Девушка поправила подол платья, решив оставить мешковатое холщовое, а пояс вернула к его изначальному виду – с воронами. Одно только место пустовало. Рябиновые бусы ровнее перекрутила. Выпустила медно-рыжие косы из-под платка. Заглянула за занавеску, вытащила из комода на изящных ножках белую тарелку с голубой каёмочкой, кинула на пол подушку и уселась на неё, скрестив босые ноги. Подышала на тарелку, потёрла рукавом и дважды стукнула по центру ногтем. Поверхность заколыхалась, пошла чёрными линиями, тарелка звякнула дважды в ответ и полностью почернела.

– Варвара, слышишь? – крикнула Любава в черноту.

– Слышу, – раздался в ответ печальный голос.

– Ты чего не покажешься? Плакала, что ли?

Голос ничего не ответил.

– Суровый приходил? – сочувственно спросила Любава.

Тарелка передала тяжёлый вздох.

– У тебя хоть поел? У меня даже отдыхать не стал, только коня оставил… Не знаю, что случилось, побоялась спрашивать.

– Мне только сказал, что кое-где опасно стало… Любавушка, может, зайдёшь?

– Ой! – воскликнула девушка, подскочив на подушке. – Я же что тебя позвала! Богатырь идёт! Чуть у меня тут с Кощеем не столкнулся! Задержала, сколько смогла. Накормила до отвала. Только не смогла отговорить, может, у тебя выйдет? Хороший такой, жалко!

– Ох… – только и вздохнула в ответ чёрная поверхность.

– Ты не волнуйся, я его с вороном дальним путём отправила, чтобы он и у тебя с Кощеем не столкнулся. Оказывается, зря. Ты попробуй его удержать, а?.. У него ни малейшего шанса против Кощея!

– Ладно, Любава, пойду готовиться.

– Звякни потом! – крикнула Любава в черноту. Та снова заколебалась чёрными линиями и в конце концов побелела.

Глава 4

День у Варвары не задался. Она поздно легла – зачиталась, разные заклинания пробовала, потом плохо спала, и снилась ей ива, облетающая белыми лепестками горецвета. Не к добру! Невыспавшаяся, проснулась от того, что почувствовала: Кощей близко. А говорил, что в этом месяце не ждать! Теперь времени нет! Не подготовилась! Что делать, за что хвататься?! Книги спрятать, свитки достать? Или печь сначала затопить? Может, нарядиться?

Она хваталась то за одно, то за другое: надела белую рубаху с пышными рукавами, завязала бантиком тесёмки у горла. Оставив голубой сарафан, который только вытащила из сундука, бросилась заплетать косы. Замучилась – короткие, до плеч, смоляные волосы скользили и норовили выпутаться из плена. Огонёк в печке едва теплился.

– Книги, Варя! – спохватилась девушка, забыв о второй косичке.

Она отодвинула длинную широкую скамью, которая тянулась вдоль стены и ночью служила постелью. Варвара приподняла половицу и спрятала книги в тайник. Когда с самым важным было покончено, девушка закинула перину, подушку и покрывало на печь в углу, скрыла бардак занавесочкой. В отличие от Любавы, Варваре нравилось, что, как в избушку заходишь – сразу попадаешь в большую комнату с окнами по бокам, печкой в углу, большой скамьёй. На неё накинуто сшитое из разноцветных лоскутов покрывало, а на подушках крупным крестиком вышиты огромные подсолнухи. В центре стоит длинный стол, два стула рядом. Между скамьёй и столом – медвежья шкура, удачно краем прикрывающая тайную половицу. На столе – глиняная ваза со свежими подсолнухами, с одного краю свитки разложены, перо, чернильница и диковинка – светящийся кристалл, меняющий цвет. На стене у печки – полка, забитая баночками, скляночками, порошками, травками и жидкостями. Видите, учится Варя, не отдыхает совсем, даже привести себя в порядок некогда!

Варвара влезла в сарафан, подвязала его алым кушаком с двумя вышитыми золотыми солнцами, сапожки красные натянула – неудобно-то как! – со второй косичкой справилась, достала из сундука зеркальце с золотой каёмочкой и теперь прилаживала ободок в цвет платья, вышитый алым бисером. Непокорные пряди уже выскользнули из кос, чёлка не хотела лежать ровно, разъехалась по бокам, как шторка. Глаза чернее ночи, бледная от недостатка солнечного света кожа, а голубой и алый цвет это только подчёркивают… Нисколечко не как в сказках!

– В кого ж ты несуразная такая? – расстроенно спросила сама себя Варвара. Представила, как Кощей недовольно глядеть будет, покраснела и ещё больше огорчилась – теперь ещё и щёки красные к этому бисеру!

Тут как раз раздался звоночек от тарелки с изумрудной каёмочкой – Любава предупреждала, что Кощей скоро первую реку пересечёт. Варвара добавила щепок в печку, выскочила на улицу, достала из-под дома зачарованный ящичек с охлаждением, выбрала пару странных фруктов, которые нашла недавно на рынке – кожура вся в иголках, словно ёж, яркий только – малиновый. Разрезала плоды – внутри они были мягкие, белые, в чёрную точку, – положила на стол и села на ступеньку ослика ждать. Еловые тени загораживали голубое небо. Где-то там, за слоями Кощеевых миров, светило настоящее солнце. Варвара прошептала недавно придуманное заклинание и поманила его пальцами. Стало чуть светлее.

Вообще-то потчевать Кощея было обязанностью второй сестры – так уж заведено испокон веков. Но Варвара в этом ничего не смыслила. Какие-нибудь интересные травки или ягодки найти, странные фрукты раздобыть – это она умеет, а что с ними потом делать, если они сразу не готовы – ну никак не получается ни выучить, ни осуществить!

Любава, наоборот, – мастерица в смешивании. Но у первой сестры обязанность – Кощея встретить, помочь с доспехом, печку истопить, за конём поухаживать. И за теми конями, что от богатырей оставались, и за теми животными, что иногда умудрялись реку перейти.

Поэтому девушки почти сразу, как Любава появилась в царстве Кощеевом, придумали такую штуку – обучили ослика, навьюченного сумками с разными горшочками, ходить через реку к Варваре. Ей только надо было заранее печку растопить, а потом кушанья разогреть, чтобы воздух в доме запахами пропитался. Любава, правда, меры не знала, готовила, как на маленькую армию. Ослик едва не взбунтовался, но девушка меньше возиться на кухне не стала – и сама покушать сытно любила, и Варвару приглашала, только в сумки теперь грузила меньше.

Обе девушки подозревали, что Кощей знает, кто на самом деле готовит. Хорошо, не спрашивает – обманывать не приходится! С другой стороны, у него столько дел, куда ему замечать ещё и такую чепуху? Одежда чистая, животные довольные. Доспехи сияют. Еда горячая и вкусная. Тем более ни тут, ни там Кощей не задержится, к третьей сестре пойдёт…

Невесёлые мысли прервал приветственный крик ослика. Варвара забрала сумки, наградила тайного помощника морковкой, похлопала по крупу – ну, иди, домой пора! – и поспешила готовиться к приходу Кощея.

И получаса не прошло, как за окнами резко потемнело, избушка вздрогнула, и Варвара чуть не выронила из рук позолоченные приборы. В окна уже снова лился ровный свет. Девушка начала судорожно перебирать свитки, которые переложила на лавку, когда стол заняли горшки. Три щепотки туда, каплю сюда… Или наоборот?! Всё, поздно, перед смертью не надышишься!

Раздался стук в дверь. Тук-тук. Не встретила у порога, растяпа! Варвара выронила свитки, на один наступила, бросилась открывать.

Зашёл.

Варвара склонила голову, скромно сложила руки у живота, ладони одна на другую, чтобы не дрожали. И дышать, надо ровно дышать!

Бросил чёрный мешок на пол, внутри звякнуло – известно что: яблочки зачарованные. Девушка смотрела в пол, на свои красные сапожки, но в поле зрения попали потёртые мыски острых сапог и тёмная тень. Пахло дымом. Всегда пахло дымом.

– Здравствуй, Варвара.

Голос был низкий, с хрипотцой, и от него, как обычно, защекотало между рёбрами.

– Здравствуй, Кощей, – ответила девушка и сделала приглашающий жест рукой: – Прошу к столу.

Кощей медленно прошёл по комнате, тяжело опустился на стул. Варвара почти бесшумно проследовала за ним, встала у стола и просто ждала, бросая короткие взгляды, когда ей казалось, что мужчина увлечён очередным блюдом. Рядом с Кощеем, одетым во всё чёрное, неуместно кричали желтизной подсолнухи на подушках и в вазе, и Варя пожалела, что не спрятала их.

Длинные чёрные волосы с серыми – не седыми – прядями, с вплетёнными в них красными, чёрными и металлическими бусинами, с серебряными и золотыми нитями, свесились на нездорового цвета лицо. Нос длинный, с горбинкой и широкими ноздрями. Скулы такие, что прикоснись – порежешься.

Варвара часто развлекалась тем, что пыталась представить, как он выглядел, когда был смертным. Был ведь когда-то?.. Что-то в нём напоминало обитателей южных озёр. А может, он пришёл с тех далёких островов, где Варвара иногда бывала… Хотя кто знает, что на земле было тысячу лет назад? Только сам Кощей и знает, если помнит.

Варваре однажды сон приснился: идёт худой темноволосый юноша босиком по песку, его ноги омывают волны, а воды так много, что горизонт теряется в дымке и сливается с небом… Океан. Варвара любила океан и солнце. Хотела девушка отмахнуться, приснилось да приснилось, но она тогда уже научилась отличать простые видения от необычных. Подумывала даже спросить Кощея, но не осмелилась. Вдруг этого ей видеть не положено? Ведь её удел – смешивать вонючие порошки с вонючими жидкостями, чтобы получить что-то ещё более вонючее! Не положено второй Кощеевой сестре видеть сны и пытаться постичь чары наведённых слоёв Кощеева мира между Явью и Навью…

Кощей отложил вилку и нож, встал. Он был выше девушки на голову, а то и больше – но из-за сутулых плеч не понять. Варвара втайне надеялась ещё немножко подрасти – ведь ей всего восемнадцать, можно расти ещё несколько лет – на солнце бы чаще бывать! А пока неудобные сапожки на каблучках спасают. Она даже немного поднялась на мысках, всё ещё увлечённая мыслями о сне, но тут же опустилась на пятки.

– Хватит в пол смотреть, Варвара, – строго произнёс мужчина.

Варвара встала по струночке и медленно подняла глаза. Чёрные брюки в неровных швах обтягивали худые ноги. Под облегающей чёрной рубахой, зашитой-перешитой, угадывались кожаные ремни, стягивающие рёбра, а грудь у сердца крест-накрест пересекала плоская цепь из болотного серебра, сияющего через расходящиеся швы. Тут Варвара вспомнила – выдох, вдох.

– Готова?

Готова ли? Ещё немножко выше. Тонкие губы, не знающие улыбки. Выше. Варвара часто смотрелась в зеркало и думала – ну не красавица она из сказок. Не светловолосая, не рыжая. Нос с горбинкой! Вот уж кто и правда на Кощееву сестру похож! А глаза, если бы такие чернющие Кощею – на него бы вообще никто не смел лишний раз взглянуть! У него-то…

Вдох.

Выше…

…серые.

– Готова, – выдохнула Варвара. Хватит бояться.

Кощей сделал круговой жест рукой, и кухонная утварь, все тарелки и ложки, вилки и ножи поднялись в воздух, отделились от остатков пищи и опустились в ряд у печки. А всё недоеденное зависло в воздухе, а потом с хлопком осело пылью на полу. Варвара следила за руками чародея, пытаясь узнать движения, о которых читала, и вспоминая заклинания. Однако весь её душевный подъём так же обратился в пыль, когда Кощей сгрёб с лавки свитки, кинул их перед собой на стол и выбрал из кучи первый.

– Как отварить козий дольник, чтобы бессонницы не было?

– В молоке, – выудила из памяти Варвара, – не доводя до закипания… С укропом… нет, с петрушкой!

– С тмином, – исправил Кощей. – Как готовят горечавку?

Вопросы сыпались один за другим, вперемешку – и простые, и сложные. Кощей широкими шагами мерил пространство комнаты от окошка к окошку. Сколько капель черемыжника добавляют в зелье сокрытия? Когда собирать жар-цвет? За какой частью одолень-травы придёт пастух? Чем лихорадку лечить? У Варвары подгибались ноги, и с каждым неверным ответом её голос становился всё тише, а глаза опускались всё ниже.

– Черношейка-поганка – что это?

– Гриб, – прошептала первое, что пришло в голову, Варвара. Надо было вчера ночью свитки перечитывать, а не карту звёздного неба разглядывать! Эх, что уж теперь о прошлом жалеть…

Кощей бросил свиток на пол.