– Пойдём-ка в дом, там всё мне и расскажешь, – сказала Таисия, – а тут нечего людям глаза мозолить.

Галина через прибранные побеленные сени вошла вслед за Таисией в переднюю комнату и округлила глаза, не справившись с охватившим её удивлением. Мягкий солнечный свет рассеивался через занавески, озаряя узорчатые обои и массивный ковёр с насыщенными красными и бежевыми оттенками, что покрывал весь пол. В центре комнаты стоял простой стол, накрытый скатертью с цветочным рисунком, вокруг которого разместились старые деревянные стулья.

По левую сторону от окна уютно устроился диван в полосатой обивке, на котором лежала ярко-алая подушка. Напротив него поблёскивал чистенькими стёклами шкаф, на полках которого аккуратно располагались посуда и мелкие безделушки: несколько фарфоровых статуэток балерин и девушек в национальных костюмах, сервиз «Рыбки», такой был и у самой Галины, и что-то там ещё, она не успела рассмотреть.

И никакой тебе паутины, высушенных летучих мышей и прочей гадости, без которой не обходится ни одна обычная колдунья, по крайней мере в книгах и фильмах.

Галина с явным сомнением посмотрела на хозяйку дома, которая спокойно наблюдала за своей гостьей.

– Чаем или кофе угостить? – спросила хозяйка, когда та присела к столу. – Я больше кофе люблю, но чай для гостей тоже держу. Вот, кстати, моё любимое печенье курабье. Только что в магазине купила. Угощайтесь, свеженькое.

– А мне этот Акимыч сказал, что вы в лес ушли, травы всякие собирали, – прыснула в ладонь Галина.

– Травы тоже собираю, – вполне серьёзно ответила ей Таисия. – Я ведь знахарка потомственная, меня родная бабушка всему учила. Я всё умею. И вам тоже помогу. Травы, они всегда особую силу имели, только сейчас люди об этом забывать стали. А я всё помню. Расскажите мне о невесте вашего сына. Как её зовут? Где живёт, чем занимается?

Галина начала свой рассказ, не упуская даже незначительных подробностей. А когда дошла до ведра с водой, которой с ног до головы окатила её Люба, с радостью отметила, что Таисию эта история нисколько не развеселила. Напротив, знахарка нахмурилась и покачала головой:

– Паршивка какая… Скажите мне, Галина. Вы, значит, живёте в Касьяновке, а эта Люба – в Заре. Так? А есть ли кто-нибудь в Заре, кто сможет помочь вам? Дам я вам один травяной настой, который надо подливать в еду или питьё человека. Всего пару чайных ложек и то не каждый день. Два-три раза в неделю не больше. Хороший настой. Быстро от него человек чахнуть начинает. Такое иногда тоже необходимо. Займёт всё это три-четыре недели. И ни один врач не поймёт, что происходит с человеком.

– Она умрёт? – воскликнула Галина.

– Это если Люба ваша совсем здоровьем слабенькая, – пожала плечами Таисия. – А так-то жить будет. Только в таком состоянии, что ей будет совсем не до любви. Да и парень твой посмотрит на неё такую и отвернётся. Мужики, они здоровых любят, а с больной девки что взять?

Галина закусила нижнюю губу:

– А я думала, вы там как-то колдовать будете, – вырвалось у неё.

– Ты в каком веке живёшь? – рассмеялась Таисия. – Ещё скажи, что душу мне пришла отдать за моё колдовство.

– А что надо? – совсем растерялась Галина.

– Деньги, что же ещё, – вполне серьёзно ответила ей знахарка. – Так что, будешь ты мне платить или нет?

– Буду, – согласилась Галина.

– И человека найдёшь, который сможет подливать Любе мой настой?

– Найду, – кивнула Галина, сразу подумав о Зинаиде.

– Тогда давай свои денежки и будем прощаться. Некогда мне тут с тобой… – подвела итог всему разговору Таисия.

***

– Я не ожидала этого от тебя, Сергей, – Юля упрекнула Сотникова, когда они вернулись в квартиру после скандала с Никитой на лестничной клетке. – Ты видел, что он и без того слаб. Почему же ты так ведёшь себя?

– Юль, ты собираешься отчитывать меня как в детском саду? – усмехнулся он. – Может быть ещё в угол поставишь? Ладно, хорошо, не дуйся. Да, я немного погорячился. Но я не намерен терпеть возле тебя всяких ухажёров.

– Он не мой ухажёр и пришёл, чтобы узнать о своём сыне, – сказала Юля.

– Ой, вот только не надо рассказывать мне, что тебе всё равно! – рассердился Сотников. – Этот Синельников – последняя тварь. Ему наплевать на всех, кроме себя. Ах, у него горе! Скорее пожалейте его, бедненького! Бегите ему помогать! Может быть, ты ещё в постель с ним ляжешь, чтобы ему не было так грустно и одиноко?!

– Господи, Серёжа… Что ты несёшь?! – Юля прижала руку ко лбу.

– Я тебе ещё раз повторю, – подошёл он к ней и, наклонившись, заглянул в лицо, – моя жена будет общаться только с тем, с кем я позволю. И ещё. Сегодня же иди на свой рынок и требуй расчёт. Я не хочу, чтобы ты обслуживала всякий сброд. А если твой Али-баба не захочет отпускать тебя, пообещай ему такие проблемы, которые он никогда не сможет решить. Всё, малыш, до вечера. Мне уже пора.

Он быстро поцеловал её и ушёл, а Юля ещё долго стояла посреди комнаты, не в состоянии пошевелиться. Как она могла так ошибиться в человеке? Почему сразу не увидела, какой он на самом деле? Зачем допустила всё, что произошло между ними? И как ему сказать, что она не собирается бросать работу и вообще выходить за него замуж…

***

Константин Ларский с удивлением смотрел на сидевшего перед ним Синельникова и не узнавал бывшего друга и компаньона.

– Никитос… – сказал он, наконец, выслушав его рассказ. – Если бы я знал, что ты попадёшь в такую делюгу, никогда бы не оставил тебя.

– Костя, это всё сейчас неважно, – покачал головой Никита. – Я приехал к тебе только потому, что у тебя есть связи, без которых мне трудно решить мою проблему. После всего случившегося у Илюхи было несколько нервных срывов, начались головные боли и резко снизился вес. Это кризисное состояние, Костя, понимаешь? И я сам довёл до этого своего сына. Пожалуйста, помоги мне решить вопросы с опекой и отправить Илюшу хорошую больницу. Если хочешь, я продам свою квартиру и отдам тебе все деньги. Больше у меня ничего нет. Помоги мне, Костя. И я буду обязан тебе до конца своих дней…

Ларский задумался. Молчал он долго, потом заговорил, глядя Никите прямо в глаза:

– Связи связями, но деньги будут нужны. Ты это понимаешь. Всё, что у меня было, я вложил в бизнес тестя. Надо же как-то выживать. Тем более что я хочу вернуться на наш с тобой прежний уровень. Время сейчас непростое, сам понимаешь. Кто сможет удержаться на плаву, тот будет в шоколаде, остальным не позавидуешь.

– Ты зачем мне всё это сейчас говоришь? – нахмурился Никита.

– Я подниму людей. А ты занимайся продажей квартиры, – ответил ему Ларский. – Как я понимаю, времени у нас нет. Если хочешь, я сведу тебя с риэлтором, который охотно поможет тебе с этим. У тебя есть, где прописаться вместе с сыном?

– Мы переедем в деревню, к бабе Кате, – кивнул Никита. – Она единственная моя родственница и не откажет мне в этом.

– Тогда, я думаю, проблем не будет, – сказал Ларский, взял в руки телефон и принялся набирать знакомый номер. – Алло? Нина Аркадьевна, здравствуйте. Нина Аркадьевна, мне и моему другу нужна кое-какая консультация. Мы можем подъехать к вам? Отлично, будем через полчаса.

Он сбросил вызов и посмотрел на Никиту долгим серьёзным взглядом:

– Слушай, Никитос, ты выглядишь совсем неважно. Тебе бы тоже полечиться. Прокапаться в конце концов…

– Всё это потом, – махнул рукой Синельников. – Сейчас для меня главное – мой сын…

***

Люба медленно вошла в дом и оперлась на дверной косяк. Её лицо было бледным, а движения – вялыми. На ферме сегодня выдался тяжёлый день, и, казалось, силы совсем покинули девушку.

– Люба, что это с тобой? – выглянула из кухни Валентина. – Господи! Да ты вся белая! Заболела, что ли?

– Не знаю… – тихо ответила Люба и, поморщившись, прижала руку к груди. – Не могу даже сказать, что болит. Голова раскалывается, на плечи словно гора давит. И тошнота…

Валентина быстро подошла к ней и, поддерживая под руку, усадила на диван.

– Приляг. Я сейчас принесу тебе воды. И пошлю Шурку за врачом.

– Не надо, – Люба с трудом приподняла голову с подушки. – Я полежу и все пройдёт. День сегодня жаркий. Может, я просто перегрелась…

– Ты проверяла температуру? – спохватилась Валентина.

– Нет, – Люба поднесла ладонь ко лбу. – Валь, я не горячая. Да не беспокойся ты так. Всё хорошо.

Но Валентина не стала слушать её.

– Шурка! Шурка, иди сюда!

– Ну что тебе? – Шура вышла из своей комнаты и с удивлением посмотрела на младшую сестру. – Любка, ты как смерть белая…

– А я тебе о чём?! – всплеснула руками Валентина. – Я побуду с ней, а ты сбегай за доктором. Пусть придёт, посмотрит, что с ней.

– Люб, – Шура присела рядом с ней на кровать. – А ты, часом, не беременная? А то про тебя и Негоду тут разные слухи ходят.

Люба в ответ только застонала.

– Да иди ты уже, зови врача, – топнула ногой Валентина. – Господи, Шурка, что ж ты такая непутёвая?

– Ой, не гавкай… – привычно отмахнулась от невестки Шура и направилась к выходу.

Однако едва вышла на улицу, как остановилась, увидев знакомую иномарку, которая притормозила возле неё.

– Шура, а я к тебе…

– Да? – она смерила Дениса Матвеева насмешливым взглядом. – И зачем же я тебе понадобилась?

Глава 8

Шура застыла возле мерцающей на солнце иномарки – символа роскоши и престижа, который в те годы многим казался почти недосягаемой мечтой. Машина словно дышала величием: её длинный и мощный кузов с плавными линиями отражал статус хозяина, подчёркивая выдержанный стиль и неподвластную времени элегантность.

Взгляд Шуры невольно скользил по глянцевому корпусу автомобиля, словно изучая каждую деталь, каждый изгиб его мощного кузова. Хромированные элементы сверкали под солнцем, отражая свет так ярко, что становилось трудно не отвести глаза. Эмблема звезды на капоте выглядела особенно гордо и мужественно, подчёркивая статус хозяина, которого он явно добился. Казалось, сама машина была символом новой жизни, где Денис Матвеев – такой успешный и уверенный, взлетел выше всех после лишений и неудач.

Шура задыхалась от зависти и одновременно восхищения: вот жизнь, к которой она так стремилась, но та продолжала оставаться ледяной и недоступной. И бывший жених за рулём этой громадной, дорогостоящей машины, казался ей воплощением всего того, чего ей не хватало.

Её сердце то сжималось, то разжималось от смешанных ощущений – невыносимой обиды за то, что он смог добиться всего, о чём можно только мечтать, но рядом с ним не она, а Лена, Ленка Перова, серая мышь, которую Шура ненавидела с самого детства. Шура вспоминала моменты, когда они с Денисом мечтали вместе, строили планы и видели перед собой общее будущее. Почему всё пошло не так? Как она смогла упустить такое счастье? Это всё Ленка-зараза и Герман-гад. Он всегда появлялся рядом с ней только для того, чтобы испортить ей жизнь.

По лицу Шуры пробежала тень, и Денис не смог не заметить этого.

– Ты что? – спросил он девушку, удивлённо приподнимая брови. – Тебе нехорошо?

– Отвали, Матвеев, – огрызнулась Шура. – Что ты вообще припёрся сюда? Что надо?!

– Вообще-то я к тебе по делу, – сказал Денис. – Слушай, я открываю новый ларёк, а посадить туда некого. Лена не может, она дома малыми занята. Ты ведь знаешь, что у меня уже двое детей, сын и дочка. Вероничка ещё совсем маленькая.

Шура поморщилась:

– Поздравляю! А я-то тут причём? Няньку, что ли, им ищешь? Так вон, в деревне детский сад есть, туда их отдай. А я детей воспитывать не умею. У меня их нет, если ты забыл.

– Нянька нам не нужна, – покачал головой Денис. – Дома Лена со всем прекрасно справляется. А вот в ларьке работать не хочет. Она же фармацевт и как только Вероничка подрастёт, сразу же вернётся в аптеку. Я, Шура, продавца ищу. Пойдёшь ко мне работать?

Шура прикусила пухлую губу.