Оторвался от него, вышел на свободу, словно Элиас был не более чем ворохом одежды. Тело парня обмякло и осело на пол, скорчившись и сжавшись в комок. Оно замерло в неподвижности, а тень возвышалась над ним, простирала бесплотные руки, разминала их и осваивалась. Дыхание Чарли стало судорожным, воздух с трудом входил в легкие и выходил из них. Одной рукой она схватилась за дверной косяк, другая беспомощно повисла вдоль тела. Она застыла на месте, не в силах ни бежать, ни отвернуться, ни даже осмыслить происходящее. Какой-то дух только что покинул тело Элиаса Эверхарта. Нет. Это невозможно. Духов не существует. Не существует ничего сверхъестественного. Ни призраков, ни демонов, ни вампиров или зомби. Таков мир, где она живет. Такова реальность.

Но как можно отрицать то, что она видела собственными глазами?

«Нельзя, – прошептал кто-то у нее в голове. – Ты сама понимаешь, что нельзя».

Комната перед ней продолжала стремительно вращаться. Голова кружилась, накатила слабость. Но надо было сбежать, оказаться как можно дальше от существа, стоящего посреди зала.

Повернувшись, Чарли бросилась в коридор.

О том, что подняла шум, она даже не думала. Входная дверь была уже совсем рядом. Стоит Чарли только выбраться на свежий воздух, обратно в реальность…

Что-то обвилось вокруг ее щиколоток и с силой дернуло. Чарли оступилась, беспомощно взмахнула руками и повалилась на пол. Ковер смягчил падение, но удар плечом и виском все равно получился болезненным. Чарли со стоном попыталась высвободить ноги. Но то, что опутало ей щиколотки, держало их на удивление крепко.

– И что же, – послышался сверху низкий шепот, – мне с тобой делать?

12

Беги.

Это слово вспыхнуло перед мысленным взором Чарли, словно рекламный щит, мимо которого по шоссе проносится машина.

Вставай и беги.

Тебя убьют.

Но она не могла. Взглянув на свои ноги, она увидела, что они обвиты веревками, сплетенными из той же тьмы, что и неизвестное существо. Веревки подрагивали и расплывались по краям, будто были материальными лишь отчасти. Но ощущение они создавали совершенно реальное, туго врезаясь в кожу.

Медленно и нерешительно Чарли подняла голову и взглянула на нечто, колышущееся над ней.

Фигура из тьмы стояла так же, как это делал бы человек. И имела очертания тела Элиаса – от ступней до широких плеч, но целиком состояла из тени и мрака, так что кожа казалась тканью. Окидывая взглядом этот темный силуэт, Чарли поняла, насколько он огромный, гораздо выше Элиаса, и вдобавок гибкий, источающий какой-то дикий запах, зловещий и древний, будто исходящий из земных глубин.

А когда Чарли взглянула существу в лицо, у нее перехватило дыхание.

Она увидела лицо Элиаса. Его высокие скулы, резко очерченный подбородок, характерную стрижку. И то, что было всего заметнее, – глаза. Ярко-зеленые. Холодные. Насмешливые.

Поначалу она предположила, что это существо жило в теле Элиаса, вселившись в него, как мог бы сделать демон. Но при виде этих глаз…

– Элиас? – прошептала она.

Его состоящие из тьмы губы растянулись в мрачной усмешке.

– Быстро соображаешь.

– Что… что ты такое?

– Я, – он развел теневыми руками, – то, что называется «мара».

Чарли попыталась отползти назад, но веревки на ногах удержали ее на месте.

– Ты… что?

– Мара. – Он рисовал пальцем в воздухе круги, и от этого веревки становились длиннее, сжимались туже, скользили вверх по ее ногам. – Исчадие ночи. В скандинавской мифологии мы – жуткие старухи, которые садятся на грудь спящим и посылают им ночные кошмары.

У Чарли гулко заколотилось сердце. Надо выбираться отсюда. Слова Элиаса-Тьмы ничего для нее не значили – что вообще она знала о скандинавской мифологии? Что у Тора был здоровенный молот и что его играл Крис Хемсворт? Но это не отменяло очевидного: существо перед ней опасно и она попала к нему в лапы.

Ее единственный выход – как-нибудь отвлечь его, пока не представится случай сбежать.

– Ты не похож на старуху, – заметила она.

– Само собой, – фыркнул он. – Людям известна лишь толика правды о тех, кто подобен мне. – Он отошел к столику и взял из пыльной миски муляж яблока. Подбросил его в воздух и поймал. – Им известна лишь толика правды обо всем – о богах, духах, покровителях природы. Людям отрезали доступ к магии задолго до того, как у них появилась письменность. Сохранились лишь крупицы знаний, которые передавались из уст в уста, от одного рассказчика к другому, и со временем были искажены до неузнаваемости.

Пока Элиас говорил, Чарли оглядывала коридор, искала что-нибудь, чем можно перерезать веревку на ногах. Хотя она понятия не имела, возможно ли это. Как можно разрезать что-то, созданное из тьмы?

И не просто «что-то», а парня, порожденного тьмой.

Как бы абсурдно это ни звучало, каким бы невозможным ни было, лучшего объяснения для того, чему она стала свидетельницей, не находилось. Это объяснение было единственным – помимо предположения, что она видит сон или ее как-то угораздило незаметно для себя принять наркотик. Впрочем, она не сомневалась, что в последнем случае дом скорее напоминал бы картинки в калейдоскопе, а не навевал мысли об убийствах, ужасах и экзорцизме.

Итак, парень, созданный из тьмы.

– Скажи-ка мне, Чарли Хадсон, – заговорил он, кладя яблоко обратно в миску и прислоняясь к столику, – что тебе известно о скандинавской мифологии?

– Почти ничего. – Чарли оглядывала коридор, стараясь при этом не возбуждать подозрений: подсвечники, сухие цветы, муляжи фруктов, пыльная деревянная шкатулка на пыльном деревянном столе. Может, подсвечник сгодится на роль дубинки? – Как-то так вышло, что к приоритетам американская учебная программа ее не относит.

– А жаль. – Он что-то напевал низким голосом, и это тихое пение напоминало шум ветра перед бурей. – Стоило бы, ведь все это – истинная реальность.

– Точно, – подтвердила она. – А как же иначе.

– Ты мне не веришь. И это понятно. Большинство людей поначалу не верят.

Ее взгляд упал на ножки стола. Можно отломать одну из них. Да. А потом, орудуя ей как копьем…

– Не пытайся сбежать, – невозмутимо предупредил Элиас. – Я умею проходить сквозь стены.

– Сквозь… – Чарли изумленно заморгала. – Что?..

Элиас уставился на нее горящими глазами.

– Не веришь? Смотри.

Он сделал два быстрых шага через коридор. И вошел прямо в стену.

Чарли ахнула. Все произошло мгновенно: только что Элиас – или его теневая версия – стоял здесь, а в следующий момент исчез, как ни в чем не бывало пройдя через стену. Словно ее не существовало.

– Куда ты?.. – начала она, но он уже вернулся. Вышел из стены легко и непринужденно, будто прошел через дверь. – Как тебе это?..

– Я же объяснил, Чарли. – Он заглянул ей в глаза. – Я мара. Единственный темный дух, которого можно сотворить из человека.

– Погоди! – Она вскинула руку. – Так, значит, ты все-таки человек?

Он отвел глаза, взгляд которых стал далеким.

– Был им когда-то. – Когда он вновь взглянул на Чарли, его теневые губы растянулись в безжалостной усмешке. – А теперь только выгляжу человеком. И лишь когда хочу.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – Ей надо выбраться из этого особняка. Сейчас же. Что за игру затеял Элиас? – Робби Карпентера ты тоже просветил? Прежде чем убить?

– К исчезновению Робби Карпентера я не причастен. Как и к пропаже близнецов. Если уж на то пошло… – Элиас, вскинув руку, щелкнул пальцами. И веревки на ее ногах исчезли. – Я пытаюсь найти их.

Чарли не стала терять ни минуты. Вскочив, она бросилась к двери.

Но прежде чем успела сделать пару шагов, перед ней возникла другая теневая веревка, которая захлестнулась вокруг ее тела, крепко прижав к нему руки.

Гадство.

Достигнув входной двери, Чарли ударилась о нее всем телом в надежде с разбегу выбить. Петли застонали, но дверь не поддалась.

Чьи-то пальцы обхватили ее руку и оттащили в коридор. От этого прикосновения перед мысленным взглядом Чарли возник темный туннель, безжизненное тело, выползающие из пустых глазниц пауки…

Эти образы рассеялись. Элиас-Тьма повернул ее и пригвоздил к стене, заставив ахнуть. Он оказался таким сильным. Пугающе сильным. Все попытки оттолкнуть его ничего не дали. Он удерживал ее на месте так легко, будто она была сделана из бумаги. Чарли отметила, что его прикосновения не обжигают, как прежде. Теперь они казались прохладными и мягкими, как легкий ветерок.

– Чарли, Чарли, Чарли… – цокая языком, произнес он. Склонившись над ней, он придвинулся так близко, что тьма заклубилась, выбрасывая завитки, напоминающие темное пламя, которое почти касалось лица Чарли. Она невольно всхлипнула: стоило этому пламени лизнуть ее, как по позвоночнику пробежал холодок, скапливаясь в основании и вызывая чувство обреченности. – Думаешь, бегство возможно? По-твоему, открытая дверь спасет тебя? Я же ночной кошмар, милая. Понимаю, ты еще не осознала до конца, что это значит, но какое-то представление у тебя уже наверняка есть.

Чем дольше он удерживал руку Чарли, тем сильнее нарастала в ней обреченность, вызывая в воображении видения темной воды и чувство скрытой под поверхностью опасности.

– Мы вызываем страх, – продолжал он. – Питаемся им. Подкрепляем им свои силы. Страх мы воспринимаем так, как люди – запахи еды, доносящиеся из кухни. Это судорожное биение у тебя в груди, стремительный бег крови, отрывистое и частое дыхание – все это я чувствую теперь. И знаешь… – он снова склонился к ней и сделал глубокий вдох. – Это объедение.

– Ты больной, – прошептала она.

– Напротив. – Элиас выпрямился и ослабил хватку на ее руке, но не отпустил. – В эту минуту я совершенно здоров. Исчезающие дети? Руны, вырезанные на деревьях? В этом городе переполох, то есть идеальная обстановка для мара, как я. Чем больше вы боитесь, тем лучше. Тем сильнее я становлюсь.

Как только он перестал сжимать ей руку, нарастающий страх начал отступать: не исчез полностью, но утих, стал приглушенным, словно повернули регулятор громкости.

– А что это были за видения? – спросила Чарли. – Туннель, пауки… Как ты это сделал?

Он поднял руку, кончики пальцев трепетали, как язычки черных свечей, и мягко коснулся ее щеки. На нее снова нахлынули видения. На этот раз она видела Софи. Ее тело на больничной кровати, плачущую мать, фигуру в черном, спускающуюся к кровати сверху…

Элиас-Тьма убрал руку, и видения пропали.

– Один из фокусов мара. Мы вызываем у жертвы видения, чтобы обострить ее страх и самим стать сильнее. – Он пошевелил пальцами. – Эти видения полностью под моим контролем – что видит жертва, когда, как долго. Чем чаще я насылаю видения на одного человека, тем больше узнаю о том, чего он по-настоящему боится. Могу повторить еще… – Он схватил ее за руку выше локтя, и Чарли увидела, как Мейсон врезается на их машине в дерево. – И еще… – Она увидела маму, плывущую лицом вниз в озере Мичиган. – И еще.

Ахнув, она вырвала руку. Видения прекратились так внезапно, словно выключили телевизор.

– И что это? – спросила она, стараясь придать голосу смелости, которой на самом деле не чувствовала. – Твоя большая злодейская речь? Перед тем, как ты перережешь мне горло?

– Возможно. – Элиас выставил вперед теневую руку. Из тьмы материализовался длинный меч – вырос, словно продолжение его тела. – Это было бы нетрудно. А страх, который люди испытывают в последние мгновения перед смертью… – Он вскинул меч, направил на нее так, что острие оказалось в дюйме от ее горла. – Его достаточно, чтобы месяцами питать силы мара.

Уставившись на меч, который трепетал и колыхался в воздухе, как живой, Чарли ощутила, что сердце бьется все быстрее и кровь шумит в ушах.

– Я уже чувствую его вкус, – прошептал Элиас. – Ощущаю его на языке.