Покой парка нарушил оглушительный треск. Графиня зажала уши ладонями и широко раскрытыми глазами наблюдала, как мелкие осколки стекла из фонарей рассыпались у её ног, образуя неровную линию.

– Чем дальше в лес, тем больше дров. – Скрепя сердце Мария сделала шаг туда, куда указывали осколки.

Графиня шла мимо деревьев, лавочек и кустов и вот уже могла различить очертания входа – того самого, через который она попала в парк. Там её ждала коляска, окутанная зеленоватой дымкой, словно не из этого мира.

– Куда изволите-с ехать?

Голос духа скрипел, как петли старой двери, которые давно не смазывали. Вытянув руку с фонарём, Мария силилась рассмотреть Извозчика, но тот сидел не шелохнувшись, пряча лицо в высоком вороте тулупа, длинного и местами порванного. Из-под рукавов виднелись только пальцы, которые крепко удерживали поводья двух лошадей. Хоть она и прежде встречала призрачное животное – одну кошку с непростым характером, – удивляться меньше не стала. Гривы их мерцали едким зелёным цветом, а ещё были неухоженными: сплошные сбившиеся колтуны. Извозчик нарушал главные правила промысла: не имел жестяного номерного жетона и не следил за лошадьми. И это только те обязательные условия, о которых слышала графиня.

– Чтобы ехать, надо сначала с-с-сесть, судар-р-рыня, – прокаркал он, как показалось Марии, нетерпеливо и даже в несколько приказном порядке.

В том, что это не войдёт в список её самых обдуманных поступков, она не сомневалась. Однако мысли об Анюте и других пойманных в призрачную ловушку придавали ей сил. Как знать, вдруг это единственный шанс добраться до них и спасти?

Она замешкалась у подножки коляски, понимая, что может и не вернуться из этой поездки.

«Станут ли меня искать?»

В глубине души ей бы этого хотелось. Перчатки словно сами собой слетели с её рук. Одна упала прямиком под колёса, другая – чуть дальше.

Извозчик не обернулся, только ещё раз поторопил.

До последнего она думала, что нащупает лишь пустоту. Но поверхность стен, за которые она ухватилась, дабы сесть в коляску, оказалась твёрдой и реальной. Замерев на ступени, Мария вдруг обернулась и окинула взглядом округу. Обман чувств или игра воображения, но на долю секунды Марии почудилось, что рядом был кто-то ещё помимо неё и духа извозчика.

* * *

Давящая тяжесть в груди усилилась, когда графиня наконец устроилась на неудобном сиденье. Коляска тронулась с места. Перед взором Марии всё менялось с невероятной скоростью. Ветер хлестал по лицу, мороз крепчал, а руки немели от холода. Она почти пожалела, что в последний миг оставила перчатки в парке.

Вдруг Извозчик сбавил ход. Деревьев вокруг всё больше, а мрак становился более осязаемым. Коляска едва пробиралась через сугробы: копыта животных утопали в снегу и даже большие колёса не упрощали задачу. Сквозь свист метели и ржание до Марии долетало сердитое бормотание:

«Не заплатит, пиш-ш-ши пропало».

«Холод с-собачий. Но хуже с-с-собаки я».

– Ты уверен, что везёшь меня в верном направлении? – Графиня старалась определить местность, но было темно, хоть глаз выколи.

– Уверен-уверен, с-с-ударыня. Дураком считают. Но не дурак. Рублёвики^[4] только не забудьте-с.

– И сколько же рублёвиков?

– Три.

«Призрак призраком, а цену назвал нешуточную», – подивилась она про себя. Учитывая состояние его транспорта и лошадей, он должен просить полтинник^[5], не больше. Впрочем, поразительно уже то, что деньги интересовали его даже после смерти.

Мария пробралась рукой во внутренний карман. Сначала она ощутила мягкость ткани, и только потом тепло начало понемногу подбираться к её пальцам. Она не удержалась от улыбки, однако ж хорошее настроение мгновенно испарилось, когда графиня поняла, что карман пуст. Словно почувствовав её заминку, извозчик резко натянул поводья.

– Вы ведь заплатите-с? – Из-под ворота его тулупа раздалось почти змеиное шипение.

– Кажется, я забыла кошель дома.

Коляска резко остановилась. Шея Извозчика тоже оставалась неподвижной, но вот голова… Голова повернулась к ней с противным хрустом. Мария заглушила вскрик удивления ладонью, не отводя глаз от синюшного, распухшего лица. Его губы были плотно сжаты, а из-под покрытых инеем ресниц смотрели два чёрных глаза.

– Все дворяне жадюги. – Рот мужчины не открывался, но она слышала его так же ясно, как себя. – Лиш-ш-шь бы не платить. Скольких сгубила ваш-ш-ша алчность! Ваша распущ-щ-щенность!

Дух страшно разозлился. И чем злее становился извозчик, тем сильнее раскачивалась коляска. Вцепившись в кресло, Мария предприняла попытку утихомирить его:

– Я не говорила, что не хочу платить. Вот. – Ей не сразу удалось отцепить от шали украшение и протянуть его призраку. – Брошка ведь покроет поездку?

На мгновение голос Марии дрогнул, но она сумела вернуть самообладание: брошь была не столь дорогой, но ценнее многих предметов, коими она владела. Её Марии вручил отчим, и графиня ни за что бы не рассталась с подарком при иных обстоятельствах. Но между милым сердцу прошлым и будущим, в котором она спасла бы Анюту, выбор очевиден.

Тряска прекратилась, а сам Извозчик подозрительно притих. Не было ни слов, ни разъярённых жестов, лишь ресницы растерянно трепетали. Никто из похищенных не пытался ему заплатить? Такое вполне могло быть, ведь с городских улиц он крал кого ни попадя, у кого денег либо не было, либо каждая копейка на счету. Дети, цирюльник, любовники в бегах – много ли у таких монет и ассигнаций в кошеле?

Судя по его поведению, деньги для призрака – тема болезненная. Бедность, ограничения и ухищрения – у неё в жизни тоже было многое, она прибегала ко многому. К великому облегчению, собственные нравственные ориентиры всё же не сбились настолько, чтобы повести её по дороге, в конце которой становишься злым духом.

– Я сделала то, о чём просил, так почему же мы до сих пор стоим? – В интонации графини ясно угадывалось, что возражений она не потерпит.

– Так точно-с!

«Как и думала. – Мария уставилась в сгорбленную спину внимательным взглядом. – Полон затаённой обиды и гнева, но малодушен, если проявить напор».

Лошади прибавили шагу, вновь везя коляску в самую чащобу. Графиня поняла, что, пока успокаивала духа, тот завёз её в лес. Луна ненадолго покинула уютную колыбель облаков и подсветила очертания елей и сосен, которые могучими стенами отгораживали их от остального мира с двух сторон.

Пальцы графини отстукивали неровный ритм по коленке. Извозчик покинет мир живых, только если она заставит его отпустить обиду, что до сих пор тревожила и не давала упокоиться.

Она не знала, сколько ещё им предстояло ехать, но знала наверняка, что должна попытаться разговорить призрака. Они непредсказуемые и вспыльчивые, могут пугать и пускать пыль в глаза, однако у всех встреченных Марией духов имелось кое-что общее: желание рассказать свою историю.

«С чего начать? Как подступиться?» – Поразмыслив немного, она решила спросить о том, что лежало на поверхности.

– Должно быть, нанимать транспорт нынче недёшево?

Извозчик поёрзал на козлах и сильнее дёрнул за поводья.

– Так оно, с-сударыня. Как есть т-т-так.

Графиня вслушивалась в речь духа и вдруг поняла, что заикается он словно очень озяб. Судя по цвету и состоянию кожи, к гибели Извозчика привёл холод.

– За коляс-ску, за лошадей, испорченную уп-п-пряжь, ремонт. А в конце д-д-дня за каждого человека приход-д-дится платить.

Извозный промысел нелёгок, это правда. Особенно для тех, кому не довелось обзавестись собственной повозкой. Такие работали без выходных, с самого утра и даже ночью. Доставалось им и от недовольных пассажиров, и от полицейских чинов, но в первую очередь – от хозяев.

Коляска с грохотом замерла. Марию тряхнуло и придавило к спинке сиденья. Она неловко дёрнулась и ударилась затылком о ту часть коляски, которая должна раскрываться, чтобы спасать от дождя и палящего солнца.

Перед глазами плыло, и тем не менее она отчётливо слышала, как спрыгнул Извозчик, как заскрипел снег под подошвой его обуви.

– Приехали-с.

Не зная, что её ждало и сколько времени у неё осталось на разговоры, графиня стала действовать в лоб:

– Хозяин бил тебя, верно?

– П-п-прошу за мной, – низко пробубнил он рядом с ней.

Помутнение отступило, и она увидела протянутую ладонь, на которой не было нескольких пальцев. Вскользь её взгляд выхватил и странные пятна на запястьях.

От макушки до пяток Марию пробрала дрожь. От вида Извозчика её охватывала оторопь и переполняла жалость. Руку, которой она приняла помощь извозчика, тут же прошибло острой болью. Даже воды озера не были настолько ледяными, как прикосновения этого духа. У Марии сводило зубы и подгибались ноги, но она послушно ступала подле извозчика.

В лесу музыка ночи звучала куда более устрашающе, чем в городке. Шум игольчатых верхушек елей, шуршание падающего снега, кажется, даже волчий вой коснулся слуха графини.

– За что он избил тебя в последний раз? – попробовала она вновь.

Извозчик ссутулился, на застылом лице не появилось эмоций, но Мария и без того ощущала его отчаяние и злость.

То ли Извозчик уже давно хотел кому-нибудь пожаловаться, то ли проникся к единственной заплатившей барышне симпатией, но он начал говорить:

В тот день мела пурга, мороз стоял такой, что едва можно было встретить кого-нибудь на улице. Но для извозчика любой день рабочий, даже самый скверный на погоду. Единственный пассажир появился только под вечер и мог стать для извозчика настоящим спасением от гнева хозяина. Вместо этого принёс с собой злой рок.

Знатный господин не только отказался платить за поездку, заявляя, что «хворая кляча и та довезла бы его быстрее», но и выдал несколько тумаков напоследок.

Когда извозчик рассказал об этом хозяину, надеясь на сострадание, то, конечно же, его не п ол уч ил.

Боль. Кряхтение. Боль. Стоны. Боль. Вот и всё, что он помнил о последних часах своей жизни. Его били так крепко и жестоко, что в какой-то миг он впал в глубокое беспамятство. Хозяин же решил, что он умер, и, дабы не держать ответа перед полицейскими, отвёз в лес и бросил в снег, который стал его могилой.

С того дня для хозяина ничего не поменялось. Лошади извозчика продолжали тянуть на себе кареты и коляски, он продолжал выручать деньги. Так было до тех пор, пока они не подхватили сибирскую язву и не подохли. Однако некоторые извозчики шептались, что животные последовали за тем, кто их кормил, поил и был добр.

«Игрушка для битья». – Мария с собой никогда бы не позволила обращаться подобным образом. Графине стало жаль извозчика, слишком слабого и неспособного дать отпор. У него не было даже возможности научиться постоять за себя.

Однако честный рассказ Извозчика так и не добавил ясности мотиву похищений.

«Полнейшая бессмыслица». Она поняла бы, если дух вымещал ярость на тех, кто владел другими извозчиками. Как, затаив обиду на любимого, утопленница вымещала обиду на всех мужчинах, случайно забредших к её озеру.

* * *

Они остановились недалеко от трухлявой постройки. Её крыша сильно накренилась, брёвна явно прогнили, а дверь одним чудом держалась на петлях. Должно быть, это была хижина казённого лесничего, который сторожил земли в то время, когда эта часть города ещё принадлежала какому-нибудь помещику.

Мария посмотрела на духа с немым вопросом. Графиню непреодолимо тянуло внутрь, но призрак молчал, не объяснял, с какой целью привёл её сюда. Тогда она решила пойти и выяснить это сама.