Ужин на столе появляется совместными усилиями. Просто переставляем часть тарелок на стол, потому что так удобнее. Я смотрю на аккуратные тарелочки, из которых поднимается легкий пар. Снимаю крышку, и сразу в нос ударяет запах чеснока, кунжута и чего-то острого, жгучего. Это кимчи, красное, как огонь. Рядом маленькие мисочки с банчханами: маринованные ростки сои, сладковатый омлет, салат из шпината с кунжутным маслом. В большой кастрюльке томится суп – это что-то с морепродуктами и острым перцем, я узнаю по запаху.

Я улыбаюсь, но одновременно ощущаю, как глупо себя веду: бережно пододвигаю палочки, хотя не умею пользоваться ими так уверенно, как местные, слишком громко вдыхаю аромат.

– Вам нравится корейская еда? – спрашивает Ли Чжунхе и наблюдает, как я пробую первую ложку супа.

– Очень… – Я запинаюсь, но честность все равно прорывается наружу. – Но, если честно, у меня почти не было времени узнавать Южную Корею. Работа съела все силы и часы. Я вижу страну только через окно такси или из офиса. Иногда мне кажется, что я прилетела сюда и потеряла что-то важное: возможность жить, чувствовать и пробовать новое.

Он молчит, но в его взгляде нет осуждения. Только понимание. Мы чокаемся бокалами, и белое вино в свете свечи кажется чуть золотистым.

Я уже хочу перевести разговор на что-то легкое, но вдруг он произносит тихо, почти глухо:

– Три года назад я потерял невесту.

Я застываю. Вино останавливается у губ, и я опускаю бокал. Его глаза уходят куда-то в сторону, будто он смотрит сквозь дождь за окном.

– Простите… – шепчу я, не зная, что еще сказать.

– Это… – Ли Чжунхе делает паузу, будто слова ранят его изнутри. – Неважно.

Он обрывает тему, резко, будто ставит стену между нами. Но в этот момент я чувствую, что сама случайно оказалась на шаг ближе к его тайне. Зачем он сказал это? Почему именно сейчас в темной комнате, где слышны только дождь и наше дыхание?

Мое сердце бьется в груди слишком громко. Я хочу протянуть руку, но понимаю – нельзя. Ли Чжунхе тяжело, и он явно не готов.

Я делаю глоток вина, и оно обжигает сильнее, чем острый суп.

Ветер вдруг взвывает так яростно, что дом дрожит, и я вздрагиваю. Резкий хлопок заставляет сердце ухнуть в пятки – створка окна с треском распахивается, и в комнату врывается поток холодного воздуха, сдувая со стола салфетки и заставляя пламя свечи на миг погаснуть. Я едва не вскрикиваю, но в тот же миг Ли Чжунхе оказывается рядом. Его руки обхватывают меня крепко и уверенно, и я чувствую, как моя дрожь будто растворяется в его тепле.

Я не успеваю даже осознать, что слишком тесно прижата к его груди. Он держит меня так, словно боится, что я рассыплюсь, если он отпустит хоть на секунду. Его запах – едва уловимый, свежий, с нотками чего-то древесного безумно кружит голову. Я пытаюсь выдохнуть, но ничего не получается.

Мне неловко. Это слишком близко, слишком неправильно, слишком неожиданно. Но в то же время я понимаю, что не могу ни о чем думать, кроме него. Мой взгляд скользит по его лицу. Его губы так близко. Слишком близко. Я чувствую их даже без прикосновения.

Ни один из мужчин, которых я знала раньше, не был таким. Не только из-за внешности, хотя Ли Чжунхе и правда безумно красив. Но есть что-то еще… глубина во взгляде, горячая сила в руках, тень боли, которую он прячет за сдержанностью. Я ловлю себя на том, что хочу узнать, каково это – переступить ту грань, которую он, кажется, держит всеми силами.

И вдруг… Ли Чжунхе склоняется ко мне.

Наши губы встречаются. Сначала осторожно, будто он все еще сомневается, стоит ли. Его поцелуй мягкий, теплый, нежный… как проба, как вопрос. Я отвечаю ему почти неосознанно, и мир вокруг исчезает. Только он, только это ощущение, будто время застыло.

Но через мгновение Ли Чжунхе уже не сдерживается. Поцелуй становится жадным, требовательным, будто в нем копилась тоска долгие годы, и теперь она рвется наружу. Его ладонь скользит к моей щеке, другая удерживает меня за талию, не позволяя отступить. Я чувствую нетерпение, силу, желание и сама тону в этом, забывая обо всем.

У меня кружится голова от того, что я наконец позволила себе потеряться в чьих-то объятиях. Кажется, все то, чего мне так не хватало – близости, тепла, ощущения, что кто-то держит меня крепко – все это вдруг оказалось здесь, в этом поцелуе, в этом мужчине.

Я понимаю, что уже не хочу его останавливать.

И… не останавливаю.

Кровать мягкая, и белье пахнет свежестью. Я лежу в объятиях Ли Чжунхе, сердце стучит так, будто пытается пробить грудную клетку. Все происходит стремительным вихрем, будто сама буря ворвалась в эту комнату и кружит нас, лишив разума. Мы не планировали… я точно не планировала. Все началось с осторожного прикосновения, с того, что его губы коснулись моих, и казалось – вот он, предел. Но оказалось, это только начало.

Мы тонем друг в друге в этой внезапной обжигающей страсти. Руки Ли Чжунхе горячие и нетерпеливые, он словно не в силах остановиться. Боится, что я исчезну, если он ослабит хватку? Я не знаю, что сильнее: мое желание или растерянность. Но тело предает меня, отвечает на каждое движение, и я забываю дышать.

Корейские мужчины, какие они? Я слышала стереотипы, читала где-то… но Ли Чжунхе рушит их все разом. В нем нет ни холодности, ни отстраненности, которыми пугают. Он – сокрушительный и жадный вулкан, а я – огонь, который он разжигает все сильнее.

Мы сливаемся так, будто нас давно связывает нечто большее, чем случайный вечер, чем работа, чем эта дикая буря за окном.

Я не успеваю думать. Мир сжимается до его дыхания, взглядов, шепота на корейском – слов, которые я не понимаю, но чувствую каждой клеточкой кожи. Это слишком. Слишком много, слишком ярко. Но я не могу остановиться, так же как не может он.

И потом, когда все кончается, мы лежим рядом, наше дыхание прерывистое и тяжелое, а в комнате царит тишина, прерываемая лишь завыванием ветра.

Ли Чжунхе поворачивается на бок, и я ощущаю на себе его взгляд. Долгий, пристальный, почти тяжелый. Будто он вглядывается глубже, чем стоит. Ищет во мне что-то, что сам не может назвать. Я хочу спросить, но слова застревают. Его глаза в темноте кажутся чересчур серьезными. Я не понимаю, о чем он думает.

Сама не помню, как засыпаю, но при этом все равно чувствую его руку рядом, и мне впервые за долгое время спокойно.

Глава 6

Но утром… утром все другое.

Я просыпаюсь от стука дождя по окну. На секунду не понимаю, где нахожусь. Белые простыни, мягкий свет, запах кофе, доносящийся откуда-то из коридора… И только потом осознаю: это не моя квартира в Москве. Это отель на Чеджу.

Я осторожно поворачиваю голову. Его уже нет. Только ровная поверхность второй подушки и идеально заправленное одеяло выдают, что он поднялся раньше. И это отчего-то обижает. Словно ночь, наполненная жаром и дыханием, прикосновениями и поцелуями, не случалась вовсе.

Ли Чжунхе встал первым. Он уже одет, и в его движениях какая-то отточенная холодность. Взгляд темных глаз, который ночью жег меня изнутри, теперь отталкивает. В нем только отрешенный холод, как гладь замерзшего озера. Я пытаюсь посмотреть ему в глаза, но не получается. Ощущение, что ночью ничего и не было.

Я чувствую, как что-то ломается внутри. Может, это была ошибка? Может, он жалеет? Или… может, для него это ничего не значит?

Я сижу на постели, укутанная в простыню, и мне вдруг кажется, что буря утихла только снаружи, а внутри меня… наоборот, началась.

– У нас мало времени, – бросает Ли Чжунхе. – Поторопись.

Я иду в ванную, бросаю взгляд в зеркало. Щеки розовые, глаза блестят. Я выгляжу слишком хорошо для того, кто только что получил ледяное обнуление.

В дверях номера снова сталкиваюсь с ним. Этот идеальный костюм, галстук затянут в идеальной симметрии. На лице – непроницаемая маска. Рядом с ним я выгляжу как девочка с улицы, хоть и тоже надела темное платье, которое на мне отлично сидит и настраивает на деловой лад.

– Нам нужно выходить. Встреча через полчаса, – сухо произносит Ли Чжунхе.

Я киваю, хотя внутри все сжимается. Ни намека на то, что было ночью. Ни одного взгляда, ни полуулыбки. Словно мне все приснилось.

***

Мы заходим в зал переговоров. Высокие потолки, панорамные окна, за которыми бушует океан. Длинный стол из темного дерева. Люди в строгих костюмах, папки с документами, бутылки воды. Я чувствую себя школьницей, случайно забредшей на заседание мирового правительства.

Инвесторы говорят мало, но каждое слово словно проверка. Я сижу с планшетом, ладони повлажнели. Я знаю: у меня есть идеи, у меня есть талант. Но под этим взглядом, холодным и пронизывающим, все кажется мелким.

Я открываю презентацию, но пальцы дрожат так, что почти роняю стилус.

– Волкова-сси подготовила концепт, – произносит Ли Чжунхе, его голос звучит спокойно, и все головы оборачиваются ко мне.

Я делаю глубокий вдох. Потом говорю. Про цвета, про линии, про пространство отеля, который должен не просто принимать гостей, а дарить им незабываемые ощущения. Я вижу в глазах инвесторов легкий интерес, но вместе с ним и скепсис.

А Ли Чжунхе сидит рядом. Холодный, собранный, как будто я для него всего лишь очередной пункт в списке. Но я чувствую, что он слышит каждое мое слово. И это заставляет сердце биться быстрее, чем сам факт присутствия инвесторов.

Я почти задыхаюсь от сказанного, когда заканчиваю презентацию. Кажется, я сказала все правильно, но воздух в зале настолько густой от скепсиса, что мне хочется провалиться под стол. Один из инвесторов с каменным лицом замечает:

– Слишком смело, Волкова-сси. Не для этого рынка.

Я опускаю глаза. Все, конец. Сейчас меня окончательно разнесут.

Внезапно раздается голос Ли Чжунхе:

– Именно в смелости есть преимущество, Кван-сси.

Я поднимаю взгляд и не верю своим ушам. Ли Чжунхе сидит прямо, его лицо непроницаемо, но слова звучат так уверенно, что даже самые строгие инвесторы на секунду замолкают.

– Мы не можем копировать других, – продолжает он. – Конкуренты делают именно это. А наш проект обязан выделяться. Эмоции, которые вызывает дизайн Алині Волковой, – это то, за что гости будут возвращаться. Это и есть будущее индустрии.

Я стою не в силах скрыть изумление. Ли Чжунхе… защищает меня? Перед инвесторами? Тот самый человек, который еще неделю назад называл мою работу «слишком эмоциональной»?

Я украдкой смотрю на него. Холодное лицо. Четкая дикция. Ни малейшего намека на то, что он делает это ради меня. Но внутри все горит, как будто Ли Чжунхе только что протянул мне руку, когда я почти падала.

***

Когда объявляют кофе-брейк, я почти бегу к столику с напитками, лишь бы отдышаться. Беру бумажный стаканчик с зеленым чаем, делаю глоток и понимаю, что Ли Чжунхе рядом. Слишком рядом. Его плечо почти касается моего.

Я замираю. Смотрю на чай и на свои дрожащие пальцы. Не могу поднять глаза. Одновременно тянет к себе и обжигает своим присутствием. Хочется вот так стоять и хочется отступить.

– Хорошая презентация, – наконец произносит Ли Чжунхе ровным голосом, будто обсуждает погоду. – Ты справилась.

Я резко поднимаю взгляд, но он уже отворачивается, делает вид, что рассматривает экран телефона. Его лицо остается абсолютно холодным.

Я стискиваю стакан.

– Вы защищали мои идеи, – вырывается у меня шепотом.

Он бросает на меня короткий взгляд.

– Я защищал интересы компании.

И все. Ли Чжунхе отходит, оставляя меня одну. Но в груди бьется слишком громко, и я уже знаю: если это и было «просто ради компании», то почему тогда я все еще не могу в это поверить?

Вечером я возвращаюсь в номер, бросаю папку на стол и, не включая свет (о да, с ним все в порядке!), падаю на кровать. В голове все еще звучит его голос. Такой ровный, уверенный, холодный. Ли Чжунхе защищал меня. Меня. Но почему это так жжет внутри?