Пишу эти строки из ночного автобуса Лахор – Исламабад. За окном моросит мелкий дождик. За несколько минут до этого на автобусной станции «моросили» нечестные торговцы, пытаясь меня обсчитать в магазине. В целом день прошел прекрасно. Позавтракал в отеле яичницей с перчиком чили. Острота сопоставима с самыми смелыми шутками Петросяна. Вообще, для пакистанцев фраза «no spicy» означает примерно «так, чтоб не супер жгло рот, а просто немного поджигало». Выселился в полдень из гламурного отеля, оставил на ресепшене свой пыльный рюкзак и поехал в старую часть колоритного Лахора. Там находятся главные достопримечательности города – гигантская мечеть и форт.

Эта мечеть является священным местом для всех пакистанцев – при ее посещении принято надевать свои лучшие одежды. Я решил последовать данной традиции – надел свою самую чистую футболку. Также, вспомнив, как меня накануне не пускали в шортах в общественное место и пришлось покупать позорные штаны, на всякий случай захватил с собой одни-единственные, которые приберег для гор.

На входе в мечеть пара гидов стали предлагать свои услуги. Решил поинтересовался стоимостью. Первый оффер стоил двадцать долларов. Стало любопытно, до скольки готовы подвинуться. В итоге аукцион на понижение закончился на сумме двух долларов. Обесценили себя ребята в десять раз, ну да ладно. Нет, познавательную страничку сегодня решил перелистнуть. В каком году какой король правил в этих местах – это все занимательно, но цель была проникнуться местами не по эпизодам из прошлых лет. Также стояла задача запустить дрон и полетать над здешними, без преувеличения, архитектурными шедеврами, но на входе меня сразу же огорчили: полет на дроне внутри святыни запрещен. «А снаружи?» – спросил я. «Пожалуйста, там летай сколько хочешь», – дружелюбно ответил полицейский. Вообще, по дружелюбию пакистанцы пока не уступают иранцам (они у меня на первом месте). Посмотрим, как будет складываться дальше. Но вот в какой мой рейтинг пакистанцы уже точно попали на первое место, так это в рейтинг готовности фотографироваться вместе (речь, правда, только о мужчинах и детях). Направляешь на кого-то камеру, улыбаешься, показываешь жестом, что хочешь его заснять, и – щелк, отличный кадр у тебя в кармане. Вообще, улыбка – хороший чит-код, с помощью которого можно решать многие вопросы. Проверено, работает.

Как и предполагалось – в шортах в святыню не пускали даже с улыбкой. Но стражи не были готовы, что у меня для них припрятан козырь в рукаве. Хоба – и шорты превращаются в элегантные штаны. Пришлось, правда, отойти за угол, чтобы переодеться. Побродил часик-другой по гигантской мечети Бадшахи – остался категорически доволен: это реальное место силы, не уступающее по энергетике и красоте Тадж-Махалу в Индии, но менее раскрученное. По размеру – как два футбольных поля. На входе, как и в любой другой мусульманской святыне, нужно снимать обувь. Ходить босиком по раскаленным плитам в полуденный час в пекло – то еще удовольствие, поэтому на плитах постелены коврики, которые поливают водой из шланга. Все для людей.

Форт тоже интересен, скоротал там еще часок. Билет для иностранцев в тридцать раз дороже, чем для местных: три доллара против десяти центов. Дискриминация, однако. На выходе из форта впервые встретил белого человека, причем девушку-блондинку, закутанную в платок. Это оказалась туристка из Болгарии. Естественно, мой первый вопрос был: «Ты что, одна путешествуешь?» Она сказала, что с парнем, – но немного странно, что они были не вместе. Может, поссорились, кто знает. Отношения – они такие.

Закончив слоняться по святым местам, я забрался на близлежащую крышу, принадлежащую приятному видовому ресторанчику под названием «Хавали», где сидели хавали богатые пакистанцы. Пока делал заказ, расчехлил на открытой терассе свой недоломанный мултанским мальчишкой дрон и немного «полетал» над пакистанским архитектурным ансамблем, от вида которого сверху захватывает дух, после чего приступил к долгожданной трапезе. Пакистанские рестораны – то место, где можно смело читать меню слева направо, а не справа налево, как это часто бывает. Добротная порция мяса практически в любом виде редко когда стоит больше пяти долларов, даже в самом пафосном месте. Очень мучила жажда, испил разных напитков, в том числе слабоалкогольных. В этом плане в Пакистане никаких запретов нет. Кстати, уже второе место, где мне принесли счет, в котором чаевые обязательные и составляют шестнадцать процентов от заказа. Ожидая сдачи, сидел размышлял: если официант потратит их на пиво, а не на чай – получается, это будут пиевые?

Разделавшись с полуденной трапезой в благополучном месте, я вышел на улицу слегка подшофе и сразу же оказался в менее благополучных лахорских трущобах, довольно быстро протрезвев от их вида. Картина стояла достаточно удручающая, словно телепорт перенес меня на несколько столетий назад: ходят туда-сюда сутулые и слегка потрепанные граждане, кто с повозками, кто с тюками, чумазые дети просят денег, в подворотнях валяются люди, через которых переступают другие и спокойно идут по своим делам. По улицам ездят переполненные автобусы, на их крышах плотненько сидят пассажиры, которым не хватило места в салоне. Чувствуется, что город очень перенаселен. Здесь практически отсутствуют высотные здания, следовательно, территория огромна, и нет мегаполису ни конца ни края. Чтобы решить транспортную проблему, городские власти озаботились строительством метро, но глубоко копать не стали, а решили разместить его над зданиями, соорудив гигантские эстакады. Первую линию запустили совсем недавно, аккурат к моему визиту. Я решил устроить себе обзорную экскурсию, доехал на тук-туке до ближайшей станции, купил билетик и отправился наблюдать за городом свысока. Я ехал в вечерний час пик, и в надземном метро было очень мало людей. Зато внизу под шайтан-машиной бурлила настоящая жизнь.

Закончив обзорную экскурсию, я вылез на конечной станции метро, вызвал через приложение такси и стал ждать. Вечерело. Темные краски, отражающиеся в глазах безликих прохожих, заполонили неуютные лахорские улочки. Люди, словно муравьи, возвращались по своим конурам под тусклым светом редких фонарей и частых фар проезжающих мимо авто. Моей машины не было очень долго, но вот наконец подъезжает маленькая белая «Сузуки», за рулем которой сидит молодой интеллигентный парень. Борода и очки под стать. Кто-нибудь видел когда-нибудь неинтеллигентного бородатого человека в очках? Лично я – нет. Продвинутый таксист сходу внушает доверие своим прекрасным знанием английского языка. Ехать долго. Робко нарушаю повисшее в воздухе молчание и ненавязчиво знакомлюсь. Водителя зовут Самуэль, и ему двадцать восемь лет. Слово за слово. Парень рассказал, что проработал несколько лет в Бангкоке в дорогом ресторане, там поднакопил денег, вернулся в Пакистан, купил машину в кредит и теперь таксует на ней по Лахору, выполняя заказы через онлайн-приложение. По местным меркам Самуэля можно смело отнести к представителю среднего класса: его месячный доход от ежедневных поездок составляет двести восемьдесят долларов. Так как молодой человек живет с родителями, этих денег ему хватает на выплату кредита по авто и на другие радости жизни. Спрашиваю, женат ли он. Отвечает: «Да, правда, ни разу не спал со своей женой». Как это возможно? В Пакистане возможно все.

Родители Самуэля, глядя на своего непутевого сына, решили найти ему достойную пассию через знакомых. Кандидаткой оказалась гражданка США, пакистанка по национальности. Она много лет живет в Америке, работает медсестрой, старше его, является вдовой, и у нее есть трое детей. Взвесив все за и против, родители приняли решение – свадьбе быть. Невеста примчала в Пакистан, чтобы познакомиться с женихом и сразу сыграть свадьбу, но вот незадача – уединиться молодым было негде, ибо семья большая, вечно все шастают туда-сюда по квартире. В итоге уже окольцованная женщина укатила обратно в Америку, а Самуэль остался в Пакистане ждать оформления документов на выезд. Получение грин-карты в США – дело непростое, и вся процедура заняла в общей сложности четыре года. Жена навещала своего мужа за это время еще дважды, но уединиться они, увы, по-прежнему так и не смогли. А может, не хотели? Традиции традициями, но против природы не попрешь. Человеческий организм устроен одинаково, вне зависимости от цвета кожи и вероисповедания. Четыре года здоровый половозрелый мужчина ждать не может. На вопрос, как он решает свои дела, Самуэль ответил, что вопросы решаются регулярно, основной проблемой является не с кем, а где, так как живет он с родителями. Приходится шифроваться от них: съемные квартиры, неофициальные отели. Женщин меняет часто: когда по дружбе, когда через сайты знакомств, когда за деньги. Американская жена все понимает, просит только не влюбляться ни в кого. На вопрос, насколько это приемлемо для местных девушек, Самуэль, улыбаясь, ответил, что официально в Пакистане на все это наложено табу, но по факту мало чем отличается от других стран: если девушка не замужем и не против – то все происходит. Сейчас документы у Самуэля на руках, куплен билет в Америку, скоро вылет. У парня осталось не так много времени, чтобы насладиться остатками беззаботной молодости и внебрачных связей на родине. Впереди его ждет родная жена, трое неродных детей и новая жизнь в Америке.

Разговорчивый Самуэль вдоволь наболтал внутрь моих ушей полезной и не очень информации, с ветерком прокатил на своей тачке по вечернему Лахору, заскочил в отель, чтобы я мог забрать оттуда свои манатки, после чего завез на автовокзал, где усадил меня на ночной рейс до Исламабада. На том и попрощались.

День 4. Исламабад

– Как я рад, как я рад, что лечу в Исламабад! – весело воскликнул Бармалей, заговорщицки подмигивая.

© Чуковский-Кухта, из неизданного

Добрался до Исламабада – столицы Пакистана.

Ожидание: перекрикивая звуки, раздающиеся из пылающих минаретов мечетей, вдоль развалин глиняных домов по стеклянным осколкам без обуви бегают подозрительные седобородые моджахеды из «Аль-Каиды» с АК-47 наперевес.

Реальность: современный зеленый городок с приветливыми жителями, весьма уютный и чистый.

Дословно «Пакистан» переводится с языка урду как «Земля чистых». В отличие от той же Индии, мусора на улицах здесь действительно в разы меньше, по крайней мере в северной части страны, в частности в столице, где вообще на удивление как-то все слишком опрятно и благородно. Если бы мне надели бумажный пакет на голову, погрузили в багажник авто, а потом бы высадили в центре Исламабада, сняли пакет и сказали «угадай страну», я бы в жизни не догадался, что нахожусь в Пакистане. Настоящий сюрприз для стереотипного мышления.

Накануне ночью расположился в приличном гостевом доме на окраине столицы. За последние дни немного устал, поэтому сегодня спал как убитый. Даже вездесущее завывание муэдзина за окном не могло в достаточной мере меня воскресить. Утром периодически нехотя просыпался, одним глазом глядел, как на улице вовсю поливает дождь, давая мне законную индульгенцию на продление сна в путешествии, тотчас же молниеносно смыкал око и припадал обратно к подушке, делая возвратный телепорт из царства Аллаха в царство Морфея. Ближе к полудню наконец приподнялся с кровати, широко потянулся и решил провести этот день без спешки и суеты. Позавтракообедав, выдвинулся на такси в сторону центра – лицезреть основные исламабадские достопримечательности: Монумент, Музей быта и Мечеть. Сразу почувствовал контраст между провинцией и столицей: ровно подстрижены газоны, у дорог есть бордюры, у людей есть образование и кое-какая уверенность в завтрашнем дне (от слова «день», а не «дно»). Многие местные проявляют ко мне интерес, самые смелые просят сделать с ними селфи. Город небольшой, всего семьсот тысяч человек, и, как всегда, я единственный бледнолицый во всей округе.