Ощущаю пустоту, будто само присутствие Караева -младшего в радиусе нескольких метров способно запустить химические реакции в моем теле. Не приятные, но будоражащие. Засыпаю с трудом. И кажется, что под самое утро.

***

Аккуратно вывожу толстую стрелку на верхнем веке. Стразы в виде звёздочек рассыпались под бровью. Скулы блестят хайлайтером. Мы с Юркой собираемся пойти на набережную, сегодня наши знакомые делают там флешмоб, так что наряжаюсь сразу для вечера, потому что после занятия по гитаре домой уже не попаду. Черные палаццо, черный топ, открывающий живот, бежевая джинсовая рубашка размера оверсайз, которая мне почти по колено, и любимые кеды. Волосы оставляю распущенными, лишь у лба делаю две тонкие косички, вплетая в них серебряные колечки. Отлично, если волосы будут мешать – уберу в хвост.

Оставшись удовлетворенной своим внешним видом, я, в ожидании, когда за мной зайдет мать, в сотый раз за сегодняшний день беру в руки гитару. Открываю гребаный этюд. Концовка так и плывет – не дается.

Все-таки мама была права, когда отговорила меня от попыток поступления в муз училище. У меня не техничные руки, короткие пальцы и мне не хватает усидчивости. Я все это знаю про себя.

Включив метроном на телефоне, повторяю только концовку. Никак не дается перебор, не в такт. Сбиваюсь и сбиваюсь. Черт! От злости луплю по струнам так, что режущий нестройный звук эхом разлетается по всей комнате. Шумно выдыхаю и делаю опять.

Я так сосредоточена, что не улавливаю момент, когда в мою комнату открывается дверь. Лишь замечаю чью-то фигуру в проеме боковым зрением.

– Мам, я сейчас…– рассеянно бормочу и тут же замираю, так как это не мама.

Это Эмиль. Закрывает за собой дверь и, сложив руки на груди, тяжело и непроницаемо смотрит на меня.

Мои пальцы сами собой нервно пробегают по струнам.

– Что-то забыл? – сглатываю, – Вообще принято стучать…

– Ты так настойчиво просила к тебе зайти своими корявыми переборами, что я подумал, что это будет лишним, – щурится.

– Просила зайти? Я была уверена, что тебя вообще нет! – возмущаюсь.

Эмиль игнорирует и продолжает говорить свое.

– На будущее, будь добра, играй в наушниках, это же электрогитара, да? Значит можно, чтобы без звука. Если конечно не мечтаешь, чтобы я к тебе почаще заходил, – ядовито, – Ну что? Мне принимать это за призывный сигнал?!

– До одиннадцати имею полное право шуметь без всяких сигналов, – пожимаю плечами и, крутанув звук на максимум, резко ударяю по струнам.

Караев кривится от звона в ушах. Он стоит и у меня, но это приятный дискомфорт, учитывая выражение лица это раскомандовавшегося петуха.

– Смешно. Дошутишься до того, что найдешь ее в мусорке, – кивает Эмиль на гитару в моих руках.

– Не посмеешь, – фыркаю.

– Проверим? – хищно скалится, – Могу отнести прямо сейчас. Или ее, или тебя! Кстати…– и его черный взгляд соскальзывает с моего лица вниз и медленно ощупывает фигуру, которую не так-то легко разглядеть в безразмерных шмотках, – У тебя и внешний вид подходящий для черного мешка. А где же милая пастушка- дурочка в цветочном платье? – выгибает бровь.

– Ауф… Считаешь, что я милая? – сладко улыбаюсь.

– Нет, я сразу понял, что ты сучка, но думал – образ постоянный, а не на один вечер ради моего отца.

– Сам ты… – начинаю, но осекаюсь, так как дверь открывается и на пороге показывается мама.

– О, Эмиль, привет, – она смотрит на Караева -младшего удивлённо, – А ты что тут…?

Эмиль ничего не отвечает. Молча засовывает руки в карманы джинсов и выставляет плечи вперед в какой-то очень уж агрессивной позе. Мама, слегка смутившись его показным недружелюбием, переводит взгляд на меня.

– Кхм… Малина, ты готова? Поехали.

– Да, готова, – встаю, откладывая гитару в сторону.

– Отлично, а то я уже опаздываю, – она кидает быстрый взгляд на часы на запястье, – Тебя точно не надо после занятий забирать? У вас с Юрой все в силе, да?

Киваю.

Мама, еще раз покосившись на Эмиля, выходит из комнаты первой. Он идёт за ней, но на самом пороге тормозит и опирается спиной о дверной косяк. И, когда я прохожу мимо, хватает меня за локоть и рывком притягивает к себе.

От неожиданности и теряю равновесие и буквально впечатываюсь в его тело. Я вниз смотрела, боясь, что он мне подножку додумается поставить, а уж никак не начнет хватать практически при моей матери, которая, правда, начала кому-то звонить и уже стремительно удаляется от нас по коридору.

– И кто же такой у нас Юра? – хрипло и тихо интересуется Эмиль, наклонившись к самому моему уху.

– А тебя колышет? – бормочу, смотря прямо перед собой, и чувствуя, как его горячее дыхание влажным облачком оседает на моем виске.

– Это ты для него в грязную альтушку вырядилась? Всегда подстраиваешься под мужиков, которым надо понравиться? – шепчет Эмиль, почти касаясь губами кромки моей ушной раковины.

У меня крупные мурашки волной пробегают по шее – так остро я чувствую это.

Резко отстраняюсь и дергаю локоть в попытке высвободиться, но Эмиль лишь сжимает пальцы крепче. Да что ему надо?! Поворачиваюсь и перехватываю взгляд черных глаз. Пренебрежительный, зло-насмешливый, но какой-то очень горячий.

– Подстраиваюсь, только если они того стоят, – улыбаюсь, вкладывая в голос всю издевку, на какую вообще способна.

Снова резко дергаю рукой. Эмиль наконец отпускает. А локоть все равно ноет, будто там теперь ожог.

– Стоят? То есть все – таки вопрос цены, Малинка, я тогда угадал, – холодно улыбается Караев.

– Да пошел ты, – бросаю, выталкивая его в коридор.

Захлопываю дверь в свою комнату и, демонстративно больше не взглянув на Эмиля, спешу за матерью, думая, что мне бы не помешал замок, чтобы можно было запирать свои вещи, когда ухожу.

Мало ли в них захочет порыться этот придурок. Или действительно выкинет гитару мою. Я тогда его убью.

12. Эмиль

Завалившись на кровать, я снимаю блокировку с экрана телефона. Время – одиннадцатый час. Детское, чтобы ложиться спать, но достаточно позднее, чтобы задаваться вопросом где шляется моя мелкая грымза- соседка.

Я на хрен не понимаю, меня в этом доме одного это беспокоит?

Навязчивое, горячее раздражение разбухает в груди, лишь усиливая мутный похмельный гул в голове. Чтобы не возвращаться домой ночевать вчера, я поперся с Гордеем и Чижовым в клуб. Идея была дурацкая изначально, но обернулась в итоге полной катастрофой, когда я, пьяный в дым, встретил на танцполе Янку Чемезову, приятельницу из параллельной группы, и в итоге…В итоге чуть не трахнул ее прямо в грязном общественном туалете.

Я не знаю, что на меня нашло. Обычно я не связываюсь с теми, кто тесно вхож в мою жизнь.

А Яна – это прямо эталонный вариант, как напакостить самому себе на ровном месте. Мы с одного потока, из одной компании, Чемезова – капитан болельщиц моей команды по баскетболу, да вообще мы знакомы давно и всегда были только друзьями. Просто…

Просто Яна темненькая, невысокая, ее черты в темноте и неоновых вспышках неуловимо напоминали лицо одной маленькой стервы с дурацким именем… А еще на ней было симпатичное белое платье в мелкий цветочек. Совсем как у… Бл…

Я не понимаю, как в моей пьяной башке настолько все смешалось, потому что я точно видел не совсем Яну, а…

А эта гребаная "сестренка" меня так взбесила тогда на балконе!

Хорошо, что вовремя сообразил, что делаю. И до секса не дошло. Хорошо, но я блин плохо теперь представляю, как смотреть Чемезовой в глаза. Тем более, что в ее взгляде засветилось что-то такое, от чего у меня яйца трусливо скукожились. Будто для нее это не случайность. Будто она ждет… Да, ждет продолжения. И мне было неловко так, что я даже протрезвел.

Была бы это незнакомая девчонка – да плевать, что она там от меня хочет. Но морочить голову Яне – это перебор.

Это все из-за Малины этой гребаной…Сучка…

Я свалил из клуба сразу и на парковке уже звонил Гордею и уговаривал уйти. До обеда отсыпался у него, а потом, хоть немного придя в себя, поехал домой, чтобы принять душ, переодеться и стартануть к матери за сестрами. Понимал, что просто зайти на пять минут не получится, а значит надо выглядеть адекватно и быть готовым выдержать часовую беседу за чаем.

И тут опять наткнулся на эту малохольную.

Она еще и играет. Прямо у меня за стенкой и прямо по моим и без того натянутым нервам. Изощренно так, с баррэ и витиеватыми переборами.

С похмелья и недосыпа мне казалось, что Малина не струны на гитаре, а тикающий нерв у меня в голове дергает.

Пошел ругаться и… подвис от ее нового образа девчонки – альтушки с ближайшей подворотни. Не люблю такое, но Малине странным образом шло. Очень органично сочетаются все эти черные балахоны и смачно накрашенные глаза в блёстках с ее колючками и глубоким, прожигающим кислотой все нутро взглядом. Ванилька? Да там ей даже не пахнет. Только бензин, энергетик и хардкор. Ягодка, которую опрыскали дихлофосом, и можно сдохнуть, просто откусив.

Короче, я проникся. Ей идет.

И наконец-то на мать не похожа.

Хотя это тоже может быть игра. Ради какого-то Юры или как там его....

После стычки с Малиной я поехал за сестрами. Привез их поздно, почти в десять, но " новой сестренки" еще дома не было. В принципе неудивительно с такой матерью, что она шляется с каким-то хмырем по ночам, и никто ей ничего не говорит, но почему это не беспокоит отца?! Какой пример эта кусачая пигалица показывает той же Диане?

С трудом сдерживая раздражение, я поинтересовался у папы, в курсе ли он вообще, кто такой этот Юра. На что отец спокойно выдал, что это ее парень, и Вика уверяет, что беспокоиться не о чем – он очень положительный.

Парень…У сучки- ягодки есть парень.

Еще и положительный… Это вообще как? В плане любит эту стерву где-нибудь положить?!

Интересно, как он выглядит. Что вообще за черт? Нет, мне плевать, пусть гоняет с кем хочет, но…Блин…

Верчу в руках телефон, покусывая щеку изнутри. И сдаюсь.

Открываю соцсети и забиваю в поиске "Малина Янкова". Шансов, что найду ее не так уж и много на самом деле, но я не могу не попробовать.

Везет. Натыкаюсь на ее профиль практически сразу. Он открыт и на нем достаточно много подписчиков. С аватарки на меня смотрит та Малина, которую я встретил сегодня днем в ее комнате, а не та, что была в нашей столовой при первом знакомстве. Дурацкие двойные стрелки, фиолетовые пряди в черных волосах. Нахально подмигивает, улыбаясь и показывая прикушенный кончик языка.

Невольно улыбаюсь в ответ. Позерка.

Быстро пролистываю фотки вниз, ощущая, как все глубже и глубже становится разрыв в моей голове между первым впечатлением, которое она на меня произвела, и, похоже, ее реальностью.

Здесь нет кадров в купальнике, с букетами цветов и дорогими тачками. Вообще нет ничего хоть немного пафосного, чтобы натолкнуло на мысль, что ее образ жизни такой же, как у матери. Нет. Тут гитара, концерты, какие-то тусовки неформальные, парки, велики, уличные коты, учебники и друзья. Размытые фото с претензией на художественность и стихи. Все такое… Я даже не знаю.

Я окончательно сбит с толку. Нет, она меня все так же бесит, как и прежде, но возможно насчет продажности я был немного не прав.

Малину сложно назвать похожей на мать при всем желании. Наоборот они будто из разных миров. Это даже немного странно.

Листаю обратно вверх. И залипаю на последних постах. Потому что они сделаны пару часов назад. Малина с каким-то блондинистым длинноволосым очкариком, обнявшись, смеется в камеру, потом фото набережной в вечерних огнях, еще большая компания – все с гитарами, прыгают, зависая в воздухе, орут. Опять этот очкарик. Целует Малину в щеку, а она жмурится от удовольствия.