Оказавшись на открытом месте, Канте пренебрег предостережением Фрелля и подставил лицо ливню, позволяя ему остудить свою разгоряченную кожу. Шаги его замедлились, а часто колотящееся сердце, подскочившее было куда-то к горлу, вернулось на свое обычное место.

И тут Канте крепко хлопнули по спине, после чего чьи-то крепкие руки бесцеремонно подхватили его и вздернули на цыпочки.

– Не останавливайся, дурень! – прошипел Шут ему в ухо.

Мёд вцепился в Канте с другой стороны, и воры дружно поволокли его между собой вперед.

Причина их тревоги прояснилась уже через миг – с уходящего ввысь фасада Штормовой стены с оглушительным треском откололась здоровенная каменная плита с острым краем, которая лезвием топора устремилась к жерлу туннеля.

Повисший в крепких руках своих спутников Канте наконец зацепился болтающимися ногами за булыжники, вместе с обоими ворами ударившись в бегство. Остальные тоже бросились наутек вместе с прочей толпой – хаотичным потоком охваченных паникой горожан и животных. Ударившись о землю, плоская глыба древнего камня взорвалась, как бомба. Большие и мелкие осколки разлетелись по сторонам, круша все вокруг. Какой-то фургон разлетелся в щепки. Люди истошно кричали, кто-то уже неподвижно лежал на земле.

Вслед пытающимся спастись лавиной налетела туча пыли, поднявшейся даже сквозь струи дождя, прилипая к одежде и коже.

Канте долго кашлял и отплевывался, пока воздух наконец не стал чище, после чего на подкашивающихся ногах двинулся дальше, позволяя дождю омывать его.

Ллира указала вправо, на боковую улочку.

– Давайте сюда!

Все ошалело поволоклись вслед за ней.

Оглянувшись на Штормовую стену, Канте остолбенело уставился на открывшееся ему зрелище. Вход в туннель за серой пеленой дождя исчез, полностью заваленный обломками. На протяжении тысячелетий этот крепостной вал пережил бесчисленное множество нападений, с честью их выдержав. И хотя стена опять устояла, истинные масштабы нанесенного ей ущерба было трудно переоценить.

За все годы своей жизни в Азантийе Канте никогда еще не сталкивался со столь лютым землетрясением. Обернувшись, он заметил Фрелля, который, задрав голову, пристально смотрел на вероятную его причину – высоко в небе сквозь разрыв в дождевых облаках просвечивала луна.

Проследив за его взглядом, Канте попытался понять, не стал ли ее серебристый лик еще больше, но облака опять сомкнулись, скрывая его призрачное сияние.

– Время на исходе, – встревоженно произнес Тихан. – С каждым днем силы луны все яростней вцепляются в этот мир.

– Это не единственная проблема, – напомнила им Ллира, опять увеличивая темп. – Дом я вам подыскала. Но мы заскочим туда только для того, чтобы по-быстрому захватить все, что нам понадобится.

* * *

Под так и не смолкающий звон тревожных колоколов, разносящийся по всему попавшему в беду городу, Канте и его спутники стали подниматься в ту его часть, что была известна как Среднеград.

Бо́льшая часть богатства Азантийи текла как раз через эту ее часть, распространяясь от краев к центру – от засиженных мухами мясных лавок, прилепившихся вдоль Штормовой стены, через постоялые дворы и гостиницы, портняжные и сапожные мастерские к серебряным дел мастерам, ювелирам и банкирам, пристроившимся под самыми стенами Вышнего Оплота.

По мере того, как они поднимались все выше в город, становилось ясно, что эти высоты счастливо избежали самых сильных толчков. Какие-либо повреждения были здесь практически незаметны. По обеим сторонам улиц стали попадаться более крупные дома, украшенные яркими цветочными ящиками на окнах. При многих виллах имелись крошечные благоухающие садики, укрытые за высокими стенами или выглядывающие из-за решетчатых чугунных ворот с торчащими наверху пиками. Казалось, что даже капли дождя падали на Среднеград более мягко, бесшумно встряхивая листья и лепестки и тихонько постукивая по мраморным фасадам. Воздух на этих высотах, просоленный непрерывным ветром с залива, был свободен от вони и грязи Понизовья.

И все-таки Канте приметил кое-какие изменения, не имеющие никакого отношения к землетрясениям. Окна нескольких вилл были заколочены досками, а одна из них сгорела дотла, оставив после себя лишь обугленный остов. Взору открылись и более мелкие детали – сорняки, давно удушившие цветы в ящиках под окнами, заросшие и неухоженные сады…

Фрелль тоже все это заметил.

– Похоже, налоги твоего братца берут свое.

Канте указал на сгоревший дом позади них.

– Кто-то, должно быть, слишком уж громко выражал свой протест.

Атмосфера Среднеграда определенно изменилась. Те немногие люди, что попадались им по пути, опускали головы и прятали глаза, словно опасаясь пересечься взглядом с кем не надо.

Тут внимание Канте привлек взрыв смеха впереди. Звучащее в нем беззаботное веселье было подобно солнечному свету среди всего этого сумрака. Какая-то пожилая женщина – судя по ее простой одежде, гувернантка – вела за руки двух нарядно одетых мальчишек. Не обращая внимания на землетрясение – а может, и восторгаясь им, юнцы весело болтали и шлепали по лужам.

Канте улыбнулся их ужимкам, припомнив те времена, когда им с Микейном было так же весело в обществе друг друга. Представил себе их потешные поединки, бесконечные игры, шумную беготню по Вышнему Оплоту – даже дерзкие вылазки на дворцовую кухню с целью похищения медовых пирогов.

Канте посмотрел вверх, на высокие стены Вышнего Оплота.

«Как же мы докатились до жизни такой?»

Один из проходивших мимо мальчишек наткнулся на него и отскочил в сторону, не обратив на это внимания и не извинившись.

Гувернантка притянула своих подопечных поближе к себе.

– Простите, сир.

– Ничего страшного, – заверил ее Канте, опять улыбнувшись.

Женщина благодарно кивнула, но, едва отвернувшись, опять резко оглянулась на него. Застигнутая за этим, она так же быстро отвела взгляд, развернулась и поторопила мальчишек.

Фрелль лишь коротко выругался, протягивая руку к подбородку Канте. Опустив ее, он показал оставшиеся на пальцах белесые пятна.

– Дождь… Он начинает смывать твой грим.

Канте машинально коснулся своего лица, а затем посмотрел в сторону удаляющейся троицы. «Не промелькнул ли в глазах у этой гувернантки проблеск узнавания?»

Фрелля, судя по всему, терзали схожие опасения.

– Надо поскорей убираться с этих улиц.

К счастью, до места их назначения оставалось всего несколько поворотов.

Ллира привела их к портняжной мастерской, о чем свидетельствовал наперсток, вырезанный на висящей над дверью дощечке. Свет в окнах первого этажа не горел, но наверху сквозь тонкие занавески тускло светились зажженные лампы.

Ллира постучала в дверь – судя по всему, условным стуком, – и мгновение спустя дверь распахнулась. На пороге стояли две темные фигуры, загораживая проход. Канте уловил короткий отблеск меча.

Ллира махнула рукой, призывая всех заходить.

– Ну что ж, давайте-ка всех вас подготовим.

Прежде чем войти вслед за остальными, Канте немного помедлил, оглянувшись туда, откуда они все пришли, и все еще переживая касательно той гувернантки – не узнала ли она в нем принца под гримом.

Ухватив Канте за рукав, Тихан затянул его внутрь. Его следующие слова лишь усилили беспокойство принца:

– Теперь начинается самая опасная часть нашего путешествия.

Глава 12

Скрестив руки на груди, Фрелль внимательно осматривал лицо и тело Тихана, которые опять приняли новые очертания. Смена облика бронзовой фигуры представляла собой и пугающее, и завораживающие зрелище – словно плавящаяся свеча принимала новую форму по собственной воле.

Прищурившись, Фрелль обошел вокруг та’вина, намеренный окончательно убедиться, что все вплоть до последней детали выглядит как надо. Теперь никаких ошибок быть не могло.

А потом, не отводя взгляда от бронзовой фигуры, он в очередной уже раз обратился к Ллире:

– Так ты уверена, что с тех пор, как год назад я уехал отсюда, во внешности настоятеля абсолютно ничего не изменилось? Не отрастил ли он бороду? Не сменил ли прическу? Не появились ли какие-то новые шрамы?

– Ничего, – подтвердила Ллира. – Этот надменный ублюдок производит на меня впечатление человека, который никогда не выходит за привычные рамки.

«Это уж точно…»

Алхимик был знаком с настоятелем Наффом вот уже более двух десятилетий. На протяжении всего обучения Фрелля в Тайнохолме тот председательствовал в Совете Восьми, традиционно включающем в себя четырех алхимиков и четырех иеромонахов, которые руководили школой. Со своего высокого поста Нафф руководил Тайнохолмом твердой рукой, отличаясь непоколебимой приверженностью протоколу, правилам и традициям. Единственным, что изменилось в этом человеке за все это время, был живот, заметно увеличившийся в объеме.

Обведя Тихана заключительным взглядом, Фрелль ткнул пальцем в его выпирающее брюхо.

– Нафф все-таки малость пошире в обхвате, насколько я помню.

Ллира кивнула.

– Когда я видела его в последний раз, он больше походил на жабу, чем на человека.

Тихан положил ладонь на живот.

– Увы, лучше уже не выйдет. Объем бронзы у меня все-таки ограничен.

Фрелль склонил голову набок. Чтобы добиться даже такого обхвата в талии, Тихану пришлось уменьшиться в росте на целую голову, что в общем и целом соответствовало приземистой фигуре Наффа.

– Придется довольствоваться этим. Надеюсь, простор твоего облачения скроет разницу.

Ллира уже снабдила их белой рясой иеромонаха и добыла малиновый пояс, который отмечал положение Наффа в Совете Восьми. Затянув его, Тихан позволил Фреллю внести последние коррективы. Наконец тот приподнял капюшон рясы и накинул его на голову та’вина, которая после добавления грима и парика стала удивительно похожа на голову настоятеля.

– В качестве дополнительной меры предосторожности не снимай капюшон. Ты достаточно похож на аббата Наффа, чтобы ни у кого не возникло по поводу тебя никаких вопросов, особенно если мы постараемся держаться в тени.

– Рекомендация, которая относится ко всем из нас. – Тихан повернулся к двери, ведущей в соседнюю комнату, где все остальные уже обзавелись личинами челяди, часто сопровождавшей настоятеля, – разношерстной компании писцов и слуг.

Фрелля ждала совсем другая роль. Черную мантию алхимика он сменил на серое облачение Исповедника – одного из немногих избранных, достигших высот как в алхимии, так и в религиозных науках. Его также снабдили париком с проседью, косички которого он завязал под подбородком. В качестве завершающего штриха оставалось лишь нанести полоску темного грима поперек глаз, имитирующую характерную татуировку Ифлеленов.

Алхимику предстояло изображать заезжего Исповедника из одной закрытой школы в окаменевшем Мертвом лесу на территориях Гулд’гула. А Тихан, в своем обличье настоятеля Наффа, должен был выступить в роли местного гида, предоставленного маститому ученому Цитаделью Исповедников.

Фрелль одернул кожаную перевязь с железными заклепками и кармашками, перетягивающую его серую рясу наискосок, – символ Высшего Прозрения. В глубине души его раздражал подобный маскарад. Он не заслужил чести носить такое одеяние.

«Наверное, в некотором смысле я настолько же погряз в приверженности традициям, как и настоятель Нафф».

Ллира лишь раздраженно хмыкнула.

– Хватит уже канителиться! Мы потратили впустую целый колокол, провозившись гораздо дольше, чем следовало! Король со своим войском скоро вернется в Вышний Оплот. И там наверняка сразу же перекроют все входы и выходы, тем более с этим отравлением королевы. Нам лучше войти и выйти до того, как это произойдет.

Тихан направился к двери.

– Будем надеяться, что этот план принесет свои плоды. Если голова Элигора и вправду спрятана в недрах Цитадели Исповедников, мы должны выяснить, где именно и как она охраняется. Только тогда мы сможем определить, как завладеть ею.