– Меня зовут Паллад, госпожа. Я капитан гвардии господина.

Черная туника до середины бедра, поверх облегающих черных бриджей. Сапоги длиной до колена блестят, недавно начищенные. Полупрозрачная фигура сливается с разбросанными серыми камнями, наваленным в давно забытых углах снегом. Цвет волос, стянутых кожаным шнурком, колеблется между светло-каштановым и огненно-рыжим. Игра света.

– Почему ты за мной следишь?

Взгляд Паллада ни на мгновение не отрывается от моих пальцев на тетиве и стрелы между ними.

– Господин приказал за вами приглядывать.

То есть убедиться, что я не попытаюсь сбежать. По разваливающейся крепости постоянно ходят сотни слуг, стражей. Вряд ли я сумею улизнуть незамеченной.

– Куда король отправляется днем?

Когда я просыпаюсь, короля и его темняка уже нигде нет. И до вечера его нигде не видать. Если я спрашиваю за ужином, король заявляет, что это не мое дело. А еще я подслушала, как несколько служанок сплетничали, мол, господин вернулся весь в крови, а доспех в грязи и вмятинах после битвы. Но я не стала у него уточнять, правда ли это.

– Не могу сказать, госпожа.

– Не могу? Или не стану?

Паллад вздергивает подбородок:

– Не стану.

Какая слепая преданность тому, кто не имеет ни малейшего намерения когда-либо освободить ни этого несчастного, ни остальных от службы.

– Слушай, я совсем не хочу в тебя стрелять, но раз уж ты испортил мне утро, настроена я не особенно дружелюбно. В твоих интересах ответить на вопрос. Правда.

Он все молчит. Я пожимаю плечами и снова натягиваю тетиву до упора. Она подрагивает в пальцах, напряженная.

– Последний шанс.

Паллад переводит взгляд с меня на лук, будто взвешивает вероятность – сдержу ли я слово. Что бы он ни прочитал в моем лице, это решает дело.

– Последние несколько месяцев темняки необычайно оживились. Господин пытается найти источник этих… перемен.

В свете услышанного вся обращаюсь во внимание. Сквозь трещины в каменной стене свистит ветер.

– Необычайно в каком смысле?

Капитан скрещивает руки на груди, щурит глаза. Солнечный свет струится сквозь него узкими полосами, делая силуэт ярче, размывая черные краски одежды.

– Обычно темняки не покидают лес, но их неоднократно замечали около цитадели. Как будто…

Паллад хмурится, качает головой.

Как будто защиты теряют силу – вот что он не осмеливается произнести.

Сперва Темь. Теперь защиты. Тревожные известия по целому ряду причин. Но они укрепляют меня в вере, что Король стужи теряет власть.

– А они проникнут, если подвернется возможность?

Капитан окидывает меня взглядом: от обутых в сапоги ног до украшенного шрамом лица.

– Господин делает все, что в его силах, дабы обеспечить безопасность цитадели. Темняки давным-давно под его властью. Нет нужды бояться изменений.

Как я и сказала: слепая преданность.

– Может, и под властью, но он ими не управляет.

Темняки бродят, где хотят. Я ни разу не видела, чтобы король пытался их поймать или обратить вспять искажение.

И снова долгий, испытующий взгляд.

– Думаю, на сегодня вопросов достаточно.

Щедрость капитана на этом закончилась, да?

– Очень жаль.

Стрела с неудержимой силой летит вперед – капитан опрокидывается навзничь, из правой грудной мышцы торчит оперенное древко.

Закинув лук на плечо, я подхожу ближе и смотрю на Паллада сверху вниз.

– Скажи Королю стужи, что мне надзор не нужен. И не ходи за мной больше.

Капитан стискивает зубы. Интересно, как это вообще работает, если призрака можно ранить, но нельзя убить. Ему понадобится лекарь? Не то чтобы меня это волновало. Он сам сунул руку в гнездо гадюки. Сам, чтоб его, виноват.

– Вы не найдете выхода из цитадели, – рычит капитан, обхватывая древко дрожащей рукой. Отдышавшись, он цедит: – Только зря время тратите.

По венам разливается новая волна ярости. Но я лишь рассеянно машу капитану рукой, удаляясь с тренировочной площадки. Я уже нашла выход – и унесу эту тайну с собой в могилу.

– И ты тоже.

Блуждания приводят меня к конюшням, восточному крылу, пыльной и заброшенной гостиной, второй гостиной, кухне, где я провожу добрую часть дня, помогая Сайласу резать овощи, внутренним дворикам, каждый из которых более строгий, чем предыдущий. Солнце клонится к закату, и я размышляю, как бы успешно положить конец правлению Северного ветра.

Он слишком осторожен. Защищенная крепость внутри крепости, поглощенная глубоким каменным молчанием. Я мало продвинулась в вопросе завоевания доверия. Вечерние трапезы остаются натянутыми, вымученными, несмотря на все мои попытки втянуть короля в беседу. Он крепко держится за все, что он есть, и временами я гадаю, чего он боится, что же произойдет, если он ослабит жесткую хватку. Что же я обнаружу.

В итоге мысли возвращаются к Зефиру, которого я не видела с тех пор, как Король стужи запретил ему показываться в цитадели. Если Зефир ищет мак, может ли тот расти где-то поблизости? И если я найду такое место, найду ли я и Зефира?

Отправляюсь на поиски Орлы, обнаруживаю ее за спором с другой женщиной-призраком. Она стройная, ей где-то тридцать пять – было, когда она ушла из жизни, – и она носит большие круглые очки, которые увеличивают большую часть ее узкого лица. Переносица припорошена маленькими темными точечками – веснушками.

– Я тебе говорила, – рычит Орла, – повторяла снова и снова. Неужели сложно запомнить цвет?! – Она хватается за корзину, которую держит женщина, и дергает. – Отдай постельное.

Младшая женщина не выпускает ношу из рук, почти в отчаянии тянет ее на себя.

– Подожди! Я могу исправить. Пожалуйста…

Пальцы Орлы соскальзывают, корзина резко переворачивается, содержимое летит наружу.

Младшая служанка падает на колени, поспешно собирает ткани, бросая испуганные взгляды в сторону Орлы.

– Мне жаль. Мне очень жаль…

– Орла?

Моя служанка оборачивается, замечает меня в трех метрах. А затем припадает к стене и запрокидывает голову, промокая шею белым платочком.

– Прошу прощения, госпожа. Я целый час потратила, – Орла понижает голос, – в попытках исправить ее ошибки.

Озадаченно хмурюсь.

– Ее зовут Тиамин, – шепчет Орла мне на ухо, и в словах слышится явное раздражение. – Она испила воды Мнемоса. Вот почти ничего в голове и не держится.

Тиамин радостно улыбается Орле, и та, будучи доброй, заботливой женщиной, гладит несчастную по голове. Тиамин кажется милой, хотя и чуть глуповатой. Если она знала, что вода Мнемоса лишит ее памяти, то зачем пила?

– Орла? – Она смотрит на старшую служанку широко распахнутыми, умоляющими глазами. – Прости, а что я должна была делать?

На виске Орлы бьется жилка.

– Не важно, не важно. Найди мне голубое постельное. А это оставь. Сама соберу.

– Голубое постельное…

Тиамин поднимается и уходит по коридору, все время повторяя под нос «голубое постельное». Ее силуэт постепенно расплывается.

– Знаю я ее, она скорее корзину картошки принесет.

Я ужасный человек, раз смеюсь над этой фразой. Но ведь и правда довольно забавно.

Глаза моей служанки сверкают, и она со вздохом принимается собирать разбросанное постельное. Опустившись рядом на колени, помогаю бросать белую ткань в корзину.

– Мне вот стало интересно. А в Невмоворе продают травы?

Орла замирает на долю мгновения, сжав ткань в руке.

– Продают, госпожа, – она роняет в корзину скомканную простыню, – а что?

– Как далеко город от цитадели?

Орла вскидывает голову в мою сторону.

– Миледи, господин запретил вам покидать земли. А Невмовор… – Морщинки вокруг ее глаз разглаживаются, насколько служанка напряжена в своем неодобрении. – Вам туда не надо. Для вас это плохое место.

Она понятия не имеет, что мне надо. И никогда не узнает, пока теплится надежда убить короля.

– Я сама решу, что для меня плохо, а что хорошо.

Смотрю Орле в глаза, пока та не опускает взгляд.

– Пожалуйста, – шепчу я, накрывая ее руку, чтобы она перестала теребить подол платья. – Это важно. Иначе я бы не просила.

– А если я откажусь?

В груди отзывается щекоткой легкий смех. Тихая, пугливая Орла все же иногда смела, отважна, несгибаема.

– А я-то думала, будет весело. И даже все распланировала. Дерзкий побег из цитадели.

– Дерзкий побег? – тоненьким голоском переспрашивает Орла.

О да.

– У тебя, случаем, нет запасной одежки для прислуги?

Глава 11

В пятнадцати километрах от цитадели на лесной поляне, словно грибы после сильного дождя, вырастает городок Невмовор. На расстоянии он чем-то напоминает Эджвуд: глинобитные домики кучками, а посреди них площадь. Все, от пустых козьих загонов до покосившихся повозок, выцвело и обнесено полуразрушенной каменной стеной.

В воздухе витает ощущение грядущей бури. Снежной, наверное, или даже с градом. Я делаю глоток из фляжки. Орла тяжело пыхтит рядом, одергивая плащ на груди руками в варежках.

– Почти на месте, миледи, – выдыхает она, вся обливаясь потом. Там, где струятся лучи солнца, ее тело становится совсем невидимым.

Второй раз сбегаю за пределы цитадели, а Северный ветер так ничего и не узнал. Под плащом у меня наряд прислуги, и стражники открыли ворота, убежденные, что мы с Орлой должны по приказу повара пополнить запасы зерна. Проклятые дурни. Провести их оказалось слишком легко.

Когда деревья постепенно редеют, я замечаю на лишенных коры стволах странную резьбу. Обвожу подушечками обтянутых перчатками пальцев замысловатые завитки. Никогда не видела подобного.

– Обереги, миледи. – В ответ на мое замешательство Орла добавляет: – От темняков.

Я вскидываю голову в ее сторону.

– Но ты же призрак.

Я не думала, что темняки для них опасны.

– Народ в Невмоворе сохраняет в себе каплю жизни. Ее достаточно, чтобы темняки, если им предоставляется возможность, нас пожирали.

Значит, твари представляют для призраков такую же угрозу, как и для смертных.

Мы ступаем в защитное кольцо деревьев, и я слышу звук. Воздушный, тихий, он нарастает и растворяется в глухой меланхолии.

– Это же…

В глазах Орлы блестят слезы.

– Госпожа…

– Музыка.

Даже не помню, когда я в последний раз слышала музыку. Она смягчает то, что внутри меня ожесточилось.

– Все совсем не так. – Орла сжимает челюсти, на ее лице застывает страдание. – Когда поет флейта, значит кого-то приговорили к жизни в Невмоворе.

Застываю на полушаге.

– Кого-то еще заставили служить королю?

Орла кивает.

Краем глаза вижу, как между деревьями несется бесплотный силуэт женщины.

– Это ошибка! – кричит она, спотыкается о корень, борется с невидимой силой, что тащит ее к городу. – У меня не было выбора! Пожалуйста, вы должны мне поверить!

Женщина скрывается за парой домов. Как только она исчезает, воцаряется тишина. Несчастная продолжит жить – но лишь наполовину. Есть пищу, но не ощущать вкуса, больше никогда не познать покоя во сне. Жить в ожидании. Орла заламывает руки.

– Орла, – шепчу я. – Почему ты обязана служить королю?

Горничная напряженно застывает.

– И на этот раз я хотела бы услышать правду.

Мне нужна каждая кроха. Каждый фрагмент, обрывок, всякий уродливый, изломанный осколок. Знание – мое оружие. Знание – моя сила.

– Простите, что представила свое положение в неверном свете, – бормочет Орла. – Мне правда очень жаль. Но я не хотела вас разочаровать. Вы сильная и храбрая, и я многим в вас восхищаюсь.

Женщина-призрак опускает глаза, смиренно склоняет голову.

– Я говорила, что приговоренным обитать в Невмоворе только предстоит упокоиться. Но я должна была сказать, что в покое нам отказано.