит «чуть стулом меня не прибила»?

– Когда такое было? – возмущаюсь уже вслух.

– Да вот, недавно же, уже забыла? – определённо, самым наглым образом банально издевается надо мной Богдан, махнув острием ножа в сторону столовой.

И с самым честным видом заканчивает резать грибы. Скидывает их на снятую с крючка сковороду и ставит на огонь. Я наблюдаю за ним со скепсисом, раздумывая, очень ли грешно будет с моей стороны вдарить ему этой самой сковородой. Или лучше подождать, пока сильнее накалится? В итоге решаю, что, так и быть, пусть дальше готовит. Просто грибы начинают источать такой аппетитный аромат, что желудок резко сводит от голода. И, да…

– Хотела бы прибить, прибила, – ворчу и складываю руки на груди, как он ранее.

До чего же и правда есть хочется…

Едва держусь, чтобы не стащить кусочек бекона, за который вскоре взялся Богдан.

– То есть, мало того, что бесстрашная, ещё и агрессивная, – комментирует он мои слова, отправляя на сковороду новые ингредиенты нашей яичницы. – А с виду такой милашкой и тихоней казалась, – притворно печально качает головой и берётся за лук.

– Вот! Бойся меня!

Парень улыбается и примирительно поднимает ладони вверх, признавая мою, пусть и шутливую, но правоту. Я тоже невольно улыбаюсь. А вскоре кухню наполняет ещё больше ароматов жареного. Мой желудок уже не просто крутит, а сам себя есть принимается. Да так громко, что я невольно ладонь прикладываю к животу в стремлении скрыть звук и краснею под внимательным взглядом Богдана. Хорошо, он молчит. Зато вот на сковороде овощи принимаются шкворчать. Богдан их перемешивает и наклоняется, чтобы что-то достать из нижнего ящика. Оказалось, небольшую миску, в которую разбивает яйца и отдаёт мне.

– Взбивай, – велит, сунув следом ещё и вилку.

– Зачем? Это разве не яичница должна быть? – уточняю на всякий случай, не спеша приступать к делу.

Богдан хмурится и призадумывается. Но в итоге находит взглядом свой телефон, который давно оставлен мной на столе, и выдаёт невозмутимо:

– За рецепт у нас вообще-то ты ответственная.

– Была. А после ты сказал, что сам приготовишь.

– И где во всём этом я перенял твою ответственность за то, чтоб было съедобно, на себя? – заявляет он встречно, возвращая внимание к яйцам в миске.

– Сам значит сам, разве нет? – отвечаю в том же тоне и тоже смотрю на яйца.

Богдан шумно выдыхает. И миску отбирает. Так и выливает её содержимое на сковороду.

– Не зря отец постоянно повторяет, что не стоит доверять женщинам, – ядовито замечает уже для меня.

– Смею напомнить, что это ты затащил меня сюда, – парирую.

– И что? Тебе же в итоге всё равно нравится быть здесь со мной, – заявляет самодовольно.

В общем, снова так и напрашивается.

– Как преступнику с тюремщиком, – язвлю открыто и спрыгиваю со стола. – Вот был бы на твоём месте твой брат, тогда, да, наверняка понравилось бы. Он очень милый и, в отличие от некоторых, руки не распускает чуть что.

Говорю и тут же жалею, наткнувшись на злой взгляд Богдана.

Ой, кажется, это было лишнее…

А ещё кажется, пора бежать. Так и делаю. То есть собираюсь. Но на деле едва успеваю только шагнуть в сторону, как оказываюсь прижата к нему вплотную. Его ладонь сжимается вокруг моего горла, а тёмный взор впивается в мой с такой яростью, что меня почти трясёт от ужаса.

– Б-богдан, – зову, замирая, чуть дыша.

– Я тебе разве не говорил, чтоб ты забыла про Захара? – цедит он сквозь зубы.

Так и не отпускает. Через один шаг я и вовсе оказываюсь зажата между ним и столом. И что-то мне подсказывает, на этот раз так просто он меня не отпустит. Если только я не придумаю способ, как избавиться от него. Вот только в голову ничего не приходит, кроме как согласно кивнуть. Да я что угодно сейчас готова подтвердить, лишь бы он успокоился.

– Не слышу ответ.

– Да поняла я, – бью его по рукам.

И кажется, так уже было. И также из-за Захара. А ведь тот меня предупреждал о нестабильной психике брата. Правда я не думала, что всё настолько плохо.

– Ты и в прошлый раз так сказала, так что на этот придумай что-нибудь более убедительное, чтобы я тебе реально поверил, – отзывается он по-прежнему зло и совершенно не замечая моего последнего жеста.

– Да с чего я вообще должна забывать о ком-то только потому, что ты так сказал, и уж тем более убеждать тебя в этом? – хмурюсь. – Ты мне вообще кто? Никто! Я тебя знать не знала до сегодняшнего дня. И знать не хочу. Понял? Так что отпусти меня и не подходи ко мне больше, пока не научишься самого себя в руках держать, – повторно бью его.

А он и тогда не замечает. Лишь смотрит в мои глаза. Долго. Пристально. Тяжело дыша. Будто насквозь видит.

В моей груди при этом стучит так быстро-быстро.

Тук-тук-тук…

Оглохнуть можно.

И чем дольше Богдан смотрит и молчит, тем страшнее становится. А когда мне страшно, я вообще себя мало контролирую. Могу не только сказать, но и сотворить что-нибудь эдакое.

Богдан же вдруг расплывается в какой-то до странности маниакально довольной усмешке. Чем пугает больше прежнего. Точно что-то задумал.

– Не понял. И не отпущу. Почему? – склоняет голову чуть в бок и надо мной ниже склоняется тоже. – Да потому, что я теперь для тебя… всё. Вообще всё. Лучше это усвой, наивность новенькая. Ты будешь моя.

Губ касается его дыхание, а я задерживаю своё. Так мы и замираем, глядя друг другу в глаза. Я боюсь лишний раз пошевелиться. а Богдан… утыкается мне носом в шею и с наслаждением втягивает воздух.

– Только моя, – добавляет уже хриплым шёпотом.

От него на коже знакомо проступают мурашки. Они множатся и разбегаются по всему телу, перебирая своими мелкими невидимыми лапками, забивая трахею, не позволяя сделать полноценного глотка воздуха. Да я и так не дышу. Цепляюсь за мужские запястья, чувствуя, как голова кружить принимается от нашей близости. Как тогда, в тренажёрном зале. Его губы касаются пульсирующей точки. Вздрагиваю и толкаю его от себя.

– Ни за что! – выдаю испуганно.

Вот только не его теперь боюсь. Себя. И реакции собственного тела на чужие прикосновения.

Богдан же весело ухмыляется.

– Поспорим?

И выглядит так, будто он уже этот спор выиграл.

Ага, как же!

– Обойдёшься! И со спором. И со мной. Я никогда твоей не буду.

– Если ты так в себе уверена, чего же отказываешься от спора? – интересуется он провокационно. – Страшно? Проиграть.

– Да вот ещё! Было бы чего бояться. Просто ты не в моём вкусе, потому не вижу смысла вообще в этом участвовать.

– И это я тоже, кажется, от тебя уже слышал, – хмыкает Богдан. – Или что-то вроде того.

– Мне другой нравится, – напоминаю ему, раз он такой забывчивый.

Жду, что вновь взбесится, но парень на это вдруг лукаво улыбается и щурится, внимательнее вглядываясь в мои глаза.

– Да, говорила. И теперь я точно знаю, что ты врёшь.

Вы посмотрите, какой догадливый. Но на деле лишь надменно фыркаю, отворачиваясь от него. И тут же замираю, вспоминая то, о чём мы оба успели позабыть за своими разборками. Яичница. Испорчена. И теперь от неё вверх поднимается тёмный дым. Запах стоит соответствующий, ничем не лучше. И мы бы его наверняка оба почуяли, не будь слишком заняты собой. О том и собираюсь сообщить Богдану, как на всей кухне вдруг гаснет свет, вместо него на потолке загорается множество красных мигающих лампочек. Следом завывает пожарная сигнализация, а на наши головы обрушивается вода.

– Твою мать, – ругается старшеклассник.

Я же, тихонько взвизгнув, утыкаюсь лбом ему в грудь в стремлении спрятаться от сильно бьющих на нас сверху холодных струй.

Божечки, ну почему каждая наша встреча с ним заканчивается какой-нибудь ерундой вроде этой?

Богдан прижимает меня к себе ближе, будто и впрямь пытается укрыть собой от этого бедствия. Но всего на пару мгновений. В следующее говорит то, о чём лично я не догадалась бы сама.

– Охрана будет здесь через минуту, а может и раньше, – резко отстраняется.

Коротко осмотревшись, он просто сметает все на один край стола и дальше с него, в незамеченный мной ранее бак для мусора.

Туда же летят аптечка и сковорода. После чего хватает в руки телефон, следом за ним мою ладонь и идёт в сторону окна.

– Держись крепче, – велит.

Чего?

– Погоди, ты же не собираешься…

Собирается! Очень даже!

Потому что мои слова обрывает порыв ледяного ветра из только что открывшегося окна, а сам Богдан шустро запрыгивает на подоконник и сажает на него же меня.

– Нет, – пытаюсь остановить его, но проще машину с места сдвинуть, чем его. – Богдан, нет.

– Хочешь остаться и попасть в изолятор? Поверь, тебе там ещё больше не понравится.

– Какой ещё изолятор? Богдан!