– Посмеялись, и хватит, но ситуация дурацкая же. Девушка – красавица, умница, если вы не врёте, хозяйственная, но не по душе моему другу. Поэтому скажите там вашим старшим, пусть ищут для неё другие варианты, – резюмировал я. – И зря вы сюда приехали.

– Ничего не зря, она учиться будет здесь, место уже купили в КИСИ каком-то, и квартира есть своя. Так что, мы бы всё равно приехали сюда, только вместе с ним, – старший брат Ерлан указал пальцем на моего упрямого соседа.

– Она уже десятый класс закончила? – удивляюсь я.

– Да, ей уже семнадцать, и школу с золотой медалью закончила!

– Ещё и старая, – пошутил я.

– Нормальная, пойдёт – первый раз подал голос жених.

– А знаешь, как она поёт? – спросил Ерлан и принялся ковать железо пока горячо. – А как куырдак готовит?

Тут за окном раздался протяжный вой пьяной Аиды, она, наверное, вырвалась из-под опеки третьего брата, который удерживал её в машине, и нашла окно своего жениха.

– Если она готовит, как поёт…, – ошеломлённо говорю я.

– Это песня такая… про маму, и она пьяная, – попробовал скрасить неловкость момента второй брат девушки, он, кстати, не представился. – Не мама пьяная, а Аида.

Итоговое решение было такое – братья дома говорят, что отношения между молодыми наладились и их присутствие не нужно, Аида живет своей жизнью, а Бейбута я ей раз в месяц показываю. А там, как я понял, братья надеются, что «или падишах сдохнет, или ишак заговорит». Ну, что ж. Прямо сейчас драки не будет и бежать никуда не надо Бейбуту – это уже хорошо. Девушку увезли братья на её квартиру, а ведь, в самом деле, богатая родня могла быть у Бейбута.

Сосед, возбуждённый встречей со своей «мечтой», ещё с час нервно ходил по комнате, а потом уснул. А я, потеряв сон, стал размышлять о своей жизни. Вроде план чёткий есть – попасть за границу получить свои деньги. А потом? Оставаться там, на Западе, я не хочу, в основном, из-за бабушки сейчас, для неё это будет предательством. Зато начальный капитал будет. В моем мире, перед самой службой в армии, уже открылись кооперативы разные, значит, скоро примут закон об индивидуальной трудовой деятельности и я смогу вложиться куда-нибудь. Что ещё? Ещё этой зимой будет съезд КПСС, вообще о нём ничего не помню. Но то, что он будет, объявили уже. И Ельцин – секретарь ЦК КПСС.

Но не это меня гложет, а авария в Чернобыле. Я и даты точной не помню – конец апреля следующего года. И как помочь – непонятно. Даже если я признаюсь в своём попаданстве, у меня просто нет в голове никаких значимых событий, которые точно состоятся, и про которые я мог бы заранее рассказать. Вот такой нелепый, как выяснилось, я знаток будущего. Отпадает и вариант «пророк» по этой же причине – не о чем пророчествовать до момента аварии. Анонимки? И что там написать, если я причину аварии и в будущем не знал. Вроде, был эксперимент. Тут чуть теплее, ствол есть, значит, «экспериментаторов» могу (в теории) на ноль помножить. На практике я такого никогда не делал, да и найди этих экспериментаторов, попробуй. Слышал ещё, что четвертый блок ЧАЭС стоит на стыке тектонических плит, и было, вроде, землетрясение. Сам чёрт ногу сломит. Ладно, время есть ещё, подумаю.

Кручу магнитолу и попадаю на Маяк:

– В ЮАР вчера началась бессрочная забастовка чернокожих горняков золотых приисков и угольных шахт с требованием отмены чрезвычайного положения, – сообщает звенящий праведным возмущением голос диктора.

«Может, уголь подорожает?» – размышляю я.

Остальные новости про урожай и фестиваль.

Проснулся сосед, идём на завтрак. В столовой полно новых лиц, несколько десятков человек с первого курса шумят и колготятся. Вспоминаю, что я – комсорг, надо дать задание организовать им комсомольскую ячейку курса, и провести отчётно-выборное собрание школы. Пашки уже нет. Иду к Киму, тот радуется и мне и моей инициативе. Совсем не хочется вешать на себя комсомольскую работу.

– Не дури, комсоргом школы сам будешь, пригодится в будущем для карьеры, я-то уж знаю, – говорит Николай Сергеевич.

«Знает он! Это я знаю, что нифига не пригодится», – ворчу про себя я, и, конечно, соглашаюсь. До того, как ВЛКСМ прикроют, ещё несколько лет пройдёт.

В комнате Бейбут собирается на тренировку. Оказывается, он приехал на чемпионат города по боксу, а не сбежал. Точнее ехать он должен был с будущей роднёй, но решил поехать один на поезде, из вредности. Иду на треньку с ним.

– А мы тебя не заявляли! – удивляет меня Игорь Леонидович. – Откуда я знаю, когда ты вернёшься с фестиваля? А Бейбут – да, завтра первый бой. С шестого по двенадцатое турнир проходит.

– Тебе – члену сборной и чемпиону СССР, можно и пропустить, – поддерживает Игоря его коллега Аркадий Иванович. – И это… Толя. Я неправильно узнавал, занимался ты, только немного, и папу твоего уважаемого Фомин знает. А что у вас фамилии разные?

Не отвечая, плотно работаю по мешку. Немного обидно, но тренера понимаю – мест немного, всего шестнадцать человек в каждой категории, и я тупо займу чьё-то. Да и у кого-то медаль отберу, что уж из себя скромника строить? Бейбут, кстати, идею с походом на Столбы поддержал. Тем более, у него в субботу нет боя, только в воскресенье полуфинал.

– Ты выйди сначала в полуфинал, вообще не тренировался летом, – выговариваю ему я.

Работает он и вправду вяло. Техника и сила удара при нём, а скорости не хватает.

– Да я с поезда, завтра в норме буду, – бухтит тот.

Заходим в гастроном по пути домой. По сравнению с полками в московских магазинах тут – полный голяк. «Завтрак туриста», зелёный горошек, хлеб и майонез. Скудность покупок мы исправили на улице. Около гастронома, прямо как и в будущем, стоят рядком бабули, продавая урожай со своих огородов-дач. И не гоняют их, да и попробуй, прогони, сами они кого хошь прогонят. На улице мы приобретаем у бабушек пару пучков зелени, редис, банку малины, огурцы и чеснок. Бейбутовская Таня уже уехала, и смысла подниматься на второй этаж нет, разве что сказать, что в поход на Столбы мы с Бейбутом решили пойти? Иду я один, оставив своего соседа сторожить сумки с вещами и покупками.

В галантерее, где сегодня трудится Маша, малолюдно, и мне выделяют пару минут на разговор.

– Записывай нас в столбисты! Идём мы с Бейбутом вдвоём! Где сбор? – сразу говорю цель визита я, ибо к нам уже присматриваются разновозрастные тётки – машкины коллеги, наверняка записные сплетницы.

– Есть ещё вариант – в пещеры сходить, – искренне радуется Маша, отсвечивая запудренным фингалом. – Туда с ночевкой, правда, ходят.

– У меня клаустрофобия, – вру я, и, видя вопрос в глазах девушки, добавляю. – Тесных помещений боюсь.

– Ты боишься? – удивляется Маша.

Нечасто парень моих лет, говорит, что чего-то боится, тем более девчонке.

– Так-с, идти решили шестнадцатого, с вами нас будет уже двенадцать, – записывает себе в блокнотик Маша пару фраз.

– А так это ещё и через неделю, а то Бейбут переживал, у него чемпионат города по боксу, – радуюсь я.

– А тебя не взяли? – спрашивает девушка.

– Я член сборной СССР и чемпион СССР по боксу, мне это соревнование не нужно, – улыбаюсь я, радуясь возможности похвастать.

Маша на секунду заново меня осмотрела оценивающе и фыркнула еле заметно.

«Не понравился, или молодой для неё», – понял я.

– Надо же, какие у тебя ухажёры! Целый чемпион! – услышал я мужской голос за спиной.

Вот чего не хочу, так это драться. Вздыхая, оглядываю хама.

Глава 3

Стройный парень лет тридцати, рубаха с засученными рукавами открывает ряд татуировок, плюс нечто невнятное на пальцах изображено. Сидел или косит под урку?

– Вечер в хату. Ты кто по жизни? – говорю, что вспомнил из фени.

Урка опешил.

– Слышь, боксер, я ведь не посмотрю…

О чем он собирался сказать, я не дослушал – резко ударил кулаком ему под ребро, и рукой придержал – упадёт ещё, витрины побьёт.

– Тебя в школе не учили, что девочек бить нехорошо? – спросил еле слышно я, хотя мне пока ответить не могут. – Женщин бить – последнее дело.

– Она мне изменяет, – просипел тот. – Тебе, правильному, не понять.

– Два варианта: не живи с ней или терпи. Ещё услышу хоть слово грубое о ней, найду, и тебе параша на зоне за радость будет. – Ясно? Не слышу.

– Ясно мне…А ты, – развернулся он к Маше, – на суд завтра не опаздывай и учти – алименты я всё равно платить не стану, может вообще не от меня она, – сказал парень.

– Да она копия твоя! – ахнула его жена. – Будешь платить двадцать пять процентов, куда денешься.

– Устроюсь сторожем на полставки, будешь десять рублей получать, – со злостью сказал муж.

– Ты это, если будут проблемы, скажи, и на развод могу с тобой пойти, – предлагаю я.

– Нет, не надо, спасибо. Мой папа ему уже всё объяснил, и ты ещё чуть не побил, – засмущалась Маша.

– Зря не побил, руки чесались, – признался я.

То, что у судьбы есть чувство юмора, я понял, выйдя на улицу и не увидев Бейбута там, где я его оставил. Мой друг нашёлся за углом, а рядом с ним сидел, прислонившись к кирпичной стене магазина, с разбитым лицом этот самый муж.

– Что? Он сам нарвался, толкнул меня, чуть не разбил майонез в банке, а потом ещё и узкоглазым обозвал! – огрызнулся на всякий случай Бейбут, ещё не зная, что я его ругать не стану. – Теперь и он узкоглазый! Злой как черт был, а я при чём?

– Всё правильно сделал, – солидно сказал я. – Нечего девушек бить и маленьких!

– Он бьёт как кувалдой, у меня в голове звенит, – пожаловался вслух парень.

– Что ты хочешь, он тоже боксёр, – притворно посочувствовал я.

– Да я ударил-то его раза три, – ворчал мой друг по пути в общагу.

– Нормально всё, это муж Маши, продавщицы, он ей фингал и поставил, хотя они уже месяц как не живут вместе, и завтра суд у них по разводу, – прояснил я.

Дома прожорливый сосед решил сразу подкрепиться. Зеленый горошек с майонезом и с салом домашним. Я его научил такому перекусу. История с женитьбой ненадолго выскочила у Бейбута из головы.

Иду к Киму, того опять нет на месте, а мне бы насчет собрания комсомольского поговорить. Плакат-объявление рисовать некому! А по-другому как собрать всех? Решаю просто напечатать на машинке информацию и развесить листки в разных местах – на этажах, на двери столовой и т.д. Секретарши у Кима сейчас нет, а машинка есть, но в сейфе, мать вашу. Иду в «ленинский класс», где хранятся комсомольские документы разные, у меня тоже тут сейф есть! Неожиданно обнаруживаю в кабинете Ирину Моклик, с редким отчеством – Франтишковна. Она тоже из Комитета комсомола школы и была раньше правой рукой комсорга Пашки, который школу уже закончил. А она, стало быть, нет. Странно, я думал, мы вдвоем с Бейбутом в Комитете остались. Ну, всё равно, три члена – это мало, довыберем.

– А ты чего так рано в школу вернулся? – сняла с языка мой вопрос девушка.

А она за год похорошела, был лишний вес, и нет его. Да мордашка у неё спесивая, но не воротит от неё меня. Может поэтому ответил дружелюбно:

– Я, Ир, с фестиваля вернулся в этот понедельник, сегодня вот в Комитет комсомола города поеду. Хочешь со мной? – спросил я и добавил: – Вот тебе значок в подарок привез.

– Значок? Фестиваль? – немного растерялась деваха, ведь жили мы с ней немирно. – Хочу! Поехали! Надо только написать объяву первокурам насчёт комсомольского собрания, пока они в деревню не уехали. Ты же знаешь, что они раньше других уезжают. Так вот, в городской Комитет комсомола желательно ехать уже с делами вновь прибывших комсомольцев. Я изучала список поступивших и написала несколько объявлений.

– Сам за этим пришёл сюда, а ты видишь, уже всё сделала! Тогда давай после обеда собрание проведем, а объявления я сейчас расклею везде! – похвалил её я и взял часть работы на себя.