– Ну, было же, Любка, было… – поддакнула Галине Раиса Герасимова.

Любаша опустила голову перед повизгивающими, похохатывающими женщинами. Ей хотелось вот сейчас, прямо здесь закрыть уши и крепко зажмуриться, чтобы не видеть и не слышать постыдных обвинений. А ещё лучше провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Но это было невозможно, и Люба почувствовала, как глаза начинают щипать предательские слёзы. Чтобы не показать свою слабость и страх, Люба глубоко вдохнула и вдруг физически ощутила, как по её жилам разливается горячая кровь, доставшаяся ей от Ваньки Серого, её отца.

– Было, говорите?! – вскинула она гордо голову. – А хоть бы и было? Вам-то что?! Моё дело, кого мне любить, вас об этом не спрошу!

Не выпуская ведра из рук, она сделала шаг к попятившейся Галине.

– Захочу, – продолжала Люба, – как телёнка вашего Артёма на верёвке за собой водить буду! И никуда он от меня, милок, не денется. А вам нас не разлучить! Всю жизнь меня Артём любить будет! Детей ему нарожаю, как мать моя! И жить мы с ним будем так, что вы все ахнете!

– Ах ты ж, паскуда… – словно только теперь опомнилась Галина. – Проклятущее семейство! Все вы от бабки-уголовницы как черви по земле расползлись… Черти б взяли Анфиску и тебя вместе с ней…

Грязная вода окатила Галину с ног до головы, и она, не ожидавшая этого от Любы, заохала, раскинув руки в стороны и растопырив пальцы:

– О-о-о, ох, ох…

Дёрнув щекой, Любаша опустила пустое ведро и подобрала выпавшую из него тряпку:

– Остынь, тётя Галя… – сказала она спокойно, переходя на ты и не глядя на опешивших от изумления доярок. – И не приходи ко мне больше. Я разговаривать с тобой не буду.

– Сдохнешь ты скоро, проклятая… – пообещала Галина, глядя девушке вслед. – На этом свете нам двоим больше не жить.

Глава 6

Никита подошёл к двери Юлиной квартиры с тяжёлым сердцем и взглянул на часы: двадцать минут девятого. Он глубоко вздохнул, набрался смелости и позвонил, надеясь, что в этот час она ещё дома. В самом деле, уже через минуту в прихожей послышались шаги, и знакомый голос спросил тихо и почему-то грустно:

– Кто там?

– Юля, открой, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой, – отозвался он.

– Никита…

Замок тут же щёлкнул и Юля, настороженно взглянув на Никиту, вышла к нему, прикрыв за собой дверь.

Какое-то время они молча разглядывали друг друга и Никита, почувствовав тонкий цветочный аромат стоявшей перед ним женщины, проговорил с неожиданным смущением:

– Ты прости меня… Юль… Я в последнее время был не в себе. Мало что помню, но, кажется, позволил себе лишнего.

– Тебе нельзя пить, Никита, – сказала Юля. – Ты же понимаешь, что это не выход. Проблемы нужно решать по-другому.

– Я не пью уже пять дней, – кивнул Никита. – Если честно, думал – умру, но, как видишь, выжил. Хотя это не важно. Юля, ты знаешь, где Илья? – Никита смотрел на неё с надеждой и тревогой.

– Его у меня забрали люди из органов опеки, – вздохнула она. – Я потом ходила туда, но меня к нему не пустили, только приняли передачу, кое-что из еды.

– Получается, он сейчас в детском доме? – голос Никиты задрожал.

– У нас в городе нет детского дома, – покачала головой Юля. – Это скорее что-то вроде реабилитационного центра для несовершеннолетних. Если ситуация, из-за которой ребёнок попал туда, не меняется, тогда его отправляют в детские дома области. Никита… Ты очень нужен Илье…

– Я знаю, – Никита осторожно коснулся плеча Юли: – Спасибо тебе за всё…

– Руку убрал!!!

Юля вздрогнула от этого крика, а Никита невольно отступил в сторону, увидев разгневанное лицо мужчины в милицейской форме.

– Что, алкашня, с утра киряешь на опохмел? – поправляя китель, спросил Сотников, появляясь на пороге. – А лапы куда тянешь? Обломать?

– Серёжа, прекрати, – попросила Юля. – Это Никита. Я тебе о нем рассказывала.

– Ну как же, помню, – усмехнулся Сотников. – Это тот самый гад, который бросил своего сына и даже не сказал тебе «спасибо» за то, что ты его подобрала. Ты зачем сюда явился, убогий?! Деньги принёс Юле, за то, что она кормила и поила твоего отпрыска? Или пришёл просить, чтоб тебя опохмелили? Так тут не богадельня, не подают.

Никита посмотрел на Сотникова, потом перевёл взгляд на Юлю:

– Где ты говоришь находится этот центр?

– На Калинина, сразу за сквером. Там есть широкая аллея, ты её сразу увидишь…

– Спасибо тебе ещё раз, – Никита машинально коснулся плеча Юли, но Сотников тут же отбросил его руку, а потом с размаху ударил кулаком в челюсть.

– Я тебе сказал, не трогай её! – с силой выговаривая сквозь зубы каждое слово, склонился он над отлетевшим к лестничному пролёту Никите.

Всё это произошло так быстро, что Юля не успела отреагировать и закричала, когда Синельников уже поднялся.

– Серёжа, ты сошёл с ума!!! Что ты делаешь?! Никита!!! Да прекратите вы!

Но мужчины её не слышали. Никита успел вернуть удар Сотникову, однако их силы были не равны. После долгой болезни и тяжёлого запоя, Никита не чувствовал в руках былой силы и вообще от его прежнего здоровья едва ли осталась половина. Сотников снова ударил его по лицу, и Никита с трудом удержался на ногах, однако снова качнулся, чтобы напасть на своего противника.

– Давай, давай! – подзадоривал его Сотников. – Покажи себя и я мигом оформлю тебя на пятнадцать суток за нападение на сотрудника МВД. А потом ещё будет суд и тебя надолго упекут в места не столь отдалённые. Ну что же ты стоишь, давай, если такой смелый!

Юля решительно встала между ними:

– Если вы сейчас же не прекратите, я… – гневно начала она и замолчала, не зная, что сказать.

Никита пришёл ей на помощь:

– Не волнуйся, Юль. Я ухожу… Извини…

– Вали-вали! – вскинулся Сотников. – И чтоб я больше тут тебя не видел!

– Серёжа, пожалуйста… – расстроенная Юля, прижав ладонь ко лбу, посмотрела вслед Никите, который, пошатываясь, спускался по лестнице. Потом повернулась к Сотникову: – Зачем ты так? Что он тебе сделал, Серёжа? Откуда в тебе столько ненависти?!

Он потянул её на себя, и Юля оказалась зажатой между ним и стеной. Сотников наклонился к её лицу и проговорил медленно и чётко:

– Я никому и никогда не позволю прикасаться к тебе. Просто запомни это. Моя жена – это особый статус. Я слишком долго ждал тебя, Юля, чтобы терпеть всякую мразь, которую тебе жалко. Надеюсь, ты меня понимаешь, и это больше не повторится.

***

Серая масса здания городского центра временного содержания детей выглядела неуютно и уныло. Фасад, обшарпанный и тусклый, казался печатью былых времён и не отражал в людских сердцах ни лучика надежды, ни теплоты. Высокие узкие окна прятались за ржавыми решётками, а громоздкие металлические двери, выкрашенные свежей серой краской, скрывали за собой мир равнодушия и детских слёз.

Заросший сквер, невольный свидетель множества трагедий, разыгрывающихся в этих стенах, тихонько роптал на свою судьбу, качая кронами полувековых деревьев. Но каждый, кто приходил сюда, был слишком занят своей собственной судьбой, чтобы слушать старого ворчуна.

Никита свернул на аллею, ведущую к центральному входу здания, и вскоре подошёл к детской площадке, огороженной высоким металлическим забором. Сердце Никиты дрогнуло, когда он увидел играющих там детей. Несколько мальчишек гоняли мяч, пытаясь забить его в рамку ворот, не обтянутых сеткой. Но в их игре не было обычного детского задора, весёлых криков, радостного смеха. Они играли как взрослые, молча и сосредоточено, и, казалось, не получали никакого удовольствия от своего занятия.

Маленькая девочка со светло-русыми волосами, собранными в тонкую, неопрятную косичку, испуганно смотрела на Никиту, прижимая к себе куклу в грязно-розовом платьице. Мальчик лет десяти, худой, с пересохшими губами и взглядом, который ясно говорил о том, что он давно перестал верить в добро, раскачивался на качелях, ни на кого не обращая внимания. Ещё один ребёнок, по стрижке которого было непонятно мальчик это или девочка, сидел на скамейке с книжкой в руках, внимательно читая её, а может быть, разглядывая нарисованные там картинки.

И только Илюши нигде не было видно.

Никита толкнул калитку, но она оказалась заперта на ключ и, чтобы попасть на территорию центра, ему пришлось несколько раз нажимать на кнопку звонка, добиваясь появления кого-нибудь из работающих здесь специалистов.

Однако вышел к нему немолодой, седоусый охранник и спросил довольно-таки недружелюбно:

– Что надо?

– Я пришёл за своим сыном, – сказал Никита, показывая паспорт и пытаясь придать охрипшему голосу хоть какую-то мягкость. – Илья Синельников. Мне сказали, что он находится здесь. Я его отец.

– Ты свою рожу в зеркало видел, отец? – усмехнулся охранник.

Никита осторожно коснулся опухшего глаза и разбитой губы:

– А! Это не то, что вы подумали. Это ничего не значит. Просто так получилось.

– У таких как вы, всё просто, – покачал головой тот. – Живёте как скоты, рожаете по пьяни, плодитесь как кошки, а ума детям дать не можете. Свалили всё на государство и радуетесь. А сюда приходите, чтобы совесть свою потешить. Вот мол, мы как о детях своих печёмся! Хоть бы конфетку дитю принёс. Или яблоко. Иди-ка лучше отсюда, горе-папаша… Проспись!

– Я не пью, – с тихой злостью заговорил Никита. – И вы не имеете никакого права разговаривать так со мной. Позовите сюда любого воспитателя или кто там у вас есть. Я всё равно никуда не уйду, пока не увижу своего сына. И если вам не нужен скандал, лучше сделайте то, что я говорю.

Вместо ответа охранник молча развернулся и ушёл, даже не подумав выполнить его просьбу.

Прошло полчаса, прежде чем Никита понял, что к нему никто не выйдет. Тогда он снова принялся вызывать охранника настойчивым звонком. Но тот никак не реагировал на это, и взбешённый Никита несколько раз ударил ладонью по калитке, добиваясь хоть какой-то реакции работников центра.

На его счастье как раз в это время на детской площадке появилась какая-то женщина. Видимо, она пришла за детьми, потому что стала ждать, пока они соберутся вокруг неё.

– Простите, пожалуйста! – громко закричал Никита, размахивая руками и пытаясь обратить на себя её внимание. – Извините, вы не могли бы подойти ко мне? Это очень важно. Пожалуйста, прошу вас.

Кивнув детям, женщина подошла к нему и поздоровалась довольно-таки холодно:

– Добрый день, что вам нужно?

Никита, протягивая ей свой паспорт, торопливо объяснил, кто он и зачем пришёл. Женщина с сомнением посмотрела на него, потом взяла документ и, после короткого изучения, вернула его Никите:

– Илья, действительно, у нас, но вы не можете увидеться с ним без разрешения органов опеки. Вы уже были у них?

– Нет, – растерялся Никита. – Я пришёл сразу к вам. Пожалуйста, мне очень нужно поговорить с Илюшей. Он должен знать, что я обязательно заберу его. Я принесу разрешение завтра. А сейчас, пожалуйста, позовите моего сына. Я поговорю с ним вот так, через решётку. Не буду заходить и пытаться увести его. Я всё понимаю, но и вы поймите меня тоже. У меня был срыв, но больше этого не повторится. Пожалуйста, поверьте мне, я вас очень прошу.

Но женщина снова покачала головой:

– Даже если бы я хотела, я всё равно не пустила бы вас к Илье. Он болен и нуждается в лечении. Его состояние тяжёлое. И если вы хотите его увидеть, вам нужно поторопиться с разрешением…

***

Жаркий летний день в Заре подходил к концу. Солнце постепенно опускалось за горизонт, заливая небо густыми красками – от огненно-оранжевого до мягкого розового, плавно переходящего в бархатистую синеву.