Уже находясь в одиночестве в своей комнате, лежа в постели, я продолжала вспоминать всё, что случилось со мной за последние дни. Голова кружилась от обилия событий, и в висках возникала тупая боль. Спать не хотелось. Унять хоровод размышлений я тоже не могла. А связные мысли и озабоченность исчезали только тогда, когда я принимала другой, недавно обретённый облик. Детёныш не испытывал беспокойства, его не тревожили мысли. Все мысли у него возникали только в момент настоящего времени и навсегда оставались в прошлом. Он никогда не обдумывал то, что уже случилось.

Превращаться в комнате было довольно опасно: могли заглянуть слуги и увидеть зверёныша, рвущего на ленты простыни. Оправдаться после такого было бы довольно проблематично. Поэтому я обычно уходила в потайной ход. Одно из его ответвлений достаточно длинное, и котёнок мог гулять там сколько угодно.

Имелась только одна проблема.

Детёнышу не нравились потайные ходы. Там темно, затхлый воздух и никого, кроме крыс, нет. Поэтому он обычно ходил и орал дурным голосом. Акустика там просто роскошная, поэтому потусторонние завывания слышал весь замок.

Когда это случилось первый раз, в замке начался жуткий переполох. Перепуганные люди сбивались в кучки и пытались определить, откуда исходит звук. В итоге решили, что в доме завёлся призрак. Как ещё объяснить то, что звук рядом, а никого нет? Предположить, что он исходит из стен, никто не мог.

На следующий день мачеха вызвала из Старкона жреца-изгонителя. Тот прошёлся по всем этажам, прочитал заунывную молитву в каждом углу и скромно принял оплату за свои труды. Через два дня я опять гуляла ночью по потайным ходам. Взбешённая мачеха лично ездила в город, чтобы высказать всё, что она думает, жрецу-пройдохе.

После этого было много различных изгонителей: жрецов, магов, жуликов и шарлатанов… С визита последнего из них, бродячего мага-изгонителя, прошла неделя. И так вышло, что я ещё ни разу с того момента не ходила на прогулку. Наверное, все уже обрадовались, что призрака всё-таки изгнали.

Подперев на всякий случай дверь стулом, я, как была, в ночной рубашке и комнатных тапочках, полезла в потайной ход. Оказавшись внутри, повернула направо, прошла саженей пять, нырнула в узкий – едва боком протиснешься – проход и вышла в длинный коридор, где обычно и гуляла. Стянула с себя рубашку и аккуратно сложила поверх тапочек.

Боль оборота уже привычно первым поразила позвоночник. Сцепив зубы, я отрешённо ощущала, как перестраиваются позвонки, а потом сдавливает грудную клетку и выламывает суставы. Сознание померкло, а затем вспыхнуло вновь. Но восприятие стало иным.

Я с любопытством осмотрелась, увидела свой хвост и тут же прихлопнула его лапой. Он вывернулся, и я бросилась за ним. В пылу погони я налетела на собственные тапочки и некоторое время после этого с удовольствием их жевала.

Но это занятие мне быстро надоело, и, вздёрнув хвост, я пошла гулять. Громкое «мяф» отразилось от стен.

* * *

В гостевом крыле намечался переполох. Глубокая ночь. Гости спят. Охрана на карауле. В коридорах прыгает свет от лампад. Тишина и покой.

– МИ-И-ИУВ!!!!

Слегка сонная стража у покоев принцессы испуганно дёрнулась. Более бодрая охрана у покоев наагасаха насторожённо прислушалась.

– МИ-И-И-И-И-ИУ-УВ!!! МИ-И-И-И-И-И-И! МИ-ИУ-У-У-У-У-У-У-У-У!!!

Послышалось бряцанье доставаемого оружия. Загадочные звуки стали ближе.

– МИ-И-И-И-ИУ! МИ-И-И-И-ИУ!!!!

Дверь покоев принцессы распахнулась. На пороге появилась её высочество, одетая лишь в винного цвета пеньюар. Она окинула коридор любопытным взглядом.

– Что происходит?

– МИ-И-И-ИУ!! МИУ-У-У-У-У-УВ!

Двери в покои наагасаха отворились, и чернохвостый наг выполз в коридор. Охрана принцессы тут же её окружила, насторожённо уставившись на хвост нага. Сама принцесса не была испугана его появлением, наоборот, её взгляд стал крайне заинтересованным.

– МИ-ИУ-У-УВ!!!

Наагасах прислушался, недоверчиво хмуря брови.

– Да ладно? – усомнился он, а звук раздался ближе.

– МИ-И-И-ИУВ-В-В-В! МИ-И-И-И-И-И!

Наагасах подполз к стене и, сложив руки на груди, задумчиво изучил кладку. Затем наотмашь ударил по одному из нижних камней хвостом. Раздался скрежет, стена дрогнула, и в сторону отъехала плита, открыв проход.

– МА-А-А-А-А-А-АУ-У-У!

Звук раздался более чётко. Наагасах сунул голову в проём и что-то сказал. То ли «тайна», то ли ещё что-то. В следующий момент потусторонний звук раздался ближе, но звучал он как-то прерывисто, словно издавался на бегу. Наагасах вернулся в коридор и приготовился чего-то ждать.

– МА-А-А-А-А-А-А-А-А-АУ-У-У-У-У-У-У-У-У!

Охрана принцессы вздрогнула. Слишком близко был звук. Из проёма высунулась чёрная кошачья мордашка. Она издала жалобное «мя-я-я», теперь довольно тихое без акустики тайного коридора. Наагасах смотрел на животное с неодобрением.

Зверёныш вышел в коридор и боком обтёрся о хвост нага, звериным чутьём понимая, что этот здоровый дядя почему-то сердится на него. Затем повернулся и обтёрся другим боком. От подлизывания его отвлёк раздражённо похлопывающий по полу хвост. Детёныш тут же подобрался и через мгновение атаковал конечность, вцепившись в неё лапами и зубами. Хвост нага поднялся вверх, и наагасах за шкирку отодрал от него зверёныша. Тот засучил лапами и жалобно замяукал. Со вздохом наг взял вздорное животное на руки и пополз в комнату.

– Получше присматривайте за своими питомцами, наагасах, – уже на пороге настиг его насмешливый голос принцессы.

Наагасах обернулся и неожиданно усмехнулся.

– Непременно, – пообещал он.

Наагасах Аршавеше део Ширрадошарр

Котёныш наконец-то утихомирился. Лампады пришлось затушить, чтобы он их не опрокинул и не устроил пожар. Охотясь за моим хвостом, он не замечал препятствий и успел опрокинуть кресло и украсить одну из стен длинными рваными полосами.

Сейчас утомившийся зверёныш лежал у меня под боком брюхом кверху, разбросав в разные стороны лапы. Не удержавшись, погладил мохнатый животик. Всё-таки милая зверушка.

Девочка поступила крайне необдуманно, гуляя в этом облике, когда дом полон посторонних. Сначала я даже решил, что слух меня обманывает. Но я вырос недалеко от места обитания скальных котов и часто слышал подобные завывания в пещерных гротах. Наличие же такого обилия потайных ходов в столь небольшом замке слегка удивило. Наверное, один из предков рода Авайских был знатным параноиком.

Поведение девчонки меня уже немного напрягало. Эти её смирение и готовность покориться обстоятельствам раздражали. Ход игры складывался не в мою пользу. Вечером я хотел напомнить ей, за кого она выходит замуж. Но хвост её больше не пугал. Она довольно быстро привыкла. И её смирение не было наигранным. Чувствовалось, что девочка готовилась терпеть столько, сколько нужно. Когда-то дед рассказывал, что бабушка тоже проявила смирение, подчиняясь воле родителей, которые отдали её ему. Она и дальше вела себя тихо, но прикоснуться к её человеческому телу дед не мог год. Смирение обернулось своенравием. С Таюной, видимо, такого превращения не будет.

Покорность этой девочки была другой. Она действительно покорилась и готова нести обязанности, предполагаемые новой ролью. Это и напрягало. Игра теряла смысл. Какой интерес загонять кого-то в угол, если он сам спокойно туда встаёт?

От мыслей меня отвлёк начавшийся оборот. Девочка даже не проснулась, а я с удовольствием окинул взглядом открывшуюся картину. В паховых пластинах возникло болезненное напряжение, ведь «лапки» были по-прежнему раскинуты в стороны. Не удержавшись, я пощекотал пальцами стопу девушки. Она поморщилась и приняла более целомудренную позу: перевернулась на бок спиной ко мне, поджала ноги и сложила ладошки на груди. Я накрыл её покрывалом и притянул к себе, набросив на её бёдра хвост.

* * *

Горизонт слегка окрасился розоватым светом, но ночной сумрак не спешил отступать. На востоке кромка тьмы была полупрозрачной, но на западе полотно ночи всё ещё было непроницаемо-чёрным, хотя звёзды уже поблёкли. Прохладно. Трава мокра от росы. Звучат трели просыпающихся птиц. Я стояла на стене разрушающегося замка и полной грудью вдыхала свежий воздух. Утренняя прохлада выветрила сонную хмарь и более-менее привела мысли в порядок.

Пробуждение оказалось кошмарным. Так ужасно я ещё себя никогда не чувствовала и сперва даже не поняла, что меня придавило. Испугалась и решила, что ночью на меня полог упал. А потом увидела его – хвост! На своём бедре. И уже потом заметила мужскую руку на своей талии. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь сонным сопением. Это сопение шевелило волосы на моём затылке. Туманные воспоминания детёныша зашевелились в голове, а через мгновение я осознала, что под покрывалом на мне ничего нет.

О ужас! Я чуть не расплакалась от стыда. Руку мужчины оказалось проще всего убрать. Из-под хвоста же я выползала медленно и осторожно. Вместе с покрывалом. Уже сидя на краю кровати, я обернулась. Наагасах спал в одной рубашке. Волосы его падали на лицо и имели схожесть с вороньим гнездом. Хвост расслабленно свисал с кровати и стелился по полу. Между паховыми пластинами зияла щель… Я резко отвернулась.

В гостиной я яро вознесла благодарность богам за то, что и в этих покоях есть потайной ход. Я им никогда не пользовалась, так как он был очень узок и неудобен. Но сейчас он стал для меня благословением небес. Я просто не представляла, как в таком виде пройти перед охраной. До своей комнаты я добралась вся грязная, в паутине и с ссадинами по телу. Покрывало пришлось оставить в тайном ходе. Объяснять, откуда оно у меня появилось, я не хотела.

Оказавшись в комнате, я сообразила, что на улице ещё глубокая ночь, и легла досыпать. Только сон не шёл. Я ворочалась с боку на бок и пыталась прогнать смущающие мысли. В итоге бросила это дело и смирилась с тем, что сегодня больше не усну. Мысль выйти на прогулку показалась дельной. Освежусь, взбодрюсь, пройдусь в одиночестве, без сопровождения. До прихода горничных вернусь. Никто и не заметит моего отсутствия.

Одевшись, я опять полезла в потайной ход. Чтобы выбраться из дома, мне пришлось два раза перебираться из одного хода в другой с риском быть увиденной. Ход вывел меня в парк, откуда я уже через стену покинула пределы имения. Путь мой пролегал через луг.

Сонно стрекотали сверчки, со стороны доносилось кваканье лягушек. Впереди поднималась громада старого замка.

Замок Ава́йс – наше родовое заброшенное гнездо. Оно окончательно опустело, когда мне было около трёх лет. У семьи просто не осталось средств, чтобы его содержать. Поэтому мы переехали в расположенный неподалёку малый замок.

В темноте Авайс производил впечатляющее зрелище. Огромный и неприступный. Тьма скрывала бреши в стенах, пересохший ров, прогнивший подвесной мост и заржавевшие цепи. Внутри двор порос бурьяном, для которого не стала препятствием каменная мостовая. Окна зияли пустыми проёмами: все стёкла и ценные витражи вынули ещё при переезде. Родовая цитадель рода Авайских умирала.

Я любила гулять по здешним высоким стенам. Стоя на них, можно почувствовать былое величие. Но стоило повернуться лицом к замку, и оно развеивалось.

Ещё немного постояв на стене, я спустилась вниз, во двор, и решила заглянуть внутрь. Не стала трогать тяжёлые парадные двери, пошла к чёрному входу, которым пользовались слуги. И оказалась на кухне. Хм… Похоже, все замки – и большие и малые – строятся по одному образцу. Мебели здесь не было. О предназначении помещения говорил только огромный очаг. Пол устилала куча хлама, из-за которого казалось, что поверхность под ногами шевелится. В утреннем сумраке выглядело это жутковато. Для полноты картины только привидений не хватало.

Пол как-то странно задрожал под моими ногами, я поспешила сменить место, стараясь не вставать на мусор. Мир качнулся, а затем раздался треск и хруст, и пол под моими ногами провалился.