Душа мотылька была мелкой и слабой, и любой, кто знаком с ци, мог спокойно рассеять ее. Но это лучше, чем не иметь ничего.

Раньше, стоило людям услышать о кровавых мотыльках клана Черной Крови – их особому учению – которые созданы из душ живых существ, все приходили в ужас. Сейчас же о них мог никто не помнить, разве лишь старые демоны, дожившие до сегодняшнего дня.

Взяв деревянные шпильки, Ян Юмэй разломала их на несколько частей, положив на стол. Стоило мотыльку сесть на деревяшки, как те тут же обращались в серебряные слитки. Иллюзия продержится до утра, так что стоило поспешить обменять их на что-то ценное.

Глава 4
Новое старое лицо

Дождавшись наступления темноты, Ян Юмэй накинула на лицо ткань и покинула комнату. Она уже добралась до стены, как кто-то схватил ее за плечо:

– Юная госпожа, вы что замыслили?!

От неожиданности Ян Юмэй едва не упала. Она взглянула на недовольную Чунь Цин и, кое-как успокоив сердце, произнесла:

– Я хотела погулять.

– Но сейчас уже вечер! Вдобавок вы что, хотели перелезть через стену?

– Да.

Вздохнув, Чунь Цин помассировала переносицу:

– Юная госпожа, у этой бедной служанки чуть сердце не остановилось, когда она не нашла вас в комнате. Скажите, что вы задумали?

– Я хочу сходить на рынок.

– Так поздно? Госпожа, рынок вот-вот закроется, если и идти, то рано утром, – заметила служанка, потянув Ян Юмэй обратно в дом.

– Утром нас могут не выпустить из поместья Ся! – возразила Хуанъянь, упираясь что было сил.

– Я проведу вас другим путем! А ночью опасно ходить одной, так что давайте дождемся утра и вместе пойдем на рынок, – взмолилась Чунь Цин.

– Но мне нужно сейчас, – твердо произнесла она. – Если не пойдем на рынок сейчас, то я буду спать здесь, в снегу!

– Госпожа, вы же не серьезно?

Так и не получив ответ, служанка чуть ли не заплакала, отчаянно озираясь по сторонам, но не видя никого, кто мог бы помочь.

– У нас будут серьезные проблемы, если нас поймают. И дядюшка Хэнь нам не поможет!

– Не думаю, что до нас есть кому-то дело, – заметила Ян Юмэй.

– Госпожа… мое сердце скоро остановится из-за ваших выходок, – пожаловалась Чунь Цин, громко шмыгнув носом. Поняв, что это не подействовало, она вздохнула и пробормотала:

– Идемте, я отведу вас на рынок.

Радостно хлопнув в ладоши, Хуанъянь поспешила за ней, выйдя к сухим кустам у стены. Раздвинув их, Чунь Цин показала собачий лаз, жестом веля наклониться и проползти под ним. Снег неприятно обжигал ладони, заставляя невольно вспоминать холодную воду.

– Надеюсь, все старшие господа Дома Ся сегодня дома, – прошептала Чунь Цин, ведя Ян Юмэй за собой по улицам. – Почему вы так внезапно захотели на рынок? Могли бы и меня послать.

– Я хочу там кое-что купить.

– И это не подождет утра?

– Нет.

Чунь Цин громко вздохнула.

– Давайте не будем задерживаться. Боюсь представить, что случится, если нас поймают. Точно палками поколотят.

Ян Юмэй не обратила на ее слова внимания. Если кто-то и посмеет побить ее палками, то она сломает этому человеку руки или вырвет их с костями. Лишь единственный небожитель второй эпохи мог сравниться по силе с ней, и то он уже мертв.

Небо окрасилось в лиловый и темно-рыжий. Вечерний Хэчжоу был наполнен потоками экипажей и вереницами лошадей^[14], не обращающих внимания на двух девушек. Ян Юмэй, прикрыв лицо тканью и накинув на голову капюшон, шла за обеспокоенной Чунь Цин к рынку. Часть продавцов уже закрыли свои лавочки, другие же спешили распродать товары до наступления ночи, громко зазывая людей и скидывая цены.

– Юная госпожа, куда мы идем? – вцепившись в ее руку, простонала служанка. – Если кто-то узнает вас, то старшая госпожа Гао заставит три дня на коленях в снегу стоять!

– Если будешь говорить тише, то никто и не узнает, – шикнула на нее Ян Юмэй.

Найдя лавку травника, она поспешила к ней, закупив лечебные травы и пилюли, да столько, что Чунь Цин с трудом держала коробочки в руках, боясь их уронить. Расплатившись серебряными пластинами, Ян Юмэй почувствовала облегчение. Как никогда она была благодарна тетушке Ло – демону тысячи ядов, – которая научила ее нескольким вещам еще в прошлой жизни. Особенным спросом у Хуанъянь пользовался способ сдирания со своей жертвы кожи, из которой она делала костюм и становилась то прекрасным юношей, то доброй старушкой, а иной раз и безобидным ребенком. Никогда не знаешь, когда посчастливится встретить на своем пути демоницу в красном и кем на этот раз она будет облачена.

– Юная госпожа, откуда вы знаете, что надо было купить? – не сдержав любопытства, поинтересовалась Чунь Цин.

– Прочитала в дневниках отца, – соврала Ян Юмэй. – Он писал, что эти лекарства используют на юге и они помогают при отеке лица.

Служанка ахнула.

– Второй старший господин действительно великолепен! Когда он вернется, нужно отблагодарить его! Не хотите купить что-то для него?

Ян Юмэй не знала Ся Гана, но Ся Юань любила его, как может любить ребенок своего единственного родителя. Даже злобной демонице Хуанъянь известны эти чувства, хотя ее отец и умер.

– Хорошо. У отца весьма плохой вкус в украшениях, – припомнила Ян Юмэй все те безвкусные шпильки, которые нашла в комнате, – но он любит писать… может, подарить ему четыре сокровища?^[15]

– Прекрасный выбор, юная госпожа!

Выбрав белую кисть с черной окантовкой, тушечницу, тушь и бумагу, Ян Юмэй расплатилась.

– Юная госпожа, откуда у вас деньги? – не выдержав, спросила Чунь Цин.

– От отца. Он спрятал их, чтобы никто не забрал, – соврала она.

– Это в духе второго старшего господина.

Продавец кистей с улыбкой протянул Ян Юмэй расписной футляр. Поблагодарив его, она взяла свою покупку, однако пробегавший мимо мальчишка вырвал вещицу у нее из рук, скрывшись в толпе.

– А ну стой! – закричала Чунь Цин, вмиг побледнев. – Юная госпожа, этот мерзавец!..

– Жди здесь.

В иной раз Ян Юмэй и шага бы не сделала, как вор упал бы к ее ногам и молил о пощаде. Сейчас же ей оставалось лишь надеяться на свои ноги; она бежала, сжимая в кулаке кровавого мотылька. Если он вырвется на глазах у всех, то учинит много шума, и за этим последует ее быстрая смерть.

Впереди раздался грохот. Немногочисленные прохожие удивленно отпрянули, смотря на опрокинутую повозку. На ней лежал грязный мальчишка, зло уставившись на мужчину над собой. Стоило Ян Юмэй подойти к ним, как незнакомец протянул к ней руку, в которой сжимал расписной футляр.

– Полагаю, это ваше, – его голос прозвучал глухо.

Взглянув на мужчину, чью голову скрывал меховой капюшон плаща, Ян Юмэй кивнула:

– Благодарю за помощь. Могу я узнать, что будет с этим вором?

На мальчишку уставилось две пары глаз, отчего он тут же побледнел и хлопнулся на землю:

– П-прошу, пощадите! Б-больше такого н-не повторится!

– Откуда нам знать, что не повторится? – спокойно спросил мужчина. Обратившись к Ян Юмэй, он добавил:

– Я мог бы отвести его к стражам, которые отрубят ему руки.

– Это будет прекрасным уроком для вора, – согласилась Хуанъянь.

– Что? Нет, госпожа, умоляю! – тут же принялся отбивать поклоны мальчишка. – Я буду возносить молитвы Ляньцину, состригу волосы и подамся к горным монахам!

– Неужели?

– Клянусь древом Цышань!

Ян Юмэй слегка разочарованно поджала губы. Ей хотелось получить сильную душу для своего кровавого мотылька, но убить мальчишку на глазах у всех она не могла.

– Госпожа? – ожидал ответа мужчина.

– Если монахи примут его, то пускай идет к ним. Если нет, то всегда можно попросить стражников достать меч. Благодарю господина за помощь, но мне уже пора, – поклонилась ему Ян Юмэй.

Отвернувшись, она подошла к Чунь Цин, которая все это время наблюдала неподалеку.

– Юная госпожа, вы меня так испугали! – прошептала та. – А если бы вы потерялись? Я бы вас и за десять лет в Хэчжоу не нашла!

– Ты видела того мужчину? – спросила Ян Юмэй.

– А что с ним не так? – удивилась служанка, бросив взгляд назад.

– Мне показалось, что я увидела белую прядь.

Чунь Цин удивленно заморгала. Мог ли это быть кто-то из Юнь? Или же это демон, скрывающийся под людским обликом?

– Прошу, давайте вернемся в дом, – прошептала служанка. – Не хватало, чтобы нас еще кто-то узнал.

Вернувшись в поместье Ся через тот же собачий лаз, Ян Юмэй забрала все купленные травы и повелела Чунь Цин:

– В дневнике отца сказано, как приготовить лекарство и что при этом нельзя заходить в комнату целый день.

– Разве я могу оставить госпожу одну? – ужаснулась служанка.

– Иначе лекарство не подействует. Неужели ты хочешь, чтобы мое лицо было до старости таким опухшим?

– Нет, нет! Не хочу! – замотала головой Чунь Цин. – Я буду охранять ваш покой, и если кто-то придет, то скажу, что вы все еще болеете!

Не став ее отговаривать, Ян Юмэй заперлась в комнате, разложив на столе плошки и лекарства. Раскрошив пилюли и нарезав травы и корни, она приготовила тягучий отвар, который нанесла на лицо. Кожу начало неприятно жечь, но эта боль слишком незначительна по сравнению с той, которую она испытывала, когда умирала в первой жизни.

Оставшуюся ночь и следующий день на лице Ян Юмэй была маска, и лишь ближе к вечеру она смыла ее с лица.

Пришедшая с тазиком чистой воды Чунь Цин ойкнула, выронив протянутое полотенце:

– Юная госпожа, как же вы похорошели!

Вытерев лицо, Ян Юмэй взглянула в небольшое бронзовое зеркало. Оттуда на нее смотрела демоница Хуанъянь, чьи волосы стали цвета воронова пера, а глаза счастливого феникса^[16] поменяли свой золотой цвет на глубокий синий.

С недоверием ощупав собственное лицо, Ян Юмэй погрузилась в мысли. Что-то было не так, совсем не так!

Ся Юань родилась глупой – ее разум застыл в возрасте десятилетнего ребенка, который обижался, плакал и радовался мелочам, не всегда понимая, что происходит вокруг. Обычно это означало лишь одно – душа, которая все это время перерождалась, была серьезно повреждена. Но могло ли такое быть, что один из осколков разбитой души Хуанъянь ускользнул из рук Ляньцина и смог переродиться? Если так, то Ся Юань и есть Ян Юмэй, это ее тело.

– Юная госпожа, что с вами? Вы так побледнели, – забеспокоилась Чунь Цин. – Хотите, я заварю вам чай?

– А вина нет?

Удивленно моргнув, служанка покачала головой, заварила крепкий чай и подала его со сладкой твердой булочкой.

– Цин, мои глаза синие.

– Да, юная госпожа. Сейчас я хорошо это вижу, – кивнула Чунь Цин.

– Значит, в моей крови есть кровь рода Юнь.

– Да, видимо, ваша мать принадлежала этому роду, но второй старший господин ничего не говорил про нее, – поникла служанка.

– Возможно, ее уже даже нет в живых.

– Госпожа, не говорите так! – забеспокоилась Чунь Цин. – Возможно, они просто не в ладах или в давней ссоре!

– Еще лучше, – пробормотала Ян Юмэй, положив перед служанкой пару серебряных слитков. – Сходи и купи мне ткань. Теплую, не самую хорошую, но и не самую плохую.

Послушно кивнув, Чунь Цин ушла и вернулась спустя шичэнь^[17] с корзиной, внутри которой лежали свертки ткани приятного синего оттенка.

– Госпожа хочет сама сшить наряды?

– Да, моя одежда уже старая и изношенная, а зима еще не отступила. Боюсь, я простужусь, гуляя так и дальше.

– Эта служанка поможет вам! – хлопнула себя ладонью по груди Чунь Цин. – Доверьтесь ей, уж я-то юную госпожу не подведу! Нужно только попросить у дядюшки Хэня ножницы заточить!