– Ха-ха-ха, – гогочет верзила. – Боец из тебя плохой, но шут – хороший, ха-ха-ха! Антилох – весельчак, похож, похож, но не на лошадь, а на ездового кота, ха-ха-ха! – Басом ржёт здоровяк, трясёт за спиной многочисленными вещами, заставляя тем самым ведьму кричать на него и предупреждать о хрупкости своих дорогостоящих предметов.

Во спасение моей пятой точки, измождённый, я вместо того, чтобы помогать отряду с приготовлением пищи и прочим, тупо упал на землю, задрал задницу к верху. С надеждой на холодный ветерок, способный хоть немного остудить пылающий очаг.

Проходивший мимо Таютоми не мог не заметить своим зорким глазом моей странной позы. Ещё бы – селянин лежит прям в мху, с оттопыренной задницей… Чисто я бы подумал, что кто-то просит, чтобы его выебали, но азиат оказался гораздо умнее и адекватнее меня:

– Впервые катаешься «верхом»? – кинув хворост рядом, спросил он.

– Да, – лениво ответил я. – Сильно заметно?

– Ещё бы! Выглядишь как течкующая кошка или улитка без панциря… – усмехнувшись, сел рядом прямо на мох самурай. – Антилох, я вот понять не могу: ты ведь обычный крестьянин, какого лешего полез в авантюристы? Уж прости, но в твоих глазах я не вижу предрасположенности к нашему кровавому делу.

– Сам не знаю, – пытаясь выгрести из памяти этого тела хоть что-то, ответил я. – Свинорыл мне так по бошке вдарил, что без вашей помощи я б и имя своего не вспомнил. – Решив приукрасить историю, чуть солгал я.

– Беда… – цокая языком, покачал головой Таютоми. – А хоть хозяина своего, ну или деревню, на которую раньше работал, помнишь?

– Не-а… – перевернувшись на спину и жопой ощутив прохладу земли, ответил я. – Помимо бандитов теперь ещё и барин-хозяин мой добавлялся? А не перебор ли?

На лице Таютоми красноречиво прорисовались нотки жалости ко мне. Лишь глядя на него, я понимал: он сожалеет о том, что допустил наличие в своём отряде подобного мне. Сожалеет, как капитан, он знал, что так и будет, и всё равно, собирая отряд на дело, взял меня с тем Пауком. Хороший человек. Не самый худший компаньон из тех, кто мне мог попасться.

– А ты, капитан, как оказался в авантюристах? Вроде самураи служат своим господам, оберегают их и их имения и всё такое. Почему ты здесь, а не рядом с ним? – Таютоми усмехнулся, рука его, будто вспоминая давнее прошлое, нежно прошлась по рукоятке меча.

– Я самурай без господина, делаю что хочу, иду куда хочу, и никто ничего мне плохого сказать не может…

– То есть ты ронин?

С последним словом доброта в глазах самурая сменилась не здоровым испуганным, а после и вовсе угрожающе пылающим взглядом. Рука сжала рукоятку, оголив часть девственно чистого клинка, и тут же я понял, что пизданул лишнего:

– От кого ты узнал о ронинах?

Пусть на улице и было прохладно, но это не спасло меня от очередной волны пота, проступившего на руках, лбу и подмышках.

«Блять, язык мой – враг мой, на хуй я это сказал, выебнуться своими знаниями решил?!» – глядя на вставшего на ноги, подступающего ко мне капитана, судорожно перебирал самые подходящие варианты для ответа.

– Да так, странствующий торговец когда-то рассказывал об самураях и ронинах…

– И-и-и? – Не особо поверив мне, присев на колено и глядя глаза в глаза, протянул Таютоми.

– Ну, мол, это… что когда умирает господин, самурай либо идёт мстить за него, либо делает какое-то сэ́нпокку, либо становится ронином, а как и что – просто слово диковенное запомнил, оно что-то значит?.. Я не хотел тебя оскорбить, честно-честно!

Больше минуты Таютоми глядел в мои трусливые, заливающиеся потом и щиплющие от этого глаза. После чего выпрямился, отвернувшись, нервно рассмеялся:

– Ха-ха, ну ты меня и удивил, Антилох. В общем и целом торговец не соврал, – покачав головой, проговорил он, – но всё равно, чёрт, как же ты меня удивил. Даже в гильдии, в лучшем случае, один из десяти знает о самураях, и только каждый сотый хоть раз слышал о ронинах. А тут какой-то крестьянин. Я уж было подумал, не подослали ли тебя враги моего старого господина, дабы избавиться от… кхм, меня…

– Издеваешься?! – внезапно даже для самого себя пискнул я. – Как ты себе это представляешь? У тебя вон меч, броня, а у меня что? Максимум – скрытый алкоголизм или цирроз печени!

Таютоми вновь рассмеялся.

– Грог прав, у тебя талант смешить людей. Поэтому извини, я видел, как ты испугался. Наёмные убийцы никогда бы так не смогли. Но, если ты всё же один из них, то хвалю. Отличная игра. – Спрятав меч, вновь хохотал Таютоми. – Абалдеть, меня испугал крестьянин, ха-ха-ха…

Отлично, меня приняли за идиота, значит можно попробовать утолить своё любопытство.

– Слушай, можешь не говорить и это, не руби, пожалуйста, но просто интересно… Так ты этот самый загадочный ронин или не ронин? Кто-то из твоих погиб или не погиб? Вы такая загадочная личность, капитан, хотелось бы узнать хоть что-то о таком войне, что… – подняв из кучки прутик, взял его двумя руками, как берет самурай свой меч, и театрально произнёс: – Киии-я! И голова у орка с плеч, а ещё этот ветер в момент удара. Вы – нечто, капитан!

Тяжёлый вздох, а после и ленивый, отрицательный кивок были мне ответом. Таютоми, глядя на меня через плечо, снисходительно улыбнулся.

– Послушай, Антилох, в моём отряде не принято спрашивать людей об их прошлом. Никто не будет заставлять тебя рассказывать о том, чего ты не хочешь. Но по той же причине и гибнуть из-за новичка, о котором ничего не знаешь, в случае острой нужды никто не станет. Мы не привязываемся друг к другу, не плачем в дружественную грудь. То, что ты выжил, – приятная случайность, и мы рады ей. И в дальнейшем нашем путешествии я бы очень хотел, чтобы ты вернулся домой живым. Поэтому очень тебя прошу – не старайся разузнать у ребят о их прошлом, если, конечно, не торопишься встретиться со своим другом.

– Паук, что с ним? – вспомнив имя из сна, продолжил игру одного актёра.

– Видать, и вправду тебя хорошо шарахнуло, если только сейчас опомнился. Да и говорили мы об этом… Да, он погиб. Когда на нас внезапно налетели кобальты, вы отделились. После мы нашли остатки от тел другой группы, а вместе с ней и голову твоего приятеля. Честно говоря, мы думали, что и ты где-то среди груды костей, оставшейся на той поляне. Поэтому я и удивился, увидев тебя в той орочьей пещере. Но, видать, боги сжалились над тобой, а быть может, ты и вовсе их любимчик…

Внезапно рассказ самурая прервала громко кричащая в лесу птица. То был не вой волка, не рык медведя и уж точно не щебетание известных мне пташек. Именно крик, что спустя несколько секунд сменился зловещим, детским смехом.

– Демоны? Чудовища? – с опаской вглядываясь в плотные лесные заросли, спросил я у Таютоми, на что капитан вновь лишь грубо рассмеялся.

– Ну ты и трус! Да какие ж это, к чёрту, демоны? Видать, Пересмешник какой деревенский к нам в гости пожаловал.

– Пересмешник? – вновь почувствовав проступивший по спине пот, спросил я.

– Ну да. Ты уж прости, Антилох, я не твой покойный товарищ, что мог понимать язык птиц, и не знаю, что она нам там пропела. Но знаю точно: если смех человеческий, то, скорее всего, где-то неподалёку деревня, а вместе с ней и цивилизация. А значит, странствовать нам осталось недолго. Потерпи, скоро будем дома… – хлопнув меня по плечу, по-дружески заявил капитан, а после, поднявшись, вновь отправился за дровами.

В мозгу раз за разом прокручивался сон, в котором лысый ублюдок Паук напоминал мне о команде: «Ни раньше, ни позже, чем услышишь крик Пересмешника».

Сердце забилось словно бешеное, рука на автомате схватилась за кармашек, в котором прятался сосуд. Вокруг никого, все заняты делами, а на поляне – только я да чан с закипающей на огне водой.

Блять… Неужели мы уже в западне, ублюдки Паука следят за нами? Что мне делать – высыпать яд, выкинуть, признаться или… блять, я не знаю, как лучше поступить!

Глава 5

Мощная челюсть Грога с хрустом дробит, а после и перемалывает подваренное зайчье бедро. Мясо, жилы и даже кости – здоровяку было плевать, что есть и как есть. Жир, перемешанный с бульоном, омерзительным ручьём стекал по его бороде, загаживая и без того грязный доспех.

– Чё такое, Антилох? У меня шо-то с лицом? – облизывая большой палец, рукавом утёр губы и звучно отрыгнул здоровяк.

– Нет, извини, – спалившись на том, что пялюсь, с лёгким страхом отвёл взгляд в сторону котелка. Не мне его манерам учить.

– Ну, ладно… – принявшись облизывать пальцы на левой руке, пожал плечами паладин, – ты это, доедать будешь?

– Нет, спасибо, аппетита нет… – пододвинул тому свою тарелку с плавающим в ней крольичьим глазом, ответил я.

– Ну и зря! – пальцами выловив из тарелки глаз, словно конфетку, закинул того себе в рот гигант, от чего меня вновь передёрнуло.

Трапезничали сейчас трое: Далора, Таютоми и Грог. С момента нашей остановки на привал рейнджер команды Эрлина на глаза мне так и не попадалась. Шло время, авантюристы вновь стали собираться в дорогу, но та так и не объявилась. Мне вновь стало не по себе. Быть может, она просто сбежала в надежде избежать проблем с гильдией? Таютоми вполне серьёзно дал ей понять: за «огонь по своим» придётся ответить по всей строгости. Или… нет, её же не могли схватить?! Когда я спросил того о Эрлине, высказал беспокойство о пропаже эльфийки, самурай лишь мотнул головой:

– Она не из тех, кто боится трудностей, – заявил он, так же как и я, нервно глянув в сторону леса. – Да и мы уже почти добрались до пригорода, чего тут может произойти?

Ждать её не стали. Вещи по мешкам и на быка, вернее, Грога. Я было хотел возразить, мол, прогуляюсь сам (улика всё ещё при мне), но здоровяк и слушать не стал. И вновь я на коне (шее).

Вскоре показалась узенькая, вытоптанная лесная тропа – сквозь пышный, молодой ельник и в притопленную болотистую низину. Затем, по краюшку топи, через старый гнилой и поваленный лиственный лес. Затем вновь принимаемся взбираться под горочку, виляя по тропинке, пробираясь через уже еловый лесочек. Чем выше мы поднимались, тем сильнее менялась местность. Вскоре стали встречаться большие валуны, камни, да и тропинка, из песчаной, поросшей мхом и усыпанной старыми еловыми ветками, стала почти каменной. Гуляя вдоль такой, даже я, нубас в походных делах, спокойно мог бы ходить по лесу и вернуться. Хорошая дорожка, можно даже пешком пройтись, вот только Грог был недоволен ей, то и дело спотыкаясь о камни, звеня дорогостоящей хрупкой поклажей, чем нервировал ведьму.

– Может с эльфийкой что-то случилось? Вдруг на неё напали волки? – как бы невзначай, обращаюсь к молчаливому гиганту. Надменная Эрлина могла стать первой, на кого вышла команда Пересмешника. Оно и понятно: рейнджер, разведчик, пошла вперёд – попала в заварушку. Да ещё и с этой ведьмой конфликт накануне был, гордая остроухая могла и умирать, но при этом не позвать на помощь, чёрт…

Вновь обернувшись, в надежде, что та вот-вот нас нагонит, ловлю на себе пристальный взгляд Таютоми:

– Переживаешь, Антилох?

– Конечно, – ответил я, видя полный эмоциональный штиль на лице азиата. – А ты нет?

– А есть из-за чего?

Взгляд чёрных хитрых глаз не давал мне покоя. Казалось, Таютоми видит меня насквозь. Как собака – носом чует мой страх.

– Разумеется, это же лес: медведи, орки, гоблины! – уходя от прямого ответа, эмоционально воскликнул я, на что тот лишь ухмыльнулся. Остальные члены команды на мои переживания ответили почти так же. Никому из них не было дела до Эрлины. Для этих людей она – не повод беспокоиться.