– Да. Призрак.

– И другие тоже есть?

– Все слуги. Все выходцы из Невмовора.

– Но… – в сторону такт, без вопросов я не получу ответов. – Как у меня вышло тебя коснуться?

Я подталкивала ее к креслу. Тело Орлы казалось твердым. Ткань ее одежды была плотной. Хотя, если задуматься, я не помню, исходило ли вообще от служанки тепло.

Орла довольно долго молчит, и ее ответ на удивление короток.

– Потому что мы еще не ушли в мир иной, вернее, не совсем.

Она рывком сдергивает простыни с матраса. Сворачивает, бросает в корзину у своих ног.

Ясно. Ведь без слуг цитадель Короля стужи и, в некоторой степени, его царство загнутся.

– Хочу задать еще один вопрос, и он, вероятно, будет невежливым, но ты ешь? Спишь?

– Да, я ем. Да, я могу спать.

Если мне не кажется, землистое лицо слегка рассеивается, очертания служанки становятся размытыми. Теперь, когда я знаю, что она бестелесна, это невозможно не заметить. А если приглядеться повнимательнее, я вижу сквозь нее комнату.

– Но еда на вкус как пепел, а во сне постоянно мучают кошмары. Так у всех призраков. Кроме того, я несу бремя воспоминаний о прошлой жизни. Обычно тот, кто умирает, от них избавляется. Но не народ из Невмовора.

Зачем заставлять собственных слуг страдать? Есть ли причина? Хочу попросить служанку рассказать об этом подробнее, но Орла начинает нервничать. Откладываю расспросы на потом, перевожу беседу к делам насущным.

– Допустим, я пропущу свадьбу. Что тогда?

– Нет, госпожа, вы должны быть на церемонии!

Издав горестный вздох, Орла возвращается к камину и тычет в него поленьями с большей силой, чем необходимо. Прямо-таки их вонзает. Языки пламени жадно лижут древесину.

– И что он сделает? – спрашиваю я, поднимаясь на ноги и упирая руки в бока. – Запрет меня в наказание?

Так он уже. Он лишил меня всего, что я люблю.

Орла затихает.

– Нет, госпожа.

Пристальнее вглядываюсь, когда служанка опускает голову, стараясь стать маленькой, незаметной. Так ведет себя добыча в присутствии высшего хищника.

Опустившись перед ней на колени, осторожно отрываю ее пальцы от кочерги, откладываю железку в сторону. С годами воспоминания о маме померкли, но Орла напоминает мне о ней. Грубые руки, мягкое сердце. Я почти ничего не знаю о Короле стужи. Я должна сложить картинку по кусочкам.

– Что сделает король, Орла? Он причинит тебе боль?

Служанка бледнеет, опускает взгляд.

– Он никогда не поднимал руки на слуг, но характер у него вспыльчивый. Проявляется это не часто, но когда господин гневается… страшно.

– Понимаю.

Свадьба так свадьба.

– Ладно, Орла. Твоя взяла, – встаю, раскидываю руки в стороны. – Делай со мной что хочешь.

Она сдирает с меня одежду как безумная, потом окунает меня в просторную ванну за перегородкой. От воды поднимается пар.

Обжигающий жар разъедает грязь, покрывающую мою кожу, издаю стон, громкий и протяжный.

Оттираю себя с головы до ног – дважды. Под конец вода приобретает неприятный мутно-серый цвет. Ну, давненько я не мылась тщательно. Вылезаю из ванны, вытираюсь полотенцем. Скрываться под шарфом сейчас бессмысленно, Орла ведь не знает, что я не та, за кого себя выдаю, поэтому не спешу его надевать. От прохлады по коже пробегают мурашки.

Едва ступив за перегородку, я замираю.

– Ты что делаешь?

Орла держит мою одежду над огнем, вот-вот бросит в камин, его подпитать.

Она отдергивает руку, заливается стыдливым румянцем.

– Вещи же такие грязные, я подумала… – Орла скользит взглядом по моей отмеченной шрамом щеке и быстро его отводит.

– Это все, что у меня осталось от дома.

Ссутулившись, Орла кивает.

– Как только они будут выстираны, я их вам верну.

Остаток часа уходит на подготовку к предстоящей церемонии. Служанка натягивает на меня через голову простое платье. К счастью, с длинными рукавами, темно-синего цвета, который подчеркивает мою темную кожу. Сидит оно довольно неплохо. Предполагаю, его носила бывшая жена, что довольно печально, если подумать, ведь она, по всей вероятности, мертва. Ну, по крайней мере, платье не белое. Я не настолько чиста.

Наряд довершают золотые туфельки и такой же обруч, мои волосы заплетены в косу за спиной, чистые и блестящие. Пока служанка старательно разглаживает складки юбки, я тайком надеваю на руку ножны с кинжалом. И, наконец, вуаль. Как только Король стужи ее снимет, он увидит, что я его обманула. Время для пряток, однако, уже прошло.

– Сюда, госпожа.

Вниз по лестнице, налево, снова налево, где так холодно, что зубы стучат. Все камины пусты, и все же у меня на лбу выступает пот. Терпеть. Выживать. Бороться изо всех сил. Вот и все, что я могу.

Лабиринт коридоров выводит в обширный зал, уставленный сотнями ламп. Свет мерцает, в забытых углах собираются и пляшут тени. И вновь ни души, кроме Короля стужи и еще одного мужчины – призрака. Они стоят на возвышении посреди пыльного зала.

На меня падает пристальный взгляд короля, и я подхожу к нему, влекомая безымянной силой. Северный ветер, древний и нетленный. На бледном и гладком, лишенном чувства лице ни единого изъяна. Внешне он безупречен.

Удивлена, что он протягивает мне руку и помогает подняться на помост, черная перчатка холодит мне кожу. Мы встаем лицом друг к другу: смертная женщина и бессмертный Северный ветер. Он в черных бриджах и сапогах, темно-синей тунике с манжетами и воротником, расшитыми золотой нитью. Мы одеты в тон. Надо же.

Мужчина, который у нас, по всей видимости, священник, начинает:

– Сегодня мы засвидетельствуем сей союз…

Звук стихает. Мир темнеет. Мое сердцебиение – барабанный бой, ленивая пульсация, что отдается в ушах. Кожу тыльной стороны ладони покалывает, хмуро бросаю на нее взгляд. Там появляется странный силуэт. Татуировка.

– …в час борьбы, в час нужды…

С каждым словом татуировка темнее. Пытаюсь ее стереть, и ничего не выходит.

Должно быть, так меня и привяжут. Клятвы недостаточно. Клятву можно нарушить. А татуировка, напитанная чарами, станет залогом нерушимости брака.

Тогда Король стужи берет меня за руку. Поднимаю на него глаза. То, как пристально он на меня смотрит, вселяет тревогу. С тех пор, как я вошла в зал, король будто бы и не моргнул ни разу.

Священник продолжает, упоминая обещание и приверженность, обвязывает платком. Напрасно воздух сотрясает.

И вот дело сделано. Мы с Королем стужи обвенчаны. Я его жена. А он мой муж. Мы связаны узами брака, и я поклялась лишить его жизни.

– Вы можете взглянуть на невесту, господин.

Король стужи подхватывает край вуали.

Ну началось.

Он осторожно отводит ткань от моего лица, обнажая огрубевшую плоть внизу правой щеки, сморщенный рельеф старых шрамов, бледные горы на фоне более темного, земляного цвета кожи.

Чувства. Вот чего мне не хватало. Бессердечно холодная мина – и по ней вдруг проходит трещинка. Потрясение, которое король не в состоянии скрыть, потому что я хоть и всего на мгновение, но ковырнула под его жесткой маской.

Ветерок шевелит выбившиеся пряди моих волос. Каждый мускул в лице стоящего передо мной бога напрягается. Борей, Северный ветер, скалит потрясающе белые зубы. Пусть я и женщина из Эджвуда, но я не та, которую он выбрал.

– Ты, – шипит король.

Растягиваю губы в гаденькой улыбке.

– Сюрприз.

Глава 5

Губы короля кривятся уродливой усмешкой в ответ.

– Ты.

– Да, сказал уже, – лениво растягиваю я слова, чем ничуть не улучшаю собственное положение.

– Где твоя сестра? – Король хватает меня выше локтя, его сила в десять раз превосходит мою. Не уверена, что смогу высвободиться, даже если попытаюсь.

– Думаю, в Эджвуде, – далеко от тебя, что более важно.

Король так плотно сжимает губы, что на фоне бледной кожи они кажутся белым прочерком.

– Ты понимаешь, что наделала?

– Тебя перехитрила?

Король шипит – так низко и холодно, как я еще никогда не слышала:

– Ты совершила страшнейшую ошибку.

Мы стоим нос к носу. Немногие могут заставить меня ощутить себя маленькой, но я едва достаю макушкой до подбородка короля, и скребущий мою спину мороз подтверждает, как быстро вспыхивает его гнев. Мне вновь напоминают, кто такой Северный ветер: бессмертный, видевший тысячи начал и концовок, а я всего лишь последний листик, что цепляется за осеннюю ветвь.

Я не хочу его бояться.

Я глупа, если испытываю перед ним что-либо, кроме страха.

– Нет, – шепчу я, сокращая последнее расстояние. Жар его дыхания опаляет мои замерзшие губы. – Это ты ее совершил.

Напряжение достигает невидимого пика. В ответ на вызов, на брошенную перчатку, король раздувает ноздри.

Это не супружество.

Это война.

Он отступает на шаг, и мороз, тут же хлынув между нами, прогоняет накопившееся от близости тепло. Сердце колотится до тошноты быстро.

Я не Элора. Я не нежная. Я существо, чьи зубы отточены страданиями, и прежде всего я выживу.

– Убрать ее с глаз долой! – ревет король.

Два призрачных стража волочат меня из зала в узкий, извилистый коридор с одинаковыми синими дверями. Со внезапным всплеском силы я всем телом врезаюсь в мужчину справа, вбиваю его в стенку. Хватка ослабевает, я вырываюсь и со всех ног несусь по длинной темной жиле заброшенной цитадели.

Крики мужчин отдаляются. Один коридор перетекает в другой. Желтые двери, стеклянные двери, сетчатые, кривобокие. Одна же наверняка ведет наружу. Выбираю наугад – ту, что из светлого дерева, с круглым верхом и квадратной ручкой – и проталкиваюсь внутрь.

Комната настолько пыльная, что посоревнуется со всей цитаделью, но она явно не отсюда, ведь ее стены, пол и потолок из дерева. Большое квадратное окно выходит на холмистые поля, ровные ряды посевов. Не видать ни крошечки снега.

– …кажется, сюда пошла… – голос растворяется собственным эхом.

Обшариваю дребезжащую раму – тщетно. Окно заперто. Должно же быть что-то… Ах. Вот стульчик-то и очень кстати.

Как следует размахнувшись, луплю им по окну. От удара по руке волной проходит боль, бьет по ушам грохот. А на стекле ни царапинки. Как такое возможно?

– Я что-то слышал. Туда!

Бесполезная комната. Поспешно убираюсь оттуда, сворачиваю в другой коридор, наугад вбегаю в дверь.

От неминуемой смерти спасает лишь быстрая реакция. Чистое бесконечное небо разливается так близко, что протяни руку – и коснешься усеянного звездами полотна. Внизу о стены утеса бьются волны. И я стою на самом краешке, и под носком крошится влажная скала.

Жесткие, просоленные ветры треплют волосы и платье. Я никогда не видела моря. Я никогда не видела такой бескрайней воды, свободной от зимних ледяных оков. Но такая жизнь не для меня.

Что-то обвивается вокруг лодыжки и вздергивает меня вверх тормашками. Юбки сваливаются на голову, обнажая исподнее.

– Это еще что?! – борюсь с невидимым противником.

Перед глазами возникают сапоги Короля стужи.

– Двери ведут во многие места, но я уже говорил, они не помогут сбежать. Придется привыкнуть.

– Я тебя презираю, – выплевываю.

Зубоскальство ничуть его не задевает.

– Не ты первая и не ты последняя, – совершенно спокойно произносит король.

Собственная ярость кажется мне живым существом, и я добьюсь, чтобы он ощутил ее на себе, лишь бы увидеть, как пойдет трещинами его железное самообладание.

Меня переносят обратно через порог к парочке стражей, от которых мне удалось улизнуть. Король стужи взмахивает ладонью, и я врезаюсь в пол – сила, державшая меня за лодыжку, вдруг исчезает. Стражи хватают меня за руки так крепко, что наверняка останутся синяки. Разок я их одурачила, но больше не выйдет. Меня волочат спиной вперед за запертую дверь, потом вниз, вниз, вниз по лестнице.