Я бы с радостью убила их всех, одного за другим, прямо здесь, на банкетке цвета фуксии.

Вторник, 6 февраля

В общем, я не выиграла. Меня разгромила в лепешку Малала. А, ну и да, там еще были второе и третье места, и их я тоже не заняла. На втором месте оказалась какая-то женщина, больная раком, а мать-опекунша отхватила бронзу. Талибан ^[35] обошел рак. Рак обошел маньяка, размахивающего молотком. Получается, что в плане героизма я так себе фигура, не выдающаяся. Правда, моя фотография появится в журнале «Расслабься» наряду с остальными номинантками, но получается, если ты единственный ребенок в детском саду, который ухитрился не умереть от удара молотком по башке, то что в этом вообще такого?

Церемония проходила в огромном шикарном отеле в Сохо. Я вообще не мастер трепаться в светском обществе, поэтому просто стояла в углу и таращилась в телефон, набивая рот зелеными оливками, чтобы ни с кем не надо было разговаривать.

А вот когда наутро пришла на работу, это было совсем другое дело. Тут уж меня понесло – не остановить. Наплела, что мы сделали селфи с Гэри Барлоу и какой-то шлюхой из «Свободных женщин» ^[36] (снимались на ее телефон, а то бы я обязательно показала). Что слышала, как какой-то футболист зажал в туалете участницу реалити-шоу «Единственный путь – это Эссекс». Что два звездных стилиста занюхивали в баре кокаин. Что ведущие передачи про дикую природу поссорились из-за арахиса. Что такой-то актер споткнулся о чье-то платье от Гуччи, а такая-то актриса до того неуклюже рухнула в такси, что все увидели ее промежность.

О да, миииилые мои, я знаю все-все сплетни, какие только есть.

А неприукрашенная правда состояла в том, что я сразу же ломанулась к выходу, едва объявили результаты, – хотела успеть на обратный поезд категории «раздолье для насильников». Правда, к сожалению, ни один мужик и пальцем не пошевелил. Вот вечно так, когда ты вооружен до зубов ножами и готов ко всему.

Так или иначе, к 9:14 все разошлись по своим делам. И пустое пространство на полке у меня над столом, которое я расчистила и протерла мокрой тряпкой, чтобы освободить место для награды, заполнилось жалобами на мусор, пресс-релизами и мемуарами местного фермера, которые он издал за свой счет и о которых мне теперь надо написать заметку. Мне так нужна была эта чертова награда! Единственный, кто меня хоть иногда хвалит, это Хотмейл, всегда радостно отмечающий, какая у меня безупречно чистая папка входящей почты.

Как же все это ЗАДОЛБАЛО.

Эй Джей, дай бог ему здоровья, целый день расспрашивал меня про поездку. Он опять начинает мне нравиться. Придерживает передо мной дверь, делает мне тосты с арахисовым маслом и бананом и ненавидит Лайнуса почти так же сильно, как я. Лайнус ему тоже придумывает прозвища типа Эндрю Джексон и Эритрей Джакондий. Правда, к несчастью, Эй Джей унаследовал от Клавдии ген занудства, так что мне пришлось выслушать пересказ всей его жизни в «Страйе» ^[37] с мамой-учительницей и отчимом-механиком. Он рассказал и о том, как отец от них ушел, когда ему было пять лет, и о том, как долго он не мог научиться кататься на серфе, и о том, что ему, наперекор стереотипу, не нравится «веджимайт» ^[38], и о том, как однажды у них в старшей школе была террористическая атака, и о том, как упоительны у него на родине вечера. Благотворительные секонд-хенды он называет «оп-шопс» ^[39]. И изо рта у него пахнет приятно – никакого послевонья. Мятненько. Иногда, когда он со мной разговаривает, я наблюдаю за тем, как у него на шее пульсирует вена.

В 20:31 #ТониОгромныйКонец по-прежнему лидирует в трендах Твиттера. Как и #ЖенщиныНашегоВека. Впрочем, ни в одном из твитов мое имя не упоминается. Большинство новостей – о радикально новой растительности на лицах Энта и Дека. Ну а о чем еще, ага.

Среда, 7 февраля

1. Вся человеческая раса. Даже те, кто еще не родился, а только продвигаются по родовому каналу, чтобы выбраться наружу и начать меня доставать.

Проснулась в ужасном настроении – ничего удивительного, учитывая, какие мне снятся сны, но вот что действительно было удивительно, так это то, что меня бесила буквально каждая дурацкая ерундень. Даже Дзынь, хотя уж на кого-кого, а на нее я не злюсь вообще никогда. Я два раза об нее споткнулась, пока одевалась, и в итоге на нее же наорала. Мне стало стыдно, а она встала на задние лапы, цепляясь за меня передними и умоляя, чтобы я взяла ее на ручки и она могла бы лизнуть меня в лицо.

На работе в груди весь день было непонятное ощущение, будто что-то изнутри кусается острыми зубами. Снова хотелось убивать.

Когда я пошла делать всем кофе, в кухне обнаружилась младший редактор Кэрол.

– А этот Эй Джей в тебя, похоже, слегка втрескался, – сказала она, заговорщически вертя в воздухе чашкой с ромашковым чаем.

– В меня? – переспросила я. – Почему?

Она рассмеялась.

– Ну это ты у него узнай!

Я пожала плечами и спросила:

– А ты с чего так решила?

– Он у меня спросил, есть ли у тебя кто-нибудь.

– И что ты сказала?

– Сказала, чтобы он сам у тебя спросил. А он тебе нравится?

– Может быть, – сказала я. – Он мог бы мне пригодиться.

Она на это завизжала от смеха, и я не сразу догадалась, что она увидела в моей фразе пошловатый подтекст. А я ничего такого не имела в виду, честное слово.

– Только осторожнее с Клавдией. Она озвереет, если узнает, что ты охаживаешь ее племянника. Она с него прям глаз не сводит.

– Знаю, – сказала я. – Странно, что она не держит его у себя под столом и не заставляет работать из кошачьей корзинки.

Последовал еще один залп оглушительного хохота.

К слову о Пожирательнице, Клавдия хочет, чтобы я сама написала о своем интервью в «Ни свет ни заря» – с точки зрения ассистента редакции в противовес комментарию редактора, который выйдет на следующей неделе.

– Должен ведь и у тебя быть момент славы, душа моя, – сказала она с улыбкой настолько снисходительной, что ею можно было бы растворять лакокрасочные материалы.

Обосраться и не жить. Эту мою заметочку втиснут между рекламой на полполосы о шестидесятилетии дарлингтонских фургонов и историей о мертвом почтовом голубе времен Второй мировой, которого кто-то нашел у себя в дымоходе. Если она думает, что я буду ей за это благодарна, пускай сидит и тихо сосет до следующего Рождества, ходячая вагинальная инфекция.

Безрадостная Джой все утро шумно хлебала чай. А мой внешний вид она сегодня прокомментировала так: «Что у тебя с ногами в этих леггинсах? Свинью начнешь ловить – проскочит!» Спасибо, Джой, я тебя тоже очень люблю.

В «Уан Стоп» произошло ограбление, и по всем каналам сегодня только об этом и говорят. Ограбленный минимаркет – на всех главных полосах. Ничего нового. Приближается пятидесятилетний юбилей местного заповедника, у торгового центра кого-то сбили и уехали, а еще журналисты пытаются связаться с семьей девушки-подростка, которая транслировала в прямом эфире приложения «Перископ» свое самоубийство: раньше она жила в нашем районе, так что технически она наша. Пока связаться не удалось.

О смерти Мужика с Канала все и думать забыли. Я как-то спросила о нем Лайнуса в качестве отвлекающего маневра: Эй Джей в этот момент подменял его гигиеническую помаду помадой из магазина приколов. У нас с ним небольшое соревнование, кто лучше подшутит над Лайнусом.

Я просмотрела уже треть сегодняшней почты и тут увидела письмо от Кудряшки Сью собственной персоной – ну то есть Лейлы из «Тэннер & Уокер», риелторов, которые когда-то пытались продать дом мамы и папы, но обломались, как кит, который пытается трахнуть улитку.

Пробовала дозвониться до вас по городскому номеру, безрезультатно. Вы не могли бы мне позвонить, как только будет возможность? Спасибо.

Я сразу же набрала ее номер.

– Рианнон! Как здорово, что мне наконец удалось с вами связаться! – завопила она, и в голосе ее было столько фальши, что хватило бы на целый провинциальный оркестр. – Я вчера вам целый день звонила!

– Вообще-то у меня мобильный был включен, – сказала я.

– Да, я и на него пыталась. Вы не отвечали.

– А, – я нахмурилась. То есть она не только дерьмовая риелторша, но еще и брехло. Хм-м-м.

– В общем, я вот зачем звоню: на дом ваших родителей нашлись покупатели. Готовы заплатить полную стоимость, деньги на руках, никаких осложнений. Как вам такое? В это время года – просто немыслимо!

– Вообще-то я уже несколько месяцев как сняла дом с продажи, – сказала я, чувствуя, как в груди потихоньку разгоняется сердце.

– Да, я знаю, но эти супруги, они смотрели дом в прошлом августе – Пемброуки, больше не нашли для себя ничего подходящего и съездили еще разок взглянуть на дом…

– Когда они съездили еще разок взглянуть на дом?

– Они оказались по соседству на прошлой неделе и проехали мимо.

– Они не имели на это права, – я несколько раз показала трубке два пальца. Считаете, детский сад? Да, но я была в панике!

– На территорию они не заходили, ничего такого, просто взглянули на фасад и на подъездную дорожку.

– То есть они рыскали вокруг частного землевладения – это вообще законно?

– Да нет, они совсем не рыскали. Просто оказались по соседству и проехали мимо дома. Им понравилось, что позади участка лес, ведь у них четыре крупных собаки. Они хотели бы взглянуть на дом внутри, если вы еще не передумали продавать.

– Передумала. Дом еще не готов для продажи. Даже и близко не готов.

– Рианнон, но они очень решительно настроены. Вам будет непросто найти такой…

– Нет, ничего не выйдет. В обозримом будущем я продавать не планирую, и это мой последний ответ.

Я достала из ящика стола бутылочку гевискона ^[40], сделала два глотка и поморщилась от ощущения мела во рту.

– Но ваша сестра…

– К черту мою сестру, – заорала я, чем вызвала интерес младших редакторов на другом конце зала. – Она в миллиарде миль отсюда.

– Ну что-о-о-ож, – протянула Лайла. – Но вам придется учесть, что ей принадлежит полови…

– Вы не имеете права даже связываться со мной!

– Рианнон, могу вас заверить…

Я отключила телефон, не попрощавшись. Ну какая наглость!

Еще разок глотнула гевискона.

Долбаная, долбаная, долбаная ЖОПА. Ну да, ясное дело, половина от восьмисот двадцати пяти тысяч была бы сейчас не лишней. И да, ясное дело, здание могло бы стать «уютным родовым гнездом или чудесной возможностью провести пенсию вдали от городской суеты» для двух старых пердунов с самоходной газонокосилкой и массой свободного времени, чтобы жаловаться на мигрантов.

Но мне, ясное дело, сначала надо решить проблему с Джулией.

А уж после этого – конечно-конечно, добро пожаловать. Испеку яблочный тарт и устрою день открытых дверей. Пусть весь район приходит выпить по чашечке кофе и пощупать мои занавески. Только дайте мне сначала избавиться от женщины, которая сидит связанная в дальней спальне.

Я еще раз приложилась к гевискону, но в бутылочке уже ничего не осталось.

Обычно я терплю. Молчу себе в тряпочку и ною беззвучно или записываю все на бумаге. Но сегодня что-то во мне сдвинулось. Не знаю, оттого ли, что я опять говорила о Прайори-Гарденз, или отчего-то еще, но я буквально как с цепи сорвалась. Мне во что бы то ни стало надо было снова на рыбалку. Во что бы то ни стало надо было куда-нибудь пойти. Найти Дерека Скадда.

Городок у нас не такой уж и большой, так что он обязательно должен где-нибудь возникнуть, подлый червь.

Лана пошла обедать в 13:05. Сегодня я последовала за ней.