Большинство авторских прав, с которых можно получать доход, теперь принадлежат не людям искусства, а компаниям, вроде той, что купила каталог Спрингстина. Причем стоит заглянуть поглубже – и окажется, что они принадлежат гигантским корпорациям. Теперь об авторском праве судятся не творцы и «пираты», а одни корпорации с другими корпорациями – они борются за источник ренты. Язык этих юридических баталий остался таким же, как и 300 лет назад, но ставки изменились. Дорогостоящие судебные процессы теперь служат лишь для того, чтобы скорректировать баланс сил между финансовыми гигантами, десятилетиями наживавшимися на творчестве, которое они купили.

Ярким примером превращения авторского права в золотую жилу для корпораций стал грандиозный иск Oracle к Google, в котором Oracle требовала от Google заплатить за использование API^[12] языка программирования Java в своей операционной системе Android. Изначально иск велся в рамках патентного права, но за десять с лишним лет превратился в дело об авторском праве, поскольку оно охраняется дольше, чем патенты. Но закон, выдержанный в старомодной терминологии «авторов» и «произведений», настолько плохо подходил для этого процесса, что окружные и федеральные суды от апелляции к апелляции выносили противоречивые и несовместимые решения, пока дело, уже стоившее десятков миллионов долларов судебных издержек, не докатилось до Верховного суда США. В свою очередь, он даже не вынес решения, могут ли API быть надлежащим объектом авторского права; он лишь постановил, что если да, то конкретные элементы Java, которые использовала Google, не нарушали прав владельца. Некоторые наблюдатели посчитали это дело выигрышным для общественного интереса, поскольку решение ограничило контроль правообладателя над вторичным использованием его собственности. Однако суд так и не дал ответа на вопрос, может ли язык принадлежать корпорации. Авторское право, несмотря на свои огромные масштабы и запутанность, не является устоявшимся законом, и история подсказывает нам, что этого нельзя допускать без широкого общественного обсуждения – иначе все окажется во владении кучки крупных корпораций.

В средневековой Европе все принадлежало Богу и, следовательно, находилось в распоряжении суверена, уполномоченного распределять Божьи творения, предоставляя привилегии на них своим вассалам. С течением веков религиозные устои феодальных монархий рушились. Место, неохотно освобождаемое Короной, заполнялось сначала правами баронов, затем простолюдинов и, в конце концов, правами граждан. За последние 50 лет историческая тенденция перехода к равенству в правах и собственности развернулась на 180 °. Самый очевидный пример этого поворота – то, как мы теперь относимся к произведениям искусства.

Изначально авторское право обещало авторам контроль над небольшим диапазоном произведений. Однако при переходе от аграрной экономики к индустриальной, а от нее – к информационной, стоимость нематериальных активов превысила стоимость земли, заводов и машин, как и других видов материальных благ. Баронами XXI века стала кучка корпораций, контролирующая бо́льшую часть интеллектуальной собственности. Сегодня шесть крупнейших корпораций мира – Apple, Microsoft, Alphabet, Amazon, Meta^[13] и Disney, рыночная стоимость каждой из которых по оценкам превышает ВВП многих стран мира, – почти полностью состоят из интеллектуальной собственности: в виде контента вроде фильмов и песен (Disney, Amazon), в виде патентов (Apple и Microsoft) и в основном в виде компьютерного программного обеспечения (Alphabet, Meta). Интеллектуальная собственность – это феодальный надел наших дней.

Поэтому недавнее развитие авторского права нельзя рассматривать как часть исторического прогресса в увеличении личных свобод. Ближе к истине был бы как раз противоположный взгляд. Недаром изменения, внесенные в законы об авторском праве в конце XX века, были названы «новым огораживанием»^[14] – в честь Актов об огораживании, передавшими за 300 лет почти всю общественную землю Англии в частные руки. Сегодняшние земли – это больше не зеленые поля и деревенские пруды, а потребляемые нами гуси – не из перьев, плоти и костей. Тем не менее мы, простолюдины, вынуждены платить скрытые налоги на потребляемые нами нематериальные блага. И горе тому, кто посягнет на обширные владения современных феодалов!

В этой книге рассказывается не только запутанная история того, как так получилось, но и какие опасности нас ждут в будущем. Беспокойство вызывает развитие искусственного интеллекта (ИИ): алгоритмы машинного обучения теперь позволяют компьютерам создавать музыку. Уже проводится международный конкурс по образцу «Евровидения», в котором участвуют песни, написанные и исполненные ИИ. Очень скоро – а может быть, уже сейчас! – большая часть музыки, звучащей в супермаркетах, фильмах и сериалах и, наконец, в ваших наушниках, будет создаваться не человеком, а машиной. Кому будут принадлежать эти мелодии? Пока что законы об авторском праве не дают ответа на этот вопрос, так же как они молчат о том, кому принадлежит текст, созданный сервисом машинного перевода в интернете. Владельцы авторских прав на генерирующий такую музыку и переводы компьютерный код пытались заявить авторские права на результаты его работы. В США владельцы системы захвата изображений проиграли в окружном суде иск против компании Disney^[15], в то время как в Китае владельцы ИИ, который автоматически создает отчеты по рынку на английском языке, получили на них авторские права.

В ближайшем будущем ИИ сможет симулировать все, что сейчас творится только человеческим сознанием, и делать это он будет путем обработки уже существующих материалов, защищенных авторским правом. Исход судебных тяжб по таким делам окажет огромное влияние на финансовые и властные отношения во всем мире. Если горстке крупных IT-корпораций, владеющих авторскими правами на программы ИИ, будет разрешено владеть производимыми симуляциями, то все мы окажемся на веки вечные в их власти.

Экономисты, политические теоретики и историки почти не рассматривали роль авторского права в развитии неравенства. Хотя Карл Маркс работал в Британской библиотеке как раз в период активного обсуждения законов об авторском праве и патентах, в своей деконструкции господства капитала он даже не упоминает интеллектуальную собственность. Серьезной критикой авторского права слева никто не занимается: даже Тома Пикетти^[16] в своем недавнем бестселлере «Капитал в XXI веке» (Le Capital au XXIesiècle) проигнорировал этот вопрос.

Ирония в том, что авторские права на книгу, проданную тиражом более двух миллионов экземпляров по всему миру, приносят Пикетти значительный доход в виде роялти, ведь большинство проданных экземпляров – это переводы. Получается, Пикетти получает прибыль не только от самого авторского права, но и от расширения сферы его действия на переводы, впервые появившееся в Западной Европе в 1886 году, в США – в 1891 году, в Великобритании – в 1911 году, а в России, Китае, Албании и многих других странах – в 1990-х годах. Лишь в XXI веке «Капитал в XXI веке» смог бы создать тот капитал, которым сейчас обладает Тома Пикетти.

Случай Пикетти, безусловно, исключительный. Подавляющее большинство писателей, композиторов, художников и программистов зарабатывают немного, а некоторые из них вообще не получают дохода от своей творческой деятельности. Эффекты авторского права не только отражают, но и способствуют явлению, которое Пикетти пытается проанализировать в своей книге: зияющему и постоянно увеличивающемуся разрыву между богатыми и бедными.

Когда авторское право только появилось, считалось, что оно справедливо уравновешивает власть состоятельных книгопечатников правами авторов, которые поставляли им «сырье». Чтобы понять, как оно в итоге превратилось в машину по усугублению неравенства, мы должны в первую очередь понять, как права авторов воспринимались в обществах далекого прошлого.

2
Авторство в древности

Авторское право не является основой всех прав, которыми сегодня обладают авторы на свои произведения. Все наоборот. Это древняя традиция прав авторов обусловила современное законодательство об авторских правах.

В IV веке до н. э. афинский философ Платон основал академию, в которой вел диалоги со своими учениками, передавая таким образом свою мудрость. Один из них – его звали Гермодор – вел подробные записи бесед учителя. Когда он вернулся в свой родной город Сиракузы на Сицилии, его записи были переписаны и затем опубликованы как книга за авторством Платона. Гермодор не был плагиатором, так как не выдавал книгу за свою работу; и он не был вором, поскольку согласно законам того времени он не украл ничего, что принадлежало бы Платону. Однако его учитель все равно возмутился и счел Гермодора презренным. Игнорируя устоявшееся правило, по которому авторы сами решали, когда публиковать их работы и публиковать ли вовсе, он нарушил представления о чести^[17].

Право авторов решать, когда и как публиковать свои работы, лежит в основе многочисленных споров между авторами и издателями в древнем мире. Цицерон, например, жаловался своему другу Титу Помпонию Аттику, что одна из его работ была опубликована без его ведома; в том же духе ворчали Гален Пергамский^[18], Диодор Сицилийский^[19] и Квинтилиан^[20][21]. В Античности люди не могли себе представить, что содержание литературных или философских произведений может быть чьей-то собственностью, но это не мешало им осуждать публикацию чужих сочинений без разрешения.

Сегодня законы об авторском праве включают в себя правило поведения, согласно которым авторы получают исключительное право публиковать свои произведения. Исходя из этого, некоторые утверждают, что авторское право само по себе настолько древнее, что является естественным правом, правом личности, но это означает поставить телегу впереди лошади. В древности права авторов не превращали их произведения в собственность, а потому ошибочны утверждения части современных ученых, что права интеллектуальной собственности существовали всегда^[22]. Столь же ошибочным является представление, что интеллектуальная собственность была изобретена в Сибарисе^[23] около 500 года до н. э., где, согласно гораздо более позднему источнику, повар, придумавший «любое необычное и превосходное блюдо» для ежегодного банкета, на котором разрешалось присутствовать женщинам, должен был весь следующий год «иметь право на всю прибыль, полученную от его изготовления, чтобы побудить других потрудиться и преуспеть в таких занятиях». Если присмотреться к источнику, то окажется, что это просто очень старая шутка, обыгрывающая упадок города-государства, погрязшего в чрезмерной роскоши (в конце концов, они были сибаритами!), который в итоге был стерт с лица земли соседями из Кротоны^[24] в 510 году до н. э.^[25].

На самом деле, нам не нужен закон об авторском праве, чтобы осудить неразрешенную автором публикацию. Прошло пять веков после того случая с Платоном, и «Гермодор» оставался распространенным синонимом «бездельника» или «хама» точно так же, как мы сегодня называем скрягу «Скруджем», а лицемера – «Тартюфом».