– Я и сейчас не хочу ничего плохого о нем говорить. Он мне нечужой человек. Я и сейчас бы смолчала, но ты уже взрослая. Мало ли, как жизнь повернется? Хочу, чтобы ты понимала, что к чему. Я же надеялась, что он одумается и будет с тобой общаться. Просила его об этом. Да только все в пустую. У него новая семья. Отец твой неплохой человек, но очень уж ведомый. Мы с ним поначалу хорошо жили. Он от родителей отделился. Мы дом этот построили. А потом родня его, которая меня не приняла, пеняя на то, что я городская и уклада не знаю, начала ему в уши петь такие арии, что только держись! А он не смог. Не удержался… Поверил… Стал придираться по пустякам, а дальше и того больше – заявил, что любовь наша ошибкой была. А ошибке-то этой, тебе то есть, уже лет семь было к тому моменту. Так и разошлись мы с ним… Насильно мил не будешь… Жаль только, что, со мной расставшись, он и тебя из жизни вычеркнул. Как ни уговаривала я его поддерживать с тобой связь, ответ был один: «Я дом оставил! Чего тебе еще от меня надо?» А раз так, то я хочу, чтобы ты понимала, дом этот – твое наследство от отца! И если кто начнет на него претендовать – не слушай! Я документы все оформила честь по чести после того, как поняла, что отец твой меня слышать перестал. Захочешь продать – твое право. Я перееду в город тогда. Там родительская квартира пустая стоит. Были бы они живы – даже не задумалась бы. Уехала! А так… У тебя тут друзья-подружки были, да и с тетками своими, сестрами отца твоего, ты хорошо общалась. Вот и не стала я тебя дергать. А теперь говорю тебе прямо – уезжай! Нет для тебя здесь ничего хорошего. Молодежь-то почти вся разъехалась… А в городе может и встретишь хорошего человека! Счастья хочу для тебя, родненькая моя…

Лиза целовала руки матери, а сама ревела так, что не видела от слез ничего вокруг. Ей были выданы ключи от городской квартиры, подробная инструкция и наказ: учиться как следует.

– Твое будущее! Профукаешь – сама будешь виновата. Я всегда помогу, но и ты для себя что-то сделай. Поняла меня?

Лизе только и оставалось, что кивнуть.

А потом были пять лет, на протяжении которых мама каждую субботу приезжала в город, чтобы привезти полные сумки и проведать Лизу.

– Грибы вот. Любимые твои. В этом году много их. Насолила столько, что за зиму, боюсь, и не съедим. Утку в морозилку убирай сразу. И еще я тебе малину привезла. Сама варенье сваришь?

– Так съем! Спасибо, мамочка! – Елизавета обнимала маму и чувствовала себя самой счастливой на свете.

А потом был Артем… И была любовь… Свадьба, счастье, рождение Полины…

И тот страшный день, когда руководитель секции, где муж Лизы занимался альпинизмом, сообщил ей о том, что случилось на том сложном склоне, который Артем так хотел покорить…

Не успела она оправиться от потери, как к ней нагрянули тетушки.

– Лиза, отец с тобой встретиться хочет.

– Зачем?

– Поговорить… – тетки прятали глаза, но Лиза и так уже обо всем догадалась.

– Если насчет дома, то пусть даже не заикается. Пока мама жива – ничего делить не позволю!

– А ты что же? Так ничего и не знаешь?! Мама твоя…

Домой, к матери, Лиза летела…

Но время бывает очень жестоко к любящим. Они спорят с ним, пытаются торговаться и умоляют замедлить свою тяжелую поступь… Но время глухо к мольбам. Оно делает свое дело, порой отнимая надежду и не давая ничего взамен.

Но с Лизой ему пришлось считаться.

– Мамочка, ну почему?! Почему ты мне ничего не сказала?! – Лиза снова целовала руки матери, ругая себя за то, что не заметила, насколько стали тоньше ее пальцы.

– Доченька, до того ли тебе было? Артем… Полина маленькая… Я не хотела, чтобы ты думала еще и обо мне!

– А о ком мне думать, мама?! У меня же больше никого нет! Ты и дочка! Не смей меня бросать, слышишь?! Как я без тебя…

Лиза ревела, не вытирая слез, совсем как в детстве. Только всхлипывать старалась потише, чтобы не услышала Полина, которая спала в соседней комнате.

– Нет, мамочка! Я не готова тебя отпустить! Слышишь?! Не могу!

– И не надо, доченька, – улыбалась мать Лизы и гладила ее руки. – Не надо… Я буду держаться…

Сколько сил и терпения было в этой женщине? Откуда она черпала их?

Вместо отмеренных ей пары месяцев, она продержалась больше четырех лет. Гнала от себя дочь, уговаривая ее вернуться в город, но Лиза стояла на своем – ее дом рядом с мамой!

Полина росла любопытной, шустрой, балованной и знающей, что в жизни нет ничего важнее семьи и любви к тем, кто рядом.

– Бабуленька, давай булочки печь!

– Давай, рыбка моя! Сладкие или соленые?

– Всякие! Хлеба много не бывает! Ты сама так говорила! Я ребят угощу.

– И то дело! Становись рядышком со мной. Будем тесто творить!

Полина очень хорошо запомнила и это слово, и бабушкины руки, которые то энергично месили тесто, то ласково, любовно оглаживали его, словно отдавая свое тепло.

Булочки, пирожки, ватрушки… Выпечка в доме не переводилась.

– Мамочка, ты опять?! – Лиза приходила с работы и качала головой, глядя на блюдо с пирогами, стоявшее на столе.

– Не ругайся, доченька! Мне это в радость. Устала лежать. Встану, разойдусь немного, и мне легче… Детвора рядом толчется… Как галчата, ждут, когда можно будет пирожок или булочку ухватить и бежать играть дальше… Это ли не счастье?! Пока они рядом – я живая… Понимаешь ты это?

– Молчу, мам! Лишь бы тебе не в тягость было.

Полина пошла в первый класс, и мать Лизы плакала от счастья, любуясь на серьезную, немного испуганную внучку с огромными белыми бантами на концах тоненьких косичек.

– Позволил Господь мне дожить до этого дня… Подойди ко мне, детка, я тебе ленточки поправлю…

Лиза поняла, что все плохо, в тот день, когда ее мама не поднялась утром, чтобы поставить хлеб. Вызвав соседа, она посоветовалась с ним, решая, везти ли маму в город, а потом поручила ему Полину.

– Пусть у вас побудет.

Два дня и две ночи она не смыкала глаз, сидя рядом с мамой и держа ее за руку.

– Отпусти меня, милая… Пора…

– Не могу, мамочка… Не проси…

– Надо.

Лиза задремала только раз, на рассвете, и проснулась оттого, что ей показалось, как что-то теплое коснулось щеки и мамин голос произнес ласково:

– Вставай, доченька… Пора…

Оставаться в родном доме после того, как не стало матери, Лизе было невыносимо.

Тетки, не заглядывающие в ее дом все то время, пока болела мама, стали наведываться чуть не каждый день, но молчали до поры до времени. А потому Лиза сама завела нужный им разговор.

– Отец все еще хочет со мной встретиться?

– Да!

– Передайте ему, что я не хочу. Пусть юриста найдет и пришлет ко мне. Все решим.

Она отдала третью часть от продажи дома отцу и поставила точку в своих отношениях с родственниками. Тетушки возмущались, конечно, но не настаивали на том, чтобы поддерживать общение.

– Гордая ты больно, Лизавета! Нельзя так! Полинке своей какой пример подаешь?! Корней своих знать не будет!

– Все ее корни – это я и мама. И нас она знает очень хорошо. Сколько лет мы в деревне прожили? Хоть раз вы ее к себе пригласили? Приветили? Ваши дети и внуки в мой дом приходили, как в свой. А вы Полю к себе не пускали. Думаете, я забыла, как вы ко мне в город приезжали, чтобы дом делить? Нет. Память у меня хорошая. Все помню.

– Ох, и остра ты на язык стала! Ну и живи одна! Намаешься – прибежишь!

Им невдомек было, что Лиза вовсе не была одна. Соседи ее, Михаил и Галина, поддерживали ее все то время, пока болела мама, а потом помогли с подготовкой и присматривали за Полиной. Бездетные, но очень добрые люди, они считали девочку своей внучкой, а Лизу – дочерью.

– Своих Господь не дал, – вздыхала Галина. – Зато послал вас с Полюшкой. Решишь уезжать, Лизок – твое дело. Только ты уж не гони нас! Позволь хоть изредка в гости наведываться да смотреть, как Полинка растет. И сами приезжайте! Мы тут за всем присмотрим. Ты не сомневайся! А ты решай, как лучше будет для вас. Поля растет. Ей учиться нужно. Учительница говорила, что она очень умненькая. Вот и думай! Школа у нас хорошая, да только довольно ли ее будет для девочки? Мама твоя очень хотела, чтобы вы в город переехали.

Лиза после этого разговора решила сделать так, как хотела мама. И теперь вела дочь в новую школу.

День мелькнул, как и не было. Полина осталась довольна и новым классом, и школой. У нее начались учебные будни, а Лиза с головой ушла в работу, понимая, что теперь им с дочерью рассчитывать не на кого.

Первое же родительское собрание стало для нее откровением. Ор, который стоял при обсуждении подарков для детей к Новому году, стоял такой, что ей просто захотелось заткнуть уши и выбежать вон из класса. Она поймала взгляд учительницы, которая зажалась в углу за своим столом, и поняла – ей тоже происходящее не нравится.

Ольга Михайловна была молодой, не очень опытной и до истерики боялась бойких руководителей родительского комитета, которые второй год командовали парадом, не обращая внимания на руководство школы и классного руководителя.

Она даже не пыталась вмешаться в происходящее, но после собрания сама подошла к Лизе.

– Удивлены? Так у нас всегда. Вы внимания не обращайте. Они вообще-то хорошие. Просто кричат очень уж громко.

– Это да…

– Я хотела с вами о Полине поговорить.

– Что-то случилось? – встревожилась Лиза.

– Даже не знаю, как и сказать… Понимаете, она покупает булочки на переменах…

– Знаю. Ведь деньги на это я ей даю. Ей не очень нравится еда в столовой, и я не хочу, чтобы она ходила голодная.

– Дело в том, что Полина ест очень хорошо. Не капризничает. Но не булочки.

– Постойте, я что-то совсем ничего не понимаю! Она покупает булочку, но ее не ест?! А что же она с ней делает?

– Я хочу, чтобы вы сами спросили у нее об этом.

– А вы знаете?

– Да. Знаю. Но хочу, чтобы она сама вам рассказала. Одно могу сказать. У вас есть повод гордиться вашей девочкой.

Лизе ничего не оставалось, как только кивнуть в ответ. Домой она пришла несколько озадаченной.

– Поля, ты мне можешь кое-что объяснить?

– Что, мамочка? – Полина с готовностью отодвинула от себя тетрадь с задачками.

– Ах, ты хитрюга! – Лиза невольно улыбнулась. – Решила, что мы беседовать будем, а не математику решать?

– Ага!

– Ну уж нет! Давай так – я тебе задачку, а ты мне решение!

– Интересную?

– Очень! Слушай! Есть девочка, у которой в кошельке денежка. Девочка идет и покупает в буфете булочку. Денежку она заплатила и булочку получила. Пока все понятно? Хорошо. А теперь вопрос. Девочка булочку не ела, но та куда-то делась. И теперь у девочки ни булочки, ни денежки. Вопрос: куда делась булочка?

Полина посерьезнела и опустила глаза.

– А ты сердиться не будешь?

– Поля, я не знаю. Для начала мне нужно понять, что происходит.

– Понимаешь, мамочка, у нас в классе есть мальчик… У него тоже только мама… Как ты у меня. Но… Он все время голодный!

– Он не ест с вами?

– Ест. Но ему все равно мало. Я спросила, завтракает ли он утром.

– И что он сказал?

– Ничего. Рассердился. И обиделся на меня.

– Но булочку потом взял?

– Да. Он очень голодный был…

Полина чуть не разревелась, но Лиза обняла ее и прижала к себе.

– Не плачь, маленькая! Ты самая добрая девочка на свете!

– Бабушка тоже так говорила… А еще говорила, что нужно делиться хлебом с тем, кто голодный! Булочка – это ведь тоже хлеб?

– Конечно, Поля. Хлеб…

Наутро Лиза позвонила Ольге Михайловне.

– Выяснили в чем дело?

– Да.

– У вас очень хорошая, добрая девочка. Знаете, как она отдавала эти булочки Коле? Просто оставляла на столе рядом с его тарелкой. Ничего не говоря. Ничего не объясняя. Я никак не могла ожидать от ребенка ее возраста такого такта. Простите, что не вмешалась в эту ситуацию сразу. У Коли очень сложная ситуация в семье. Его мама… Как бы это сказать помягче… Злоупотребляет крепкими напитками. У нее очень непросто жизнь складывается, и мальчик стал просто заложником сложных семейных обстоятельств.

– Настолько, что она его перестала кормить?