Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Господин Чхве стоит, облокотившись на край стола, с самой невинной улыбкой на лице. Улыбкой, которая только подливает масла в огонь.

– Что? – вырывается у меня слишком резко.

– Ну, вы же понимаете. – Он пожимает плечами, изображая смущение, хотя глаза его смеются. – Рабочие вечера, романтические касания… Корейские дорамы обычно так и начинаются.

Мне до ужаса жарко и некуда деться от смущения.

– Это не то, что вы думаете, – только и остается сказать.

Ассистент Чхве театрально закатывает глаза:

– Конечно-конечно. Я просто смотрю много дорам. Знаете, в них всегда вот так: «Ой, я не хотела, ой, он такой холодный, но на самом деле заботится». Прямо вот мое любимое.

Я готова провалиться сквозь землю, но Ли Чжунхе даже бровью не ведет. Ему все равно, что ли? Или просто ассистент Чхве на особом положении, что может нести всякую чушь. Но я замечаю, что происходящее его явно не раздражает. Тот самый знак, что он что-то понимает или, хуже того, ему это нравится.

Ассистент Чхве, довольный как кот, который стащил сметану, продолжает:

– Ну все, я пошел. Не буду мешать вашей… рабочей химии.

– Рабочей, – повторяю я, с ударением на каждом слоге, и стараюсь придать себе уверенный вид.

– Рабочей, рабочей, – кивает он, но подмигивает мне так, что я готова его придушить.

Ассистент Чхве уходит, оставляя нас вдвоем в полутемном офисе. Я ощущаю, как воздух снова густеет. Тишина между мной и Ли Чжунхе наполнена электричеством, и я слышу только свое дыхание и гул кондиционера.

Он поднимает на меня взгляд, задерживает его чуть дольше, чем обычно, и спокойно произносит:

– Порой господин Чхве слишком много говорит. Не надо обращать внимания, Волкова-сси.

И почему-то от этого спокойного тона мне становится еще жарче.

Глава 4

Я еще не успеваю толком освоиться в новой реальности, как через несколько дней узнаю новость, от которой у меня буквально холодеют ладони.

– Чеджу? – повторяю я, будто ослышалась, когда секретарь президента раздает документы. – В смысле… со мной?

– С вами, – улыбается ассистент Чхве, который всегда кажется чересчур довольным жизнью. – Президент лично отметил, что вы должны сопровождать его на презентации.

– На презентации… отеля? – чувствую, как голос предательски дрожит.

Кивок. И все. Никаких «может быть» или «подумайте». Мое имя уже стоит в списке делегации.

Внутри просыпается настоящая паника. Это ведь не просто сходить на встречу или распечатать отчет. Это огромная ответственность: перед инвесторами, перед прессой, перед самим президентом. Один неверный жест, и я выставлю себя идиоткой.

Ассистент Чхве, заметив мое бледное лицо, подмигивает и шепчет:

– Не переживайте. Если что, я скажу эйчару, что вам нужна терапия. После всего.

Снова подмигивает, и я не могу не усмехнуться сквозь волнение.

Ну ты и фрукт!

***

Перелет дается мне непросто. Самолет тихо гудит, а я сижу рядом с Ли Чжунхе, стараясь дышать ровно. Он, как и ожидалось, весь поглощен работой: ноутбук, бесконечные документы, сообщения на телефоне. Будто этот человек и не знает слова отдых.

Я тоже открываю планшет, но не для отчетов, а для новых эскизов. У меня появилась идея: концепция серии креативных рекламных кампаний для сети отелей. Вместо стандартных видов на море я хочу показать Чеджу через эмоции. Утренний свет, который падает в окно. Ощущение песка, прилипшего к босым ногам. Вкус свежего мандарина. Я делаю быстрые наброски, подписываю строчки, ловлю атмосферу.

И в какой-то момент замечаю, что Ли Чжунхе смотрит. Не прямо, а боковым взглядом, мельком… Но достаточно, чтобы сердце сделало глупый кульбит.

Я делаю вид, что ничего не заметила, и продолжаю рисовать. Но через несколько минут он снова бросает уже прямой взгляд. И еще раз.

Я не выдерживаю и тихо спрашиваю:

– Что-то не так?

– Хм. – Он чуть приподнимает бровь. – Это новый проект?

Я нервно киваю и лопочу:

– Так… пока идея.

Он не говорит ничего больше, просто возвращается к своим документам. Но от этого молчаливого внимания мне становится еще жарче. Будто каждую линию на экране он видит яснее, чем я сама.

А самолет все летит и летит в сторону Чеджу, и я не знаю, чего бояться больше: встречи с инвесторами… или взгляда Ли Чжунхе, который все еще чувствую на себе, даже когда он уткнулся в ноутбук.

…И вот я сжимаю ручку чемодана, когда мы выходим из машины возле отеля. Ветер хлещет, как сумасшедший, зонт выворачивает наизнанку, и я чуть не теряю равновесие. Кажется, не зря по радио предупреждали о шторме. Дождь льется стеной, и сквозь него виднеются темные силуэты скал, уходящие в океан, и сосны, чьи ветви гнутся почти до земли. Вода срывается с небес потоками, но даже в этом хаосе природа поражает красотой: океан кипит, как живой, яркие всполохи молний на горизонте вырезают контуры гор и пальм, а воздух пахнет солью и сосновой смолой. Я на мгновение замираю – это по-настоящему величественно, страшно и прекрасно одновременно.

Ли Чжунхе идет рядом, не обращая внимания на дождь, как будто все это его не касается. Спокойный и собранный, словно ветер обходит его стороной. Я стараюсь не плестись следом, но каблуки скользят, и в какой-то момент меня попросту хватают под локоть. Просто жест ради безопасности, но от его прикосновения меня будто пробивает током. Я глупо улыбаюсь, и тут же спохватываюсь: нельзя же так!

В фойе отеля царит суета. Гостям раздают полотенца, кто-то ругается на отмененные мероприятия, кто-то требует переселения. Администратор вежливо, но устало сообщает:

– Из-за штормового предупреждения и задержек рейсов у нас овербукинг. Мы делаем все возможное, но мест нет.

Я уже хочу возразить, но президент спокойно поднимает бровь, и девушка-менеджер сразу добавляет:

– Мы нашли решение для вас, господин. У нас остался один свободный номер… но только один.

Мое сердце проваливается в пятки. Один номер? Это же… Это же сценарий любой дорамы, о котором девушки пишут на форумах! Это какая-то шутка?

– Мы… мы можем подождать, пока освободится что-то еще, – торопливо говорю я, надеясь, что Ли Чжунхе согласится.

– Шторм может продлиться всю ночь, – хмуро отвечает администратор. – К сожалению, вариантов нет.

Президент даже не моргает. Он спокойно кивает:

– Хорошо.

Я стою ошеломленная. Хорошо? Это все? А я-то что должна делать?! Мои мысли скачут: «Боже, это точно дорама! Почему я оказалась в таком клише? Почему именно сейчас?»

Мы поднимаемся на этаж. Коридор длинный, свет моргает, словно подчеркивая напряженность момента. Я иду за ним, чувствуя себя школьницей, которую застукали за чем-то неприличным.

Когда он открывает дверь, нас встречает просторный номер: огромная кровать с белоснежным бельем, панорамное окно с видом на бушующий океан и… только одна кровать. Конечно. Вот она – судьба сценариста, решившего испробовать на мне все штампы подряд. Как только найду его, то оторву уши.

Жаль, что с судьбой никогда такого не сделать. Но… но как такое вообще возможно?

– Вы можете спать на кровати, – спокойно говорит Ли Чжунхе, снимая пиджак. – Я привык работать за столом.

– Н-нет, что вы, – машу я руками, чувствуя, как пылают уши. – Это же неудобно. Я могу… я могу на диване.

– Диван слишком мал. – Он остается совершенно невозмутимым. – В любом случае, не беспокойтесь.

У меня внутри все аж кричит: «Конечно, не беспокойся! Мы же просто оказались вдвоем в отеле, во время шторма, в одном номере, в одной комнате, с одной кроватью!»

А мне говорили, что в жизни этого не случается. Да и я сама не верила.

Внезапно за окном грохочет гром, в номере моргает свет, и… выключается окончательно. Я стою посреди комнаты в кромешной темноте и чувствую, как сердце бьется где-то в горле.

– Все в порядке, – звучит спокойный голос Ли Чжунхе, а затем я ощущаю, как он касается моей руки, словно ведет меня. – Сядьте, Алина. И подождите.

Я послушно опускаюсь на край кровати, и в этот момент меня накрывает осознание: это все не шутки.

Он выходит, а я остаюсь. Через время встаю и оказываюсь посреди номера, прислушиваюсь к гулу дождя за окном и понятия не имею, как это все случилось. Ведь мы должны были быть в другом отеле. Там остальные члены нашей делегации. Тут произошла какая-то накладка.

Молнии рассекают небо, от их яркой вспышки номер на секунду озаряется, потом снова тонет в кромешной тьме. Электричества нет, телефон вот-вот сядет, и единственный свет – это редкие огни вдали, на берегу. Я судорожно роюсь в сумке, нащупываю бесполезный фонарик, который давно разрядился.

И тут я слышу низкий спокойный голос вернувшегося Ли Чжунхе, как будто гроза не имеет к нему никакого отношения:

– Не двигайся. Я сейчас все принесу.

Я замираю. Вот тебе и уровни вежливости. Впрочем, в английском языке их не выразишь, можно понять только по интонации.

Мне хочется что-то ответить, но язык словно прилип к небу. В темноте слышны его шаги, приглушенный звук открывающихся ящиков, словно он хочет понять, может ли нам быть что-то полезным. И вдруг… он оказывается рядом. Совсем рядом. Настолько близко, что я могу уловить его запах: свежий, немного терпкий, с легкой горечью, как дорогой парфюм, который остается на воротнике после долгого дня.

Нам приносят свечи. Работник отеля сообщает, что ремонтные работы в самом разгаре.

Мы берем свечу одновременно. Боже, как глупо.

Его рука касается моей, и мои пальцы скользят по линиям на его ладони. Кожа обжигает, как будто внутри меня включили скрытый ток. Мы оба застываем. Его ладонь теплая и уверенная, но в этом случайном касании есть нечто пугающе интимное. Я чувствую, как мое дыхание сбивается, как сердце стучит где-то в горле.

На секунду мне кажется, что Ли Чжунхе тоже это почувствовал, потому что не отдергивает руку сразу. Его дыхание слышно, оно тоже чуть тяжелее, чем обычно.

В полной темноте между нами будто возникает зыбкая граница, которую стоит чуть-чуть переступить – и все изменится.

Я прикусываю губу. Если бы это был сериал, в этот момент камера бы приблизилась к нашим лицам, взяв крупным планом, и на фоне заиграла бы напряженная романтическая мелодия. Я даже невольно ловлю себя на том, что жду, будто вот сейчас он наклонится, вот сейчас наши губы встретятся…

Меня окатывает волной жара.

Но вместо этого Ли Чжунхе резко отходит в сторону, словно сбрасывая с себя чары момента. Слышно, как он прочищает горло и ставит свечу на стол.

– Осторожнее, Алина. – Его голос звучит чуть жестче, чем нужно, будто он тоже пытается отгородиться. – Тебе не стоит ходить в темноте.

Я стою неподвижно, не в силах скрыть, что пальцы дрожат. Хорошо, что в темноте этого не видно.

– Я… просто хотела помочь, – выдыхаю почти шепотом.

Ли Чжунхе не отвечает. Только чиркает спичкой, и пламя вспыхивает, выхватывая из темноты его лицо. На миг я вижу, как напряжена линия его челюсти, как в глазах блеснула тень: то ли желания, то ли борьбы с самим собой. Но это выражение очень быстро пропадает.

Комната снова наполняется мягким неровным светом. А я понимаю, что только что что-то изменилось. И больше ничего не будет по-прежнему.

Глава 5

Я вижу, что он ставит на стол бутылку вина и два бокала. Этот мужчина совершенно спокоен, будто ветер за окном не рвет деревья и не гремит по крыше. Ох, не заметила, что нам принесли и продукты. В этой темноте я как крот!

– Давай выпьем, – говорит Ли Чжунхе, чуть приподняв бутылку. – Чтобы расслабиться и переждать бурю.

Я киваю, хотя сердце уже бьется быстрее. Все это… и шум дождя, и одна комната, и его предложение… Да просто с ума сойти. Но разве можно отказаться?