– Да вон, в том корпусе. Только-только её видела, бесстыжую. Ходит, перед скотниками задом крутит. Совсем девка обнаглела, стыд и совесть потеряла. Слышь, Галка, а недавно, под вечер, идут, значит, наши в деревню, слышат, в кусточках «шу-шу-шу» да «шу-шу-шу». Они туда, а там наш Артём с этой Любкой потешаются. Он её на руках кружит, а она его заставляет в любви ей признаваться. Ну, он как гаркнул, так всех баб перепугал. А Любка только похохатывает. Вот тебе и совесть! Галка, Галь! Да подожди ты! Не в том корпусе она, в правом. Ага!

А заведённая Галина уже бежала к Любаше, не дослушав сестру и почти не разбирая дороги…

Глава 5

– Ты ещё кто такой?! – осоловелым взглядом не проспавшегося пьяницы уставился Никита на незнакомца.

– Никто, – ответил тот и повернулся к Юле: – Давайте я вас провожу. А то мало ли чего.

– Спасибо, – кивнула она. – Да, здесь мне делать нечего. А ты, Никита, запомни: ты предатель… И мне очень стыдно, что я поверила тебе и ошиблась.

Она быстро спустилась по лестнице и вышла во двор, остановившись там, чтобы поблагодарить мужчину, так вовремя оказавшегося рядом с ней.

Она узнала его, это был Павел, её сосед, живший этажом ниже. Это он, сжалившись над Эвелиной, отвёз её в роддом. А потом, случайно встретив её с новорождённой девочкой на вокзале, не побоялся взять Ксюшу к себе. Юля не осуждала мать Павла Виолетту Владимировну, которая сама позвонила в милицию и отдала им ребёнка. Женщина просто испугалась, что их с Павлом обвинят в похищении малышки, ведь они никак не могли объяснить её появление в своем доме. Да и не может ребенок жить без документов, регулярных наблюдений у врача и тому подобных важных моментов. Что ж, по закону Артёмьевы поступили правильно. А вот по-человечески… Юля вздохнула и повернулась к Павлу:

– Спасибо вам, – сказала она ему. – У вас просто дар находиться там, где в вас нуждаются больше всего.

– Да что вы, – покачала он головой. – Это совсем не так. Наоборот, мне кажется, что я всегда и везде опаздываю. Вот хотя бы с вашей подругой Эвелиной. Почему я сразу не расспросил её обо всём? Ведь мог бы? Мог. Тогда, может быть, она осталась бы жива.

– Вы знаете, что она погибла? – Юля машинально положила руку ему на плечо. – Но я не видела вас на похоронах.

– С этим я тоже опоздал, – сказал Павел. – Я же таксист и мне нужно было отвезти клиента в соседнюю область. Так и получилось, что я отсутствовал почти два дня. А когда вернулся и пошёл в милицию, чтобы узнать о судьбе женщины, мне сказали, что она погибла, и её уже похоронили. Я вернулся после обеда как раз в день её похорон.

– Простите, Павел, – почему-то волнуясь, Юля помяла свои ладони, – но разве вы хорошо знали Эвелину? Она прожила у меня всего несколько месяцев, и я думала, что знакомых у неё больше нет.

– Я видел её всего два раза, – горько усмехнулся он. – Первый раз, когда у неё начались роды и она просила о помощи, а второй – там, на вокзале, когда она отдала мне свою дочь. Кстати, я узнавал, с Ксюшей всё в порядке, она под присмотром специалистов.

– Паша… – Юля вскинула на него изумлённый взгляд. – Если вы не знали Эвелину, почему вы так беспокоитесь о ней и Ксюше?

– Мы же люди, – пожал он плечами. – Разве можно проходить мимо человека, который попал в беду? Кстати, а что у вас с этим Никитой? Так его, кажется, зовут?

– Да, – вздохнула Юля. – Его маленького сына забрали в детский дом, потому что Никита пьёт и совсем не следит за ребёнком. Последние дни мальчик жил со мной. Он очень хороший, славный малыш, но его отец как будто сошел с ума. Я хотела его образумить, только всё напрасно.

– К сожалению, не всё в этой жизни зависит от нас, – сказал Павел.

Они вошли в подъезд и стали вместе подниматься по лестнице.

– Ну вот, – рассмеялся Павел. – Я хотел проводить вас, а вышло, что вы проводили меня. Но если хотите, я легко преодолею ещё один лестничный пролёт.

Юля тоже улыбнулась:

– Спасибо, не надо. Всего вам доброго, Павел.

Она протянула ему руку, и он дружески пожал её:

– Вам тоже всего доброго, Юля.

***

– И кто это там у нас такой любезный? – поинтересовался Сотников, поджидавший Юлю возле её квартиры. – Очередной поклонник?!

– Серёжа, что ты тут делаешь? – нахмурилась Юля. – Хотя, хорошо, что ты пришел. Я сама хотела поговорить с тобой. Откуда в опеке узнали про Илью? Его забрали у меня после нашего с тобой разговора, и я думаю, что это ты постарался. Разве не так?

– Вообще-то нет, – Сотников не отвёл взгляд в сторону, а потом и вовсе улыбнулся Юле. – Вот значит, как ты обо мне думаешь… Обидно. Ладно, чаем хотя бы угостишь? Я давно тебя тут жду.

Она открыла дверь в квартиру и впустила его:

– Если честно, я уже не знаю, что думать. Серёжа, почему люди такие подлые? Я понимаю, что всё решают деньги, особенно сейчас. Но так ведь нельзя. Вот Никита, ещё несколько месяцев назад он был хорошим отцом и успешным человеком, а теперь…

– Я не хочу разговаривать с тобой об этом Никите… – прорычал Сотников, схватил Юлю за руку и привлёк её к себе.

– Серё…

Он не дал ей договорить, закрыл её губы поцелуем и подтолкнул к спальне, где уронил на кровать и прижал своим телом.

– Серёжа, не надо… – запротестовала Юля и попыталась освободиться из его объятий, но не смогла.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – шептал ей Сотников. – Хочу, чтоб ты родила мне сына. И дочь. Юлька… Мы же взрослые люди… Я хочу, чтоб ты была моей, слышишь? И я всё сделаю для этого… Ну же…

Она перестала сопротивляться. Что ж, может Сергей и прав. У них будет семья. Большая, многодетная. И самая счастливая…

***

Никита медленно закрыл дверь своей квартиры и, пошатываясь, прошел в комнату. Тусклый свет лампы освещал исцарапанный стол, на котором стояла почти пустая бутылка водки. Комната была захламлена пустыми банками и грязной посудой, и запах затхлости висел в воздухе. Покрытая пылью мебель, облезшие обои и разбросанные газеты – всё говорило о долгих неделях запоя и одиночества.

Он сел за стол, допил последние глотки водки, и надолго замер, глядя в пустоту. Время тоже как будто застыло. Медленно менялись картинки перед глазами Никиты и напоминали то цветные, то чёрно-белые слайды. Адски начала болеть голова, совсем как там, в больнице. Но врачи всегда приходили ему на помощь, давали таблетки или делали уколы. А дома лучшим анальгетиком стала водка. Память то возвращаясь, то стирая всё, что было, изводила Никиту бесконечными качелями и он уже путал жену Веру и Александру, не понимал, кто такая Юля и почему никого из них нет сейчас рядом с ним. Но вот снова становилось всё на места: Вера умерла, её больше нет. Саша просто ушла, она сказала, что Илья погиб, но на самом деле его забрала Юля.

Они все бредят! Илья никуда не пропал. Ещё вчера они ходили с ним в зоопарк, и Илюша смеялся, показывая на обезьянник, где несколько игривых мартышек затевали какую-то весёлую игру.

– Ха-ха-ха! Смотри, пап, – радостно сказал Илюша, – эта обезьянка прыгнула на ветку и повисла на ней, держась хвостом!

– Да, – улыбнулся Никита, – они настоящие шалуны. Знаешь, когда я был маленьким, тоже любил смотреть на обезьян. Они такие забавные! А хвост для них как ещё одна лапа. Смотри, что делают!

Илья хлопал в ладоши, смеясь над очередным кувырком мартышек.

– Пап, а почему они не боятся так прыгать по деревьям? – спросил он.

– Ну, – улыбнулся сыну Никита, – наверное, потому что они выросли среди деревьев и умеют ловко цепляться за ветки. А вот детям лучше так не шалить, потому что у них нет такого замечательного хвоста.

Погуляв по зоопарку, Никита и Илья пообедали в кафе, а потом решили провести остаток дня в старом городском парке. Воздух был наполнен лёгким ароматом цветущих деревьев и свежескошенной травы. Парк оживал звуками смеха детей, щебетом птиц и тихим шелестом листвы. Но это замечал только Никита, а Илюша с нетерпением тянул отца к детской площадке.

– Пап, давай быстрее! – радостно выкрикнул мальчик, – смотри, как там здорово!

В центре площадки стоял яркий миниатюрный паровозик, который катался по кругу, и аттракцион сразу же привлёк внимание Ильи.

Никита улыбнулся и поспешил к сыну.

– Хочешь прокатиться? – спросил он.

– Да!!! – ответил мальчик, забираясь в свободный вагончик.

Паровозик плавно тронулся с места, мягко катился по рельсам, проезжая мимо цветочных клумб и скамеек, где взрослые отдыхали и разговаривали о чём-то неважном. Илюша смеялся и махал отцу, ветер развевал его волосы, а рельсы издавали забавный перестук. Глаза Илюши светились счастьем и восторгом, а звонкий смех наполнял пространство вокруг.

– Папа, смотри, я еду! – весело кричал Илья, поднимая маленькую ручонку в приветствии.

Никита, улыбаясь, следил за мальчиком, ощущая тепло в груди.

После нескольких кругов на паровозике Никита помог сыну выбраться и взял его за руку:

– Хочешь сладкую вату? – спросил он.

Илья кивнул, и отец повёл его к розовой будке, где продавали разноцветную пушистую сладость. Возле будки стоял стойкий аромат ванили и карамели – запах детства и простых удовольствий.

– Вот твоя вата, Илюша, – сказал Никита, отдавая большую розовую порцию.

Мальчик взял вату обеими руками и начал медленно есть, наслаждаясь тающей сладостью. Его рот и ладошки быстро покрылись липкими сахарными нитями, но это только добавляло веселья.

– Пап, это самая вкусная вата на свете! – с улыбкой произнёс Илья.

– Рад слышать, сынок, – ответил Никита, наблюдая за счастьем на лице мальчика.

Они долго неспешно прогуливались по аллеям парка. Илья рассказывал отцу забавные истории, а Никита внимательно слушал сына, отвечая на вопросы и поддерживая разговор. Только когда стемнело, Никита присел перед сыном и заглянул ему в глаза:

– Ну что, сынок, пора домой?

Илюша обхватил шею отца руками:

– Ладно. А мы ещё придём сюда?

– Обязательно! Сегодня был отличный день, правда?

– Да, папа, – ответил Илья, – я очень счастлив.

Они шли под сенью деревьев, наполненные теплом и радостью, которую приносит простой совместный день, проведённый вместе.

Было ли это? Было… Кажется, ещё вчера…

– А-а-а… – простонал Никита, схватившись за раскалывающуюся голову. И вдруг вздрогнул, как будто его кто-то ударил:

– Предатель! Ты предал своего сына!!!

Никита потряс головой и хриплым голосом позвал сына:

– Илья!

Ему ответила тишина.

– Илюха… – снова позвал его Никита, но в холодной пустоте квартиры никто ему так и не отозвался.

***

– Где эта зараза?!! А ну-ка иди сюда, паршивка вертлявая!!!

– Кто это там так орёт? – прислушалась к происходившему во дворе фермы Раиса Герасимова. – Пойду, гляну. Дерётся, что ли, кто-то?

Две другие доярки тоже поспешили вслед за ней, и только Любаша, спокойно отсоединив доильный аппарат и убрав его в сторону, взяла ведро и отправилась за свежей водой, чтобы обмыть вымя ещё не доенных коров. Но едва подошла к выходу, как столкнулась с Галиной, которая тут же набросилась на Любу, толкнув её рукой в плечо и едва не расплескав грязную воду.

– Что вам надо от меня? – спросила разгневанную женщину Любаша, отступая на шаг.

– Что мне нужно?! – рявкнула Галина и снова подступила к девушке. – Ах ты хамка! Я тебя выхаживала, кормила, поила задаром. А ты хвостом перед моим сыном вертеть вздумала? С ума его сводишь? Подстилка дешёвая!

– Я не подстилка, – покраснела Любаша, все ещё сжимая в руках ручку ведра. – Артём сам приезжает ко мне, потому что любит меня.

– Любит? – усмехнулась Галина и обвела взглядом обступивших их доярок. – Нет, вы это слышали?! Сама к нему без мыла лезет, а парень виноват! Любит он её, посмотрите-ка! Да знаешь ли ты, дура набитая, что он из жалости по кустам тебя валяет. Сам же мне говорил, кто ж ещё на такую образину позарится. Хоть я девку немного потешу!

– Я не образина, – дрожащим голосом проговорила Люба, глазами ища поддержки, но встретила только осуждающие взгляды и презрительные усмешки довольных скандалом доярок. – Я нормальная девушка и не по каким кустам с Артёмом не валяюсь.

– Да что ты говори-и-ишь? – протянула Галина, приближаясь ещё ближе. – Что ж вы до утра соловьёв, что ли слушаете? А? Бабы! Да вы же сами видели, как они тискались! Что молчите-то?