Я проскользнула во входную дверь, тихонько пробралась через прихожую и услышала их. Дверь в спальню была приоткрыта, и мне было видно, что они оба голые. Она встала на четвереньки. Он стоял у края кровати и тыкался в нее. Она производила звуки умирающего тюленя, которого ритмично, ну… трахают в задницу. Когда мы это делали, он никогда так не старался. Он даже кухню – и ту с бо́льшим энтузиазмом штукатурил.

Тут я услышала Дзынь: ее прерывистое повизгивание доносилось из ванной. Он запер мою собаку, чтобы спокойно отыметь свою суку на моей постели! Окей, Дзынь действительно каждый раз вмешивалась, когда мы с Крейгом занимались сексом – она думала, что он делает мне больно, – но запирать ее в ванной? Это просто подло.

Убить их обоих я не могла – это было бы слишком быстро и легко. И выпустить Дзынь из ванной тоже не могла – они бы сразу поняли, что я дома.

Поэтому я вернулась в редакцию и по дороге заехала в маленькую аптеку, где всегда беру противозачаточные таблетки по рецепту, и заодно затарилась у них гевисконом. По соседству с аптекой есть овощной «Грэнни Смит», и я под влиянием внезапного порыва купила пакет яблок и немного груш «конференция». Мне необходимо грызть что-нибудь твердое, пока я буду думать о том, как они делают это на моем матрасе «Темпур Сенсейшн Делюкс».

Лана вернулась в редакцию в 14:03: щеки пылают, посткоитальные волосы зачесаны назад, и сперма моего бойфренда собирается лужицей в промежности трусов. Я стала гадать: интересно, не она ли сама заперла мою собаку у меня в ванной, прежде чем подставить сияющую задницу моему же бойфренду? И еще я стала гадать, не забыл ли Крейг выпустить Дзынь, прежде чем отправиться обратно на работу, воняя «Мальборо Лайтс» и духами «Эйвон»?

Мы с ней столкнулись на кухне в районе трех часов дня, когда я зашла налить чай и кофе за Эй Джея (он сегодня вел протокол совещания). Она улыбнулась мне, я улыбнулась ей в ответ, и потом мы немного посражались в гляделки. Я выиграла.

Лайнус завершил рабочий день с синими губами и в таком виде вынужден был пойти разговаривать с Роном на тему убийств, а это вряд ли выглядело очень профессионально. Мы с Эй Джеем чуть не умерли от смеха, пока спускались к выходу.

Когда в шесть вечера я вернулась домой, Дзынь стремглав бросилась меня встречать. С виду она была цела и невредима, но ужасно хотела облизнуть мне лицо и рассказать на собачьем, что тут поделывал папочка, пока меня не было. Войдя, я обнаружила небольшую кучку собачьих лакомств, которые Крейг явно оставил в попытке ее утихомирить. Чихуахуа преданы своим хозяевам: Дзынь никогда не ест, пока я не вернусь домой. Крейг готовил мой любимый ужин – стейк с перечным соусом, очевидно, для того, чтобы выжарить из квартиры запах Ланиной задницы. Красное мясо? Эй, ты думаешь, это хорошая мысль – кормить меня сегодня красным мясом?

– Там для тебя почта, – сказал он, отрывая взгляд от стойки для завтрака, на которой шинковал зеленые перцы. Травку я тоже унюхала: в пепельнице на журнальном столике лежало два бычка самокруток. У одного на конце угадывалась размытая розовая полоска.

Я распечатала три конверта – банковское уведомление, рекламный проспект, очередной отказ от агентства, на этот раз от «Тикетт&Уамп». «Уважаемая госпожа, благодарим за предоставленную возможность ознакомиться с вашим романом „Часы-алиби“. К сожалению…»

Дзынь рисковала вот-вот окончательно слизать с моей щеки эпидермис, а я смотрела, как Крейг перемешивает салат и откупоривает пино нуар. Он поднял бутылку и показал мне этикетку.

– Здорово, – откликнулась я.

– Дороговато, конечно, но уж очень хороший кусок мяса попался, он того заслуживает. Как прошел день?

– Хорошо, спасибо, – сказала я, мысленно присматривая местечко в лесу за родительским домом, где можно будет закопать Крейга.

– Чего ты так на меня смотришь? – с улыбкой спросил он.

– Ой, да просто думаю о том, как сильно я тебя люблю, вот и все.

И еще о том, что я наконец-то придумала, как использовать отрезанный член Дэна Уэллса.

Понедельник, 12 февраля

1. Стремный Эд Ширан на парковке «Лидла», который выскочил из кустов прямо у меня перед машиной в футболке с надписью «Бугагашенька».

2. Люди, которые носят футболки с надписью «Бугагашенька».

3. Женщина с двумя коричневыми спаниелями, которые вечно нападают на Дзынь и гуляют без поводков, – правда, сегодня она впервые со мной поздоровалась, когда я нечаянно посмотрела ей в лицо.

Про Мужика с Канала так больше ничего и не слышно. В редакцию не приходили заплаканные родственники, которым пришлось бы наливать чай и выражать сочувствие, а может, даже публиковать от их имени обращение к жителям города с просьбой отыскать пенис усопшего. Очень странно. Я решила порасспросить об этом народ.

– Клавдия, а что, полиция так ничего и не выяснила по поводу того типа с канала?

– Нет, – со вздохом ответила она. – Ужасная история. По-прежнему ничего не нашли. – Она вдруг посмотрела на меня: – А что, ты его знала? Ведь твой парень, кажется, кто-то вроде электрика, да?

– Строитель. Вообще-то по профессии он…

– А, Джонни, отлично, ты распечатал, да? – перебила она меня.

Джонни, один из наших фотографов, возник у меня за спиной, и на груди у него висел фотоаппарат размером примерно с мою голову. Они стали болтать, и мне потребовалась целая минута, чтобы осознать, что мое участие в разговоре (если я в нем вообще участвовала) завершилось.

Мне не нравится ни один из фотографов «Газетт» – ни Стюарт, ни Брайан, ни Джонни. Они все никчемные наглые придурки, которые расхаживают по редакции с таким видом, как будто они рок-звезды и праздник не начнется, пока не явятся они.

Я спросила у Богдана с ресепшен, не получал ли он некролога от родителей Дэниела Уэллса. Все репортеры уже называют его Дэн, как будто были с ним знакомы. Как будто он был им симпатичен. Как будто они бывали у него в саду на вечеринках с барбекю или он устанавливал им Скай-ТВ по дружеской цене. Я даже слышала, как Эдмунд сказал: «Господи, вот ведь бедняга…» А некролога пока так и не появилось. Я заметила, что Богдан больше ко мне не подкатывает. Очевидно, его ходатайство о предоставлении убежища было рассмотрено и ему разрешили остаться.

Дэн-Дэн, Где Твой Член – под этим именем он пребудет в памяти людской.

Ушла с работы пораньше, чтобы отвести Дзынь в парк поиграть в мячик. Я чувствую, что в последнее время провожу с ней мало времени, а она такая хорошая собака и заслуживает больше внимания. В миллионный раз попыталась научить ее давать лапу, но все впустую. А потом мы уютно устроились на диване, чтобы посмотреть по Скай-ТВ «Симпсонов».

Крейг пригласил свою обычную компанию – Эдди, Гари и Найджела – на изысканный ужин под Call of Duty, пиво и футбольную трансляцию. Раньше по пятницам я ходила на пилатес, но забросила эту идею несколько месяцев назад, когда поняла, что час в помещении, набитом невозможно тощими бабами, которые дружно растягиваются и пердят под песни певицы Энии, – не самое разумное использование времени. Теперь в футбольные вечера я сижу за обеденным столом, ем шоколадное драже и «работаю над романом». Обычно просто сижу в соцсетях или в чатике.

Мои чатики – это такое место, где извращенцы вылупляются подобно лягушкам из икры, а феминизм рухнул замертво от мощного удара в челюсть. Я называю себя там Душистым Горошком и играю роль уверенной в себе шалавы. На мое развратное нахальство всегда выстраивается очередь страждущих, и обо мне тут уже ходит молва, что мне достаточно всего нескольких мастерски подобранных слов, чтобы довести мужчину до оргазма. Конечно, мужчины эти – худшие представители генофонда: печальные сгорбленные бородачи, которые просят прислать им твое фото, пока у них жена вышла из комнаты, или присылают короткие видео о том, как они отчаянно теребят себя и доводят до экстаза, глядя на твои фотки. Дешевые удовольствия. Развлекаюсь чем могу.

Сегодня я испробовала кое-что, чего раньше никогда не делала: притворилась парнем. Отправила им фотографии голого Крейга, которые нашла у себя в телефоне. На меня буквально накинулись. Очень необычные ощущения, совершенно незнакомые, и, честно говоря, я здорово повеселилась. Даже немного жаль, что у меня нет пениса. В смысле, своего собственного.

Тем временем чужих пенисов у меня на диване собралось целых четыре. Эдди О’Коннел – несостоявшийся профессиональный футболист, ныне помощник адвоката и, как он утверждает, дальний родственник Рахима Стерлинга ^[41]. Говорит на пяти языках. Включая английский – чего не скажешь о Гари.

Гари я нравлюсь, и это печально, потому что лицо у него похоже на яичницу. Он бросает всякие намеки типа: «Рианнон, классное платье» и (когда мы смотрели «Пилу-3») «Ты такая смелая – не знаю, как ты можешь смотреть такое и не морщиться». Да, я на удивление хладнокровна, когда кто-нибудь другой у меня на глазах испытывает боль. Нет, ну ведь это не со мной происходит, правильно? С чего мне-то морщиться? Но все равно спасибо, что заметил, ты, возомнивший о себе невесть что ушлепок из Содома с членом как у мышонка. Еще говорит, что я смешная, «девушки редко такими бывают». А я говорю, что Гари – мудак, «парни нередко такими бывают». На окне его автоприцепа – наклейка: «ПЕЧЕНЕК НА НОЧЬ В МАШИНЕ НЕ ОСТАВЛЯЕМ». Эту шутку я даже комментировать не буду, пускай висит в воздухе. Еще бы и самого Гари рядом подвесить – совсем было бы хорошо.

Найджел Ярдли похож на большой ком пластилина, к которому сверху прилеплен еще один, маленький. Мне достаточно бывает взглянуть на его живот в форме мяча для пляжного волейбола, и на следующий вечер я к своим шоколадным драже не притрагиваюсь. У него своя ремонтная фирма и собственный фургон с надписью «NYPD. ГРУППА БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ» ^[42]. Кому, интересно, нужно быстрое реагирование, когда речь идет о ремонте? «Помогите! Кто-нибудь! Скорее! У меня обои отклеились и плинтус изогнулся!» И я уж молчу о том, что он говорит «гиброизоляция».

– Роооооаааааааррррррггггххххх!!!!!!!!!! – раздался радостный рев из Диванного Края, когда какой-то нападающий в полете забил мяч головой, отчего Дзынь соскочила с моих колен и стала лаять так, что ей чуть голову не оторвало. Парни заржали на весь дом.

Я проверила на новостных каналах, нет ли свежей информации о Дэниеле Уэллсе и его мутной кончине. Свидетелей нет, пропавший член не объявлялся, и третьего человека, которого они допросили, тоже пришлось отпустить без предъявления обвинений. Похоже, полиция в растерянности. Бедняжки.

– Рооооаааарррргггххх!!!!!!!!

– Козлина, твою мать, не защита, а дыра!

– Да он играет как баба!

– Дайте уже, блин, судье собаку-поводыря, там же был явный офсайд, ну!

Возможно, я уже упоминала, что не люблю громких звуков. Ни громких звуков, ни бурного футбольного энтузиазма, ни фейерверков. Или когда кто-нибудь роняет тарелку. У меня от этого нервы под кожей просто плавятся. Когда стало ясно, что больше их диванных разглагольствований я не вынесу, я надела мартинсы Крейга и объявила, что ухожу на долгую прогулку с Дзынь. К этому моменту все они уже неслабо надрались, и, думаю, Крейг меня даже не слышал.

На улице было тихо. Рядом с мусорными баками я встретила миссис Уиттэкер, она проталкивала черные мешки с раздельным мусором в правильные отверстия. Мы обменялись короткими приветствиями и чем-то вроде «А тепло сегодня, правда?», и она в кои-то веки ничего не попыталась у меня стянуть.

В 21:43, когда мы дошли до светофора у супермаркета, я проверила телефон. Казалось, повсюду мир и покой. Прошло полчаса – и ничего, ни одной живой души.