Чунь Цин испуганно сжалась, покорно выставив вперед руки. Одна из служанок старой госпожи подошла к ней с плоской палкой, замахнулась и со шлепком ударила ее по ладоням. Ян Юмэй заметила, как вздрогнула Чунь Цин, до боли прикусив нижнюю губу и зажмурив глаза. На ее ресницах ярко сверкнули слезы.

Когда десять ударов были совершены, служанка поклонилась госпоже и встала за ее спиной. Ладони Чунь Цин по цвету напоминали кожуру спелой сливы, а пальцы распухли. Еще бы немного, и кожа лопнула, окрасив снег красным.

Старшая служанка взялась за ручки кресла госпожи Гао, везя его перед собой. Вскоре внутренний дворик опустел, лишь на снегу остались многочисленные следы.

– Юная госпожа, вы так хорошо справились! – с облегчением выдохнула Чунь Цин, махая руками, чтобы хоть как-то остудить их. – Вам повезло, что старшая госпожа не заставила стирать вещи в холодной реке, как в прошлый раз. Давайте поскорее войдем в дом, вам еще рано так долго быть на морозе.

Служанка помогла ей подняться, и Ян Юмэй, шатаясь, вошла в комнату, без сил опустившись на кровать и подперев висок рукой. Голова кипела, словно была наполнена тягучим клеем из свиной кожи.

– Юная госпожа, вы как? – обеспокоенно пробормотала Чунь Цин, заметив ее пустые глаза. Коснувшись горячего лба Хуанъянь, она тихо вскрикнула: – Какая же вы горячая! Ложитесь, ложитесь, я заварю вам лекарственный чай – с прошлых запасов немного осталось. Постарайтесь поспать еще немного.

– Нет, мне… нельзя спать… – закачала головой Ян Юмэй. – Вдобавок твои руки…

– Ох, не волнуйтесь! Мне не впервой получать наказания!

Хуанъянь не хотела вновь провалиться в тот страшный сон, в котором бесконечно тонула. Все что угодно, лишь бы не быть вновь на грани смерти.

– Не переживайте, чай успокоит ваши мысли. Вам стоит сейчас хорошо выспаться.

Заваренный травяной отвар распространял по воздуху горький запах. Чунь Цин дала Ян Юмэй чашку со сколами, из которой та без всякого желания все выпила. Чай, каким бы ужасным на вкус он ни был, принес облегчение. С неохотой улегшись, Ян Юмэй лишь на секунду закрыла глаза, мгновенно провалившись в глубокий сон без сновидений. Она плавала в приятной темноте, шелком обернувшейся вокруг кожи. Постепенно тьму разгоняли воспоминания – незнакомые лица, незнакомые голоса и места.

Среди всего этого несколько раз мелькнул образ мужчины: стоило ему появиться, как тревога уходила и становилось спокойнее. Спустя время, когда воспоминания улеглись, Ян Юмэй поняла, что этот мужчина – Ся Ган, отец девушки, в чье тело она попала.

Раскрыв тяжелые веки, Хуанъянь жадно вдохнула, прогоняя пелену с глаз. Тело уже не казалось таким тяжелым и неповоротливым, и дышать стало легче. Сколько она пролежала?

Поднявшись, Ян Юмэй огляделась. Сквозь тонкую бумагу окон пробивался тусклый желтый свет – еще раннее утро, и древо Цышань только меняло свой цвет, постепенно окрашиваясь золотом. Зимой оно почти не грело, а угли в печи уже остыли, из-за чего в комнате стояла прохлада.

Скинув одеяла и потянувшись, Ян Юмэй прошлась по комнате, открывая ящики и шкатулки.

Ся Юань – так звали эту девушку. Она была с рождения весьма глупой и к восемнадцати годам с трудом могла держать в руках палочки. Матери у нее не оказалось, а отец… отец, второй по старшинству сын госпожи Гао, был некогда гордостью дома Ся, а сейчас скитается неизвестно где по Среднему Миру.

Стоило подумать о Ся Гане, как сердце начинало болеть, отчего Ян Юмэй каждый раз хлопала ладонью по груди.

У Хуанъянь тоже только отец… И он умер от руки Мин Ханя в тот роковой день, когда вся ее жизнь разрушилась.

Вещей у Ся Юань было немного. Вся одежда старая и по множеству раз перешитая, а ткань давно потеряла свой цвет и форму. Все украшения – деревянные с грубой резьбой. Ян Юмэй, привыкшая к роскоши, к шкатулкам, наполненным серебром, золотом и драгоценными камнями, давилась старой кровью. Из великой демоницы, которую боялись все три Мира, она стала глупой девчонкой, к которой относятся как к прислуге.

Найдя спрятанное под матрасом бронзовое зеркало, Хуанъянь взглянула в него, с ужасом округлив глаза. Ее лицо, о котором слагали легенды, которое соблазняло могущественных небожителей и демонов, было навсегда утеряно! Вместо него из потертого зеркала смотрело опухшее, покрытое красными пятнами лицо, способное напугать любого, кто взглянет на него.

Отбросив зеркало, Ян Юмэй зло рассмеялась, схватившись за волосы и опершись о комод. Ее глаза метались по комнате в поисках острого ножа. Перережет себе горло и дело с концом! Есть ли смысл мучиться?!

Во дворе послышались шаги, и дверь со скрипом открылась. На пороге стояла незнакомая служанка, при виде которой тело тут же бросило в холод.

– Очнулась наконец, – безразлично произнесла она. – Ты проспала неделю.

Ян Юмэй с трудом заставила себя стоять на месте и смотреть, как девушка опускает на стол поднос с едой. На тарелке лежало немного сухого риса и куски рыбы.

– Ешь, – велела служанка.

Помедлив, Ян Юмэй села за стол. Стоило почувствовать запах рыбы, как к горлу подступила тошнота и зачесалось лицо.

– Ешь, – уже громче произнесла служанка, заметив, что она так и не взяла палочки.

– Я не голодна.

– Кто принес тебе еды? – нахмурилась служанка. – Если это сделала Чунь Цин или тот старик Хэнь, то их ждет наказание.

– Никто. Я просто не хочу есть.

– Ну и сиди голодной, – фыркнула та, схватив поднос и добавив: – Если ждешь, что старший господин вдруг вернется в дом Ся и спасет тебя, то ты еще глупее, чем я думала.

Не обратив внимания на ее слова, Ян Юмэй коснулась лица. Она все же не была уродливой, но из-за питания ее лицо стало выглядеть так, словно его покусала стая пчел.

Живот скрутило, и Хуанъянь обхватила его руками, стукнувшись лбом о столешницу. Это тело смертно, и оно нуждается во сне и еде. В прошлом она могла не есть неделями, поглощая годы жизни других людей, сейчас же готова умереть, поголодав хоть день.

– Ублюдок Мин Хань, это ведь твоих рук дело, – прошипела Ян Юмэй. – Не дал мне спокойно умереть… чтоб твоя душа страдала вечность!

Осыпав проклятиями старого врага, Ян Юмэй вздрогнула оттого, что дверь вновь открылась. Сквозь спутанные волосы она заметила Чунь Цин, несущую в руках небольшую корзину.

– Юная госпожа, вы наконец очнулись! Я слышала, вы отказались от еды, – взволнованно произнесла та. – Я кое-что взяла с кухни… пожалуйста, поешьте хоть немного!

Поставив корзину на стол, служанка открыла крышку. Внутри лежало несколько баоцзы^[7], сладкая каша и сухие фрукты. Приятный аромат свежей еды растекся по воздуху. С трудом сглотнув, Ян Юмэй тут же впилась зубами в остывшее тесто.

– Не спешите так, не хватало еще подавиться, – с укором произнесла Чунь Цин.

Ян Юмэй словно не ела несколько лет! Даже съев все, что лежало в корзине, она все еще оставалась голодной. Неужели Ся Юань так долго морили голодом?

– Видел бы старший господин Ся ваш аппетит, – мечтательно вздохнула служанка. – Наверняка он уже на пути в Хэчжоу! Он обещал, что привезет вам много нарядов и украшений, вы ведь помните?

– Цин.

– Да, госпожа?

– Хватит обращаться ко мне как к дуре, – прямо взглянула на нее Ян Юмэй.

От неожиданности Чунь Цин застыла, глупо моргая.

– Госпожа, кто вам сказал, что вы дура? – разозлилась она. – Вы просто медленней схватываете, чем остальные! Не обращайте внимания на то, что говорят другие слуги!

Поняв, что спорить бессмысленно, Хуанъянь вздохнула. Что ж, если все принимают ее за глупую дочь семьи Ся, то это может послужить неплохим прикрытием. Ей нужно узнать, что сейчас происходит во всех трех Мирах и жив ли ублюдок Мин Хань. Если да, то у нее вновь есть причина для жизни – она убьет этого лжеца.

⁂

Дом Ся входил в четверку великих Домов времен года. Испокон веков он занимался хранением историй, взращивая летописцев, которые еще с первой эпохи служили при дворе, записывая все, что происходило в Среднем Мире. Потому библиотека дома Ся состояла из сорока зданий, каждое из которых тщательно охранялось. Под крышами были приколочены деревянные таблички с печатями, помогающими избежать плесени и насекомых. Однако от пыли при помощи печатей не избавиться.

Стоя у дверей одного из зданий, Ян Юмэй чувствовала как облегчение, так и досаду. С одной стороны, она могла узнать, чем закончилась вторая эпоха и как люди поступили с ее именем, с другой же, боялась, что эти знания окажутся слишком болезненными.

Вздохнув, Ян Юмэй вошла в просторную комнату, наполненную бесконечным рядом стеллажей. На подписанных полках стопками лежали тетради, свитки из шелка и бамбуковых дощечек, а также веера с записанными на них стихами. Света из окон хватало, чтобы спокойно взять книгу и прочитать, не щуря глаза.

Проходя меж стеллажей, Ян Юмэй всматривалась в даты, вырезанные на полках. Найдя время, когда заканчивалась вторая эпоха и начиналась третья, Хуанъянь пролистала несколько тетрадей, бегло всматриваясь в текст, пока не нашла то, что нужно.

Сев на низкий комод, она с упавшим сердцем прочитала строки:

«Вторая эпоха закончилась спустя пять сотен лет после смерти безумной демоницы Хуанъянь. Сверженная великим небожителем Ляньцином, ее душа была заперта на три тысячи лет. Оставшись единственным небожителем, Ляньцин помог Среднему Миру избежать смерти ценой собственной жизни. С наступлением третьей эпохи на Небесах больше не осталось небожителей…»

Эти строки были написаны через несколько лет после начала третьей эпохи, и то, что в Верхнем Мире не осталось небожителей, ее удивило. Разве это возможно? Все три Мира должны находиться в равновесии и быть взаимосвязаны между собой, и если нет одного элемента, то порядок нарушится. Такое нельзя допускать.

Обойдя библиотеку, Ян Юмэй не нашла книг, относящихся к настоящему времени, и разочарованно вздохнула. Видимо, придется все узнавать через Чунь Цин. Ее служанка тоже относилась к Дому времен года – Дому Чунь, что взращивали хранителей тайн и шпионов. Интересно, кто поставил ее рядом с Ся Юань? Ся Ган? И что ожидать от служанки? Она не выглядела хитрой, скорее, весьма наивной.

Взглянув на пыльные полки, Хуанъянь щелкнула пальцами, однако ничего не произошло. С недоумением взглянув на руку, она вновь щелкнула, и так несколько раз подряд, пока пальцы не начали болеть.

– Ублюдок Хань, ты меня и сил лишил? – прошипела она. – Мало было мою душу на три тысячи лет запереть?!

Развернувшись, Хуанъянь дернула за ручку двери, но та оказалась заперта.

– Пока не выполнишь приказ старшей госпожи Гао, не покинешь библиотеку, – раздался по ту сторону строгий голос. – Поторопись, если не хочешь остаться без ужина.

В прошлой жизни Ян Юмэй не составило бы труда раздробить камень в пыль. В ее венах текла древняя кровь божественных предков, пускай она и считалась демоницей. Сейчас же она оказалась слабым человеком, который мог спокойно утонуть в холодной воде или подавиться рисовой булочкой. От понимания, насколько у нее незавидное положение, Хуанъянь хотелось кричать.

Нужно вернуть себе силу, хотя бы малую часть того, что было.

– И не смей реветь, – вновь послышался голос за дверью. – Принеси Дому Ся хоть какую-то пользу.

Молча отступив, Ян Юмэй взглянула на таз с холодной водой и тряпку.

Нелюбимая дочь семьи Ся. Пора это менять, а не глядеть на море и вздыхать^[8].

Глава 3
Второй старший господин дома Ся

– Ох, юная госпожа, у вас все пальцы красные! – плакала Чунь Цин, обтирая теплым полотенцем ладони Ян Юмэй. – Надо было дождаться меня! Вдвоем бы мы быстро управились.