– У меня сейчас важная встреча, – сказал Ломас. – Бутик ждет вас завтра в полдень. Договор брать не надо, у них своя копия. Бутик не знает, что вы наш оперативник, и считает вас обычным клиентом. Они получат ваш полный профайл.

– Настоящий?

– Нет. У вас будет маска личности. Сеть сочинит вам легенду и подскажет ответы на вопросы в реальном времени, поэтому ничего заучивать не надо. Сам разговор в бутике не слишком важен. С вас просто снимут нейрометрию.

Поглядев на Ломаса, я подумал, что его адмиральская форма чем-то похожа на эту черную крокодиловую папку с золотыми углами. И только потом сообразил, что не заметил момента, когда епископская сутана стала черным мундиром с мелкими золотыми значками.

Начальство как бы намекало.

– Будет исполнено, адмирал.

***

Я не знал, есть ли в Тоскане на самом деле такой городок и точно ли его копирует симуляция – но выглядело все очень достоверно.

Летний зной. Древность, уставшая от себя много веков назад. Желтый и серый камень стен. В просветах улиц – неровные холмы и желтые роллы сена на склонах (допускаю, что ассоциация с японской кухней вульгарна). Оказаться здесь туристом упоительно. Жить – страшно. «Тоскана» происходит от слова «тоска». От нее этруски и вымерли.

Таким поселениям много тысяч лет, и как минимум последние две они пребывают в благородном упадке. В стенах полно римской кладки, но она не самая старая.

Вот назначенное место. Античная арка ворот, вмурованная в средневековую стену. Над аркой – окно с черными ставнями. Ночью их прикрывают, чтобы в комнату не влетали летучие мыши. Такие же делали еще при Нероне.

Между черным окошком и аркой – косая вывеска.

A SINISTRA

ristorante

Мне сюда.

В названии был объективно полезный смысл – чтобы попасть в ресторанчик, следовало пройти под аркой и сразу повернуть налево. Через несколько шагов я увидел витрину и стеклянную дверь.

В витрине – сабля, пыльный кавалерийский мундир с красными галунами и большой фотоальбом, раскрытый на портрете Муссолини. Альбом, видимо, для того, чтобы не вешать в окне откровенный портрет дуче.

Уже полдень. Я постучал в стеклянную дверь и открыл ее.

– Buon giorno!

Улыбающаяся официантка была похожа на живую тыкву со средневековой аллегории. Она с такой энергией указала на столик у окна, что я немедленно сел куда велено.

Я терпеть не могу итальянскую кухню.

Паста, лазанья, пицца – все эти изыски изобрели, когда в осажденных городах месяцами было нечего есть, кроме муки, окаменелого сыра, старого масла да крыс. Средние века в Италии – это сплошные городские осады. Ну и черт бы с ним, но человечество настолько доверчиво, что поверило, будто сыр с крысами на раскатанном тесте – это вкусно, полезно и стильно (опытные маркетологи знают, что последняя бирка заставит уязвленного пролетария купить даже пирог с говном).

Ну ладно, не крысы, а колбаса – а из чего ее делают? Крысы хоть натуральные.

Меню было рассчитано на туристов, желающих попробовать тосканские вкусности, не набирая лишнего веса (симуляция часто имитирует проблематику нулевого таера – в этом корень достоверности). Я заказал суп из тыквы (не знаю, входил ли он в список с самого начала или нейросеть модифицировала меню, уловив мою мысль), грушу с сыром и кофе.

Официантка принесла заказанное очень быстро. Еда была вкусной, но порции – такими крохотными, что только разжигали аппетит. Когда я доел четвертую порцию сыра с грушей, допил третью чашку супа и залакировал это густым как сургуч эспрессо, в ресторан вошел мужчина в черном костюме и того же цвета высокой шляпе – необычном гибриде цилиндра и федоры.

Он походил на пастора какой-то экзотической религии. Или, может быть, на военного преступника, доживающего свой век в глуши.

В руке у него была знакомая крокодиловая папка с золотыми углами. Поглядев на меня, он сделал приглашающее движение подбородком и шагнул в ведущую на кухню дверь.

Рядом с кухней оказалась маленькая комната, где велась бухгалтерия: шкаф, грубый деревянный стол со вделанными в него счетами, два стула. На шкафу горела зачем-то керосиновая лампа – наверно, для атмосферы.

Затворив дверь, господин достал из шкафа накрытый парчой поднос и поставил его на стол. Положив рядом папку, он снял шляпу, обнажив высокий лысый лоб, и повесил ее на гвоздь.

– Присаживайтесь.

Господин говорил по-русски. Возражать я не стал.

Мы сели. Господин открыл папку и некоторое время изучал договор. Потом поднял глаза, улыбнулся и спросил:

– Вам нравится Тоскана?

Чтобы поддержать образ богатого и избалованного клиента, я ответил с надменной вальяжностью:

– Здесь скучно и жарко. Время застоялось как вода в канаве. Я люблю другую Италию.

– Вот как. Какую же?

Я задумался. Почему-то в моей памяти выскочила строчка «Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас событья…»

– Верона, – сказал я.

– На вас, видимо, повлиял Шекспир? Ромео и Джульетта?

Что они, сканируют мысли? Корпорация на это способна. Впрочем, нет необходимости. Очевидная ассоциация.

– Отнюдь, – ответил я. – Хотя теперь, когда вы сказали…

– Чем тогда вам нравится Верона?

Я понял – без справки HEV не обойтись.

– Ну… Знаете, мне кажется, что там до нас долетает самое аутентичное эхо Рима.

– Вы про амфитеатр?

– Нет, это для туристов… Вот хотя бы Каменный Мост, Понте Пьетра. Представьте, как он выглядел в имперские дни, когда был полностью отделан мрамором…

– Вам, значит, Рим интересен, – сказал господин удрученно. – А у нас тут, между прочим, Этрурия.

– Извините, если сказал что-то…

– Ничего страшного. Но должен вас предупредить – все, произнесенное и даже подуманное вами, может быть использовано симуляцией. В том числе против вас.

– Не очень понимаю.

– Это стандартная юридическая формула, не берите в голову. Мы исходим из того, что ваши слова честны и искренни. От них будет зависеть ваш будущий опыт.

Я кивнул.

– Откуда вы про нас узнали, господин Крамер?

Это мое имя в договоре. По легенде я был баночным криптоброкером, недавно перешедшим с третьего таера сразу на пятый.

– Вы меня, я вижу, знаете. А к вам как прикажете обращаться?

– Я не представился? Служитель Ларт.

– Хорошо, господин служитель…

– Просто служитель, – поправил Ларт. – Или Ларт.

Я остановил время для справки.

Имя «Ларт» часто встречалось в этрусских могилах – его писали сажей на глиняных черепках. Видимо, какой-то погребальный ритуал. Шекспировский Лаэрт приходился служителю дальним родственником.

– Как скажете, Ларт. Узнал случайно. Я стал изучать возможности пятого таера – и обнаружил буклет «Левого Пути».

– Где именно? – спросил Ларт.

– А это важно?

– Весьма.

– Вы ставите меня в неловкое положение… Хорошо, я посещал… бордель, если называть вещи своими именами. Название вам тоже сказать?

– Конечно.

– Дом свиданий «Пена веков». Они организуют встречи с великими куртизанками древности.

– И с кем вы встречались?

– С Клеопатрой. В Александрии, во время осады. Я изображал Цезаря. А у нее в спальне на столике с благовониями лежал ваш буклет. Это совершенно не удивило меня в симуляции, из чего сами можете сделать вывод о степени ее достоверности.

Ларт засмеялся.

– Да, – сказал он, – наша реклама дорого стоит, но зато находит правильных клиентов. «Пена Веков» – наш бизнес-партнер. Уверяю вас, что во всем остальном симуляция исторически точна. А реклама появляется в выделенном когнитивном окне – вы выпадаете из симуляции на то время, пока читаете буклет, но забываете про него сразу, когда отводите взгляд. В памяти информация остается, но на целостность опыта не влияет. Как вам Клеопатра, кстати?

Я остановил время, чтобы освежить легенду. С Клеопатрой я на самом деле не встречался, но полное описание симуляции у меня было.

– Честно?

– Конечно.

– Горбоносая и надменная рыжая баба. Не сказал бы, что особо красивая. С требованиями и причудами. Удивляюсь, отчего исторический Цезарь не прибил ее скамеечкой.

– Какой скамеечкой?

– У нее есть такая золотая скамеечка, куда она ставит ногу для поцелуя. С этого все начинается.

– А чего вы сами не прибили? – спросил Ларт с улыбкой.

– Я-то как раз прибил, – ответил я с достоинством. – Именно скамеечкой через парик – я говорил, что она еще и парик носит? Но только сделал по-умному.

– Это как?

– В самом конце, – сказал я. – Когда она стала требовать заплатить жизнью за проведенную с ней ночь. Условие такое и правда имелось. Вот только чья именно жизнь, оговорено не было, а по-гречески выходило двусмысленно. Умирать я не люблю даже в симуляции, и все интерпретирую к своей выгоде.

Я, разумеется, не посещал «Пену Веков» и не убивал никакую Клеопатру. Если я и западал когда-то на рыжих, то никак не на горбоносых, и уж по-любому не настолько, чтобы проламывать черепа скамейкой. Все это нагородила сеть.

– Прекрасно, – сказал Ларт, листая договор. – Просто прекрасно. Только так соглашения и следует понимать. Я вижу, вы взыскательный и опытный клиент. Именно для таких мы и работаем.

– Надеюсь, – буркнул я.

– У вас есть вопросы?

– Нет, – ответил я. – Можем подписывать.

Такая безоглядная решительность не была мне свойственна. Интересную маску личности изготовила корпорация. Клеопатра, скамеечка… Но так, наверно, и приходят на пятый таер.

– Не спешите, – сказал Ларт. – По закону я должен устно объяснить главные условия функционирования симуляции. Несомненно, вы их знаете, потому что в договоре они перечислены. Но таковы правила.

– Хорошо, – кивнул я. – Внимательно слушаю.

– Сейчас вы в курсе, что находитесь в симуляции. Вскоре после подписания договора вы про это забудете. И вспомните, кто вы, только полностью завершив маршрут.

– Вы имеете в виду, я вообще не приду в себя ни разу?

Ларт улыбнулся.

– Как я сказал, в симуляции разрешены так называемые когнитивные окна. Например, для рекламы – или по медицинским показаниям. В них может просыпаться ваша базовая личность. Возвращаясь в симуляцию, вы не будете об этом помнить. Но для вас сделано исключение, о котором вы просили.

Я чуть нахмурился, но не сказал ничего.

– Для того, – продолжал Ларт, – чтобы вы могли совершать личный ритуал через определенные промежутки времени, как того требует ваша вера, нами организовано специальное когнитивное пространство.

– Личный ритуал?

– Я имею в виду вашего духа-покровителя Ломаса. Поскольку вы будете чем-то вроде чернокнижника, мы постараемся органично вписать его в вашу жизнь. Ломас станет одной из сущностей, состоящих с вами в сношениях.

Да, подумал я, у руководства есть чувство юмора.

– Часовня этого духа будет у вас дома. Для ритуала зарезервировано особое когнитивное окно.

Я кивнул. Ясно, как Ломас собирается поддерживать связь. Хорошая идея, и изобрела ее, скорей всего, нейросеть. А вот духом-покровителем себя назначил сам адмирал. Мог бы и богом, но решил не обижать небесное начальство.

– На время поклонения Ломасу в выделенном когнитивном окне, – продолжал Ларт, – вы будете вспоминать, кто вы на самом деле. Симуляция прервется. Но вы все позабудете при возвращении – вам будет казаться, что дух погрузил вас в сон, которого вы не помните. Мы так прежде не делали, но на целостности опыта это не отразится. По сути, серьезных отличий от рекламы здесь нет.

– Другие будут видеть часовню Ломаса?

– Другие – это кто?

– Я хотел сказать… Подождите. Вокруг будут одни NPC?

Ларт сощурился и некоторое время меня изучал.